Осторожно! Сбежавшая невеста

Глава 13

Ладонь мою мы лечили холодной водой и спиртом. Тоже холодным. Сопровождалось это все нудными нотациями Жени и его же тяжелыми вздохами. Ну а я что, я не виновата, что мне так нравился его голос, что я просто заслушивалась тембром и пропускала мимо ушей почти все, что он говорил. Даже позже, когда мы сидели на диване и на фоне какого-то фильма пытались разговаривать, я не могла сосредоточиться на том, что именно мне говорил Женя. Сидела и любовалась четко очерченными губами, вглядывалась в его глаза, немного завидовала пушистым ресницам и вздыхала, как могут вздыхать только влюбленные девочки. Красивый, божечки, какой же он был красивый. Но в том не было его заслуги, мама с папой и природа знатно постарались. А еще он был добрым, заботливым, внимательным и… И потрясающе целовался, только, увы, не сейчас.

– Марина, – очередной вздох и Женя вскидывает на меня взгляд, – ты вообще меня слушаешь?

– Не…конечно! – поторопилась исправиться, но, кажется, мою промашку заметили.

– Вот именно, что “не”, а я тут за тебя переживаю. Ну разве можно так крапивой махать, чтобы ладонь обжечь, ммм? Вот оно тебе надо было?

– Надо! – чуть язык ему не показала, все он про эту крапиву. – Мальчишкам полезно для профилактики было, а Егор… Все равно мне не стыдно!

Да и чего вот он возмущается, ну горит ладонь и пятна красные на ней от крапивы, но не сорви я этот куст, сейчас бы мои пальчики так нежно не перебирали. И сомневаюсь, что Женя сидел бы рядом столько времени. Вон, утром как поцеловал, так весь день почти и не показывался на глаза.

– И вообще, – решила раскрыть часть правды, – ты так испугался, что я тебя чмокнула с утра, что избегал меня весь день!

– Да спал я! – возмутился мужчина. – Ночь почти всю в дороге провел, тебе за пастелью с бумагой ездил к открытию магазина, потом назад, и что значит, испугался?! Как, по-твоему, сок с бутербродами возле тебя появлялись?

– Не испугался, значит? – хитро прищурилась, решив пропустить факт моей художественной увлеченности и как следствие – рассеянности!

– Да ты провоцируешь меня, – усмехнулся Женька. – Марин, я просто пытаюсь не наделать глупостей. Но ты точно играешь за другую команду.

– А, может, я хочу делать глупости, – спросила шепотом, опустив взгляд.

Неприятно, когда все твои мотивы как на ладони и тебя читают, словно открытую книгу. Мне не хочется быть навязчивой девчонкой, которая липнет к мужчине, не заинтересованном в ней. Но, кажется, именно это и происходит. Мерзко.

Глубоко вздохнув, я осторожно выдернула свою лапку из мужских пальцев и поднялась с дивана.

– Ладно, неважно. Рука пройдет, не переживай. Не буду тебе мешать, пойду лучше в свою комнату, порисую.

Подхватила со столика папку с бумагой, в которой были сложены и мои рисунки и, распрямив спину, пошла на выход.

Нравится, не нравится, но навязываться я точно не буду. Не хочет делать глупостей и это хорошо. Кто-то из нас должен же быть благоразумен. А если у меня мозг потек, то вся надежда на мужскую выдержку и ответственность.

Уйти я смогла лишь до лестницы, даже на первую ступеньку ногу поставить не успела, как меня резко развернули на месте.

– Ну и чего ты успела себе напридумывать? – Женя притянул меня к себе, хмуро глядя в глаза.

– А что тут думать, – попыталась пожать плечами, но куда там, меня держали хоть и аккуратно, но весьма себе крепко, фиг дернешься, – ты прав, глупости делать, это последнее, что мне сейчас нужно.

– Марина, – мужские ладони чуть сильнее сжали мои руки повыше локтей, – ты сама не понимаешь, о чем говоришь!

– Да куда уж мне – зло фыркнула, – я же просто глупая папина дочка, так? А ты серьезный, взрослый и ответственный. Зачем тебе такая головная боль, которая даже не знает, что ожоги от крапивы лечатся спиртом и холодной водой.

– Да что ты несешь вообще, это здесь при чем?

– Ни при чем. Ты прав, – набрав побольше воздуха и зажмурившись для храбрости, быстро выпалила: – Просто ты мне нравишься, а я тебе нет. Вот и все.

Видимо, я сказала какое-то магическое заклинание. Типа абракадабра. Потому как отпустили меня моментально. Женя даже отошел, на шаг, не больше, но все же какой эффект!

– Что и требовалось доказать, – беззаботно, насколько могла в этой ситуации, улыбнулась. – Да не переживай, Жень. Я не буду навязывать свое внимание тебе. Дня три еще поживу, вот порисую, например, а там и папа своих парней пришлет. А если хочешь, могу и завтра уехать. Разница, в принципе, невелика.

С грустью посмотрела в глаза мужчины и снова попыталась уйти. И снова мне не дали. В это раз меня обняли со спины. Щека с щетиной потерлась о висок, а вздох я почувствовала своей щекой.

– Ты даже не представляешь, насколько ошибаешься, Марин. Понятия не имеешь.

– А я думаю, тут все уже понятно. Не нужно меня жалеть, Жень. Со мной все будет в порядке.

– Дурочка, какая же ты дурочка еще, – его глубокий вздох и я чувствую, как к спине еще теснее прижимается мужская грудь. – Как ты можешь не нравиться, вот скажи мне? Как, по-твоему, могу не мечтать о тебе? Но есть обстоятельства и перед ними я бессилен.

– Обстоятельства?

– У тебя есть жених, Марин. И с моей стороны бесчестно давать тебе надежду там, где я ничего не смогу сделать.

– Я не выйду за него! Что бы папа ни думал, не выйду!

– А если ты ошибаешься? Если ты не все знаешь? Тогда что? Потом будешь желать?

– Жень, – жалобный всхлип сорвался с губ, – если бы я могла, я бы даже домой не возвращалась. Веришь? Но подставлять тебя мне точно не хочется. Поэтому вернусь. Но замуж за Джека не пойду точно!

– Не хочешь? – в его голосе звучало удивление. Хотя мне этого было не понять. Неужели он считает меня такой эгоисткой, которая не думает о других, а только о своих секундных прихотях?

– Не хочу, – упрямо повторила, – и еще больше не хочу вернуться домой и жалеть, что так и не осмелилась сказать, что влюбилась в тебя.

Резкий поворот, звук падения папки с художествами, мягкая дробь рассыпавшейся пастели по полу и головокружительный поцелуй. Такой пьянящий, что мысли разлетаются стайкой птичек; такой нежный, что сердце замирает в груди; такой, головокружительный, что ноги подгибаются и мне остается только обнять Женю за шею; и такой долгожданный, что на ресницах скапливаются слезинки. Но я не плачу, это просто эмоции от радости и волнения так себя проявляют.

Мой тихий стон, и Женя начинает действовать увереннее. Объятия становятся откровеннее, поцелуй более напористым, а мне все нравится. Я полностью растворяюсь в своих чувствах. В ощущении горячей ладони на моей пояснице, в движении его губ, в нашем поцелуе.

К счастью, мы не потеряли голову окончательно, по крайней мере, Женя не потерял, он смог остановиться и мы замерли, тяжело дыша. Его лоб уперся в мой, дыхание было прерывистым и я чувствовала, – а как могло быть иначе, – что он очень и очень даже “за” продолжение. Но, тем не менее, мы ни на метр не сдвинулись с места.

– И что теперь? – смогла спросить, когда сердце перестало биться как сумасшедшее.

– Теперь? – взгляд потемневших глаз скользнул по моему лицу и замер на губах, которые я облизывала в этот момент. – А теперь мы пойдем воровать лодку Егора!

***

– Зачем? – вот это я понимаю, смена темы разговора!

– А у нас с тобой будет свидание, – хитро улыбнувшись, Женя мягко поцеловал меня в кончик носа и, отойдя на пару шагов, уточнил: – Ты же пойдешь со мной на свидание?

– Свидание, которое начинается с кражи?!

– Мы только позаимствуем лодку, – Женя хитро прищурился, – а потом обязательно вернем.

– Ты сказал, что мы пойдем воровать лодку, – я тихо фыркнула, – буквально озвучил мне свои намерения и желание сделать меня соучастницей преступления, между прочим, что там говорит УК РФ по этому поводу, статью не помнишь?

– 158 ст. прим 2 из-за значительности ущерба. Но! – меня звонко чмокнули в кончик носа, – Я просто неправильно выразился, лодку мы всего лишь одолжим, имуществу не навредим, вернем на место и завтра все расскажем Егору…. Наверное!

– Не знаю, что меня больше удивляет, – откинувшись чуть назад, я выгнула бровь, – твои познания в статьях уголовного кодекса или то, что я не против поучаствовать в уворовывании чужой лодки. Евгений Батькович, ты совершенно точно плохо на меня влияешь!

– Не-е-ет, я просто вношу немного разнообразия в твою жизнь. Самую капельку. Беги одевайся, врединка. Ночь на дворе, самое время отправляться на дело!

И я таки побежала. Пусть выбор нарядов для ночного свидания у меня весьма себе ограничен, – да что там ограничен, прямо скажем, нет его, – но мне хотелось выглядеть если не идеально, то привлекательно для мужчины, который мне более чем нравится.

Ночь. Сад. Тихо плещется вода в озере, очаровательно поют лягушки и сверчки, гремит цепь и мягкий мужской голос шипит альтернативный мат. Прекрасная ночь!

– Ах ты ж зверь неведома-страшный да лесной, – ворчит Женя, вытягивая цепь из кольца на носу лодки. – Это когда ж Егорыч успел замок сюда приладить, зараза такая, как будто его веселка кому-то нужна на самом деле.

– Нужна, – хихикнула в темноте, светя фонариком для Жени, – вот нам, например, и нужна.

– Мы не в счет, – бухтел Женька, – мы на часик, максимум два ее арендуем.

– Да? А оплату ты за аренду уже внес? И, кстати, что там за зверь лесной у тебя?

– Страшный, – откинув громко звякнувшую цепь, Женя с довольным видом припрятал огромный амбарный замок и ключ от него под кустом малины, – а оплатила аренду сегодня ты. Так что ничего не знаю, стой на стреме, пока я лодку в воду стаскиваю.

– Это когда это я чего оплачивала? – возмутилась шепотом, но послушно попыталась осмотреться по сторонам. Надо заметить, что дело это было бесполезное, так как темно на улице было – хоть глаз коли.

Я, как житель города, ни разу в жизни не видела, насколько на самом деле могут быть темными ночи. А оказывается, что без фонарей и тысячи рекламных огней ночь действительно может быть темной. Настолько темной, что мне все еще казалось, что из-за ближайшего дерева за нами кто-то наблюдает и лапа этого “кого-то” торчит из-за тонкого ствола. И неважно, что Женя мне специально показал, что там никого нет, а просто Егор прислонил к сливе садовый инвентарь, казалось и все тут. Даже смотреть в ту сторон было страшно!

– А вот когда его воспитывала сегодня, – тем временем ответил Женя на мой вопрос, – что-то мне подсказывает, что первой и последней женщиной в жизни Егора, которая осмелилась его воспитывать перед всей деревней, была его матушка.

– Мало она его воспитывала, – недовольно буркнула, – а крапивой надо было так и вовсе регулярно пороть. Чтобы запомнил на своей шкуре, что другим тоже больно!

– Так ты его еще и крапивой била?! – удивление мужчины было настолько большим, что он как-то неожиданно редко спихнул лодку на воду. – О, вот и чудненько, идем?

Вопрос про крапиву я решила игнорировать, но подойдя к кромке воды, я вдруг засомневалась во всем мероприятии.

– Же-ень, – протянула жалобно, всматриваясь в темный силуэт покачивающейся лодки, – а может, ну ее?

– Кого, наше свидание?

– Нет, лодку… Я боюсь.