Осторожно! Сбежавшая невеста

Глава 16

Дни потянулись за днями. Откровенно говоря, чувствовала я себя препаршиво. На следующий день после моего далеко не триумфального возвращения домой собрала вещи, которые покупал мне Новиков, и вышла с ними во двор.

Попытки развести огонь в стационарном мангале позорно провалились, но на помощь пришел Володя. Молча пришел, так же молча с полчаса наблюдал за моими потугами. Тяжело вздохнул и отодвинул в сторону.

– Отойди, Букашка, не быть тебе костровым.

– Кем?

– А, ты даже и не знаешь ведь. Вот зря, зря Игоревич тебя в обычный детский лагерь не отправлял.

– Как-то и без того обошлись, – ответила, отстраненно наблюдая, как мужчина выкладывает из очага крупные поленья и складывает мелкую щепу и веточки. – Так кто такой костровой?

– Тот, кто следит за костром и поддерживает в нем огонь.

– Ну так следить и я могу, развести не получается.

Володя резко распрямился и крайне медленно повернулся в мою сторону. Ехидное выражение сурового лица не оставляло сомнений, сейчас мне будет стыдно. Возможно.

– Умная самая, да? – протянул без единой вопросительно нотки. – Выросла?

– Да нет, была бы умной и костер сейчас не разводила бы, – хмыкнув, кивнула на зажигалку в мужских руках. – Ты не отвлекайся, раз уж помочь решил.

– Ой, темнота-а. По заграницам своим все детство каталась, а простым вещам так и не научилась. Хоть в бойскауты бы там записалась, что ли, разок. Глядишь, что-то про выживание узнала бы.

– Ну, в скауты можно и в России было записаться, да разве Сергей Игоревич позволил бы. Да и как ты себе представляешь? Выезд на природу группы скаутов, а за мной следом машина с… ну, пусть будет, помощниками?

– Кек, и правда, так тебя Игоревич и отпустил бы, как же. А вообще, Букашка, ты чего это батеньку по имени-отчеству обзываешь-то?

– А я с ним не общаюсь.

Володя чуть отошел в сторону, глядя на занимающейся огонек, и растрепал свои волосы.

– Воспитываешь? Ох, Маринка, ты же понимаешь, что рано или поздно все равно простишь его?

– Понимаю, – легко согласилась. Да и как было не согласиться, ведь это была чистая правда. – Я сказала ему, что хочу жить отдельно, Володь. Простить-то я прощу. Но забыть смогу вряд ли.

Мы минут десять стояли в тишине, наблюдая за огнем, Володя постепенно подкидывал в очаг небольшие палки, пока костер уверенно не заплясал на дереве. Именно в этот момент я взяла пакет и кинула огню на съедение сначала джинсы, а за ними и рубашку с футболкой. Кроссовки ждали своей очереди на земле.

Увидев, для чего именно мне понадобилось разводить костер, мужчина лишь тяжело вздохнул и привычным движением приобнял меня одной рукой.

– Бунтуешь?

– Прощаюсь, – признание было приправлено горечью, но, наверное, это было максимально верно подобранным словом.

Глядя, как всеядный огонь пожирает вещи, которые вызывали у меня болезненно-печальные воспоминания, я не нашла в себе силы даже поплакать. Только где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что, может быть, и стоило дать шанс отцу и Евгению рассказать их версию событий. Мелькнула и спряталась в темных уголках. Не могу сейчас об этом думать.

Тем более уверенности в том, что меня опять не обманут два заговорщика, у меня не было. А что толку вести разговоры, если ты заранее уже не веришь всему, что тебе готовы сказать? Зачем сотрясать воздух лишний раз?

Едва слышные шаги раздались у нас с Володей за спиной, но повернуться сил в себе я не нашла. Не знаю, кто осмелился нарушить наше уединение, – нагло вру сама себе, кроме папы, никто бы не осмелился, – но этот человек в любом случае даст о себе знать.

– Можно я с вами погреюсь тут? – Сергей Авдеев обошел мангал и встал напротив нас с Володей. Он был одет в легкий свитер и спортивного кроя брюки. Нечасто его можно было увидеть в таком образе. Но самое противное, что отец прекрасно знал, что именно таким он мне нравился больше всего. Без своей вечной брони из строгих костюмов. Домашний. Уютный. Мой папа. Который сейчас готов даже одежду использовать в нашем с ним противостоянии.

Не отвечая ему, молча подняла с земли кроссовки и подкинула к огню. Сгорят сами, без моего присутствия. Тем более, вон, новый костровой пришел.

– Володь, отвези меня в город, в пару мест нужно заехать.

Развернувшись, направилась к дому. Мне бы только сумку взять, больше ничего и не надо. Никаких на самом деле дел у меня в городе не было. Но находиться в доме с отцом было невыносимо.

Я слышала, как отец что-то тихо говорил своему водителю и как Володя, – едва ли не впервые на моей памяти, – резко ему отвечает. Но даже и толики любопытства этот диалог во мне не пробудил. Просто было неинтересно, что именно мог сказать отец.

Когда я дошла до гаража, Володя был уже там. Вот и чудненько. Заняв свое любимое место рядом с водителем, – привычка, от которой отец так и не смог меня отучить, – молча пристегнулась.

– Куда тебя, Букашка?

– Понятия не имею, просто дома не хочу быть.

Буркнув что-то невразумительное, мужчина нажал на кнопку и как только гараж открылся, мы мягко тронулись. Выдержкой Володя никогда не отличался, вот и сейчас его хватило ненадолго. Минут на пятнадцать, не больше.

– Зря ты так, Марин. Отец твой тоже переживает.

– Я тебя услышала, – развивать эту тему я совершенно не хотела. Но только у моего второго папы было другое мнение на этот счет.

– Слушай, я тебя понимаю, правда понимаю, тебе во всей это ситуации досталось больше всего. Но, Букашка, я как отец тебе говорю, твоему папке тоже непросто. Он же сам себя поедом ест. Вам нужно поговорить.

– Знаешь, Володь, – заговорила я еще какое-то время спустя, устав слушать, как приятель пыхтит из-за того, что я не отвечала ему, – отцу может быть сколько угодно плохо сейчас, я даже могу допустить мысль, что Новикову тоже нелегко. И мне даже где-то их жалко, чисто по-человечески… А нет, вру, не жалко. И знаешь почему? Потому что они сами, своими руками создали эту ситуацию! Поэтому уж извините меня великодушно, что я позволила себе чуточку обидеться!

– Да ты думаешь, отец не понимает, что сам виноват? Но что, теперь его со свету сживать нужно? Марин, подумай, не слишком ли ты жестока с ним?

– Причинно-следственные связи мне подсказывают, что ни папе, ни мне, ни моему бывшему жениху сейчас не пришлось бы сталкиваться с такой проблемой, как утрата доверия между близкими людьми, если бы кое-кто смог вовремя остановиться и подумать. А если тебе твоя должность или идиотская мужская солидарность не позволяют обойтись без нравоучений в мой адрес, очень тебя прошу, просто останови машину у ближайшего торгового центра, дальше я сама как-нибудь обойдусь. Без сопровождающей няньки с дофига умными идеями!

Кажется, я сорвалась на крик. Кажется, Володя меньше всего ожидал от меня именно такой реакции на его, по сути, разумные слова. Но именно в тот момент хоть один из окружавших меня мужчин понял, какой ценой мне дается то показное равнодушие, с маской которого я передвигалась по дому и разговаривала с кем-либо. В тот день Володя был образцово-показательным водителем и больше не пытался достучаться до моей совести и чего-то там еще, отвечающего за адекватное поведение. Может быть, он слишком не привык, чтобы я кричала. А может быть, ему хватило следующих двух часов, когда я, перебравшись на заднее сиденье, просто не прекращая скулила, мысленно посылая проклятия на всех. И на себя в первую очередь. Ведь всего суток мне хватило, чтобы понять, что как бы то ни было, я очень скучаю по Жене.

***

Вот только как бы я ни скучала, от своих слов отказываться не спешила. Идти на уступки и прощать не торопилась ни отца, ни Евгения. Хотя они старались. Боже, как они старались. Мне пришлось сбежать из дома в квартиру, пока отец жил там, и перемещаться назад, как только он приезжал в город. А все из-за того, что позволить мне жить совсем отдельно папочка не торопился. А еще пришлось научиться удалять сообщения от Жени и игнорировать его звонки. В чс кидать номер было глупым. Я так думала, но после недельной бомбардировки от него я это сделала. Единственное сообщение, которое я прочитала от неизвестного абонента, было: “Беглянка, мне тебя очень не хватает. Давай поговорим”. В тот день я снова плакала навзрыд. Благо никто не видел той моей истерики и как я нежно гладила пальцами экран телефона, обводя каждую букву. Я тоже скучала. Очень скучала по нему, но боль и обида не проходили и о доверии речи все еще не шло. Тогда я переименовала неизвестный номер телефона в “ Обманщик” и, несмотря на то, что рука каждый раз тянулась принять вызов, просто чтобы хотя бы услышать голос Жени, мне приходилось воевать с самой собой. Сообщения я удаляла не читая, хотя и хотелось. Звонки игнорировала. Но их было слишком много, и когда я поняла, что больше не выдержу, все же разобралась, как можно заблокировать номер.

После этого наступила неделя тишины. Даже отец снизил свой напор в попытках добиться от меня хоть какой-то реакции, кроме молчаливого сопротивления. Уверена, что эти двое так или иначе поддерживали связь и, наверное, то, что я таки заблокировали Новикова, дало им, наконец, понять, что настроена я более чем серьезно. И они действительно очень сильно обидели меня.

Так незаметно для меня сентябрь сменил август. На улицах города теперь по утрам стало еще больше пробок, школьники и студенты заполонили собой все, неся на лице печать полученных знаний, а на меня напала депрессия. Если верить статьям по психологии, мое состояние было нормальным, и в теории дальше должно прийти принятие всего происходящего. Вот только знание не облегчало моего состояния. Даже Володя уже сдался и не заводил со мной разговоров на тему женского упрямства. Казалось, все вокруг просто замерли в ожидании, когда же я смогу справиться.

А я не справлялась.

Как бы мне ни хотелось, справиться не получалось. Только постоянные мысли об одном и том же не давали покоя. Общение с окружающим миром я снизила по максимуму. Продукты себе заказывала на дом, никуда толком не выбиралась. К сожалению, на работу мне вставать не надо было, учеба тоже давно осталась позади… Поэтому ничего не мешало мне предаваться унынию. Гадость, вот только вырваться из этого состояния не получалось, а признаться кому-то, что мне банально нужна помощь, мешала гордость.

Так продолжалось до двадцатых чисел сентября. Пока в очередную среду в квартире не раздался звонок.

– Кто? – подойдя к двери, посмотрела на экран от камеры, расположенной над входной дверью на лестничной площадке. Вот только там никого не было. Дверь я открывала без страха. Во-первых, в наш дом абы кого не пропустили бы. А во-вторых, я прекрасно знала, что за мной приглядывают. Папенька слишком сильно беспокоился о моей безопасности. И это вмешательство я проглотила молча. Пока я живу на его территории, все равно повлиять на такое положение дел у меня никак не получится. За дверью меня ждал сюрприз. Подарочная коробка с огромным бантом, в одно из ушек которого был вставлен очень красивый осенний букет. Я, наверное, минут пять не решалась взять в руки этот сюрприз. И не потому, что боялась, что в коробке может быть нечто плохое. А потому что точно знала, кто был отправителем подарка.