Где начинается радуга? Часть 2

Глава 15

— Ксюша, — кричит из своей комнаты Марина и выходит в новых черных джинсах с потертостями на коленях и в бюстгальтере. — Давай поедем на вечеринку к Максу.

— Не хочу, — бурчу я и отпиваю чай.

— К тому, который снимался месяц назад в нашем агентстве. Черненький и кареглазый, — продолжает она словно не слышала моего ответа.

— Не-ет, — громче отвечаю и откусываю шоколадку.

Марина возвращается к себе, но через пять минут возвращается в платье и с телефоном.

— Тогда давай поедем к Ловкач на домашнюю вечеринку, — предлагает она.

— Нет, — качаю головой и допиваю чай. И достаю новую дольку шоколада.

— А может к модельерам новым поедем, — говорит она и печатает в телефоне ответ. Но ей звонят. — Хорошо. Приеду. Малахит? Спрошу у нее. Ага, до скорого. С наступающим. Та-ак, — Марина становится передо мной и руками упирается в бока. Она угрожающе скрестила брови и прищурилась. — Ты поедешь со мной.

— Нет, — снова говорю я и встаю, чтобы отнести кружку в раковину. — Я сегодня никуда не собираюсь.

— Даже на вечеринку к Ольге, — тихо спрашивает Рубин и наклоняет голову.

— К кому? — включаю воду и ополаскиваю кружку.

— Наш распорядитель. Она кстати говоря знает как пробраться к любому фотографу и знает многих модельеров. Поэтому с ней дружить, ой, как полезно.

— Класс, — выключаю кран и вытираю руки. — Мне что теперь прыгать от радости, что у меня есть возможность пробраться к “великим и прекрасным”? — У Марины прекращает улыбаться на моих словах и отворачивается. И до меня начинает доходить, как прозвучали мои слова. — Прости, Марин. Я не хотела показаться стервой.

Девушка не поворачивается, но, к счастью, бурчит в ответ.

— Но ты ведешь себя как стерва.

— Знаю, у меня просто нет настроения, — вешаю полотенце на крючок и подхожу к подруге. — У меня второй новый год без родителей А прошлый раз… праздник это мало напоминало.

— Ах, да, — кивает она. — Предприимчивая тетка, вредная сестра, безучастный дядя.

— Ага, мне лучше остаться дома и не мешать праздновать людям.

— Ладно, — соглашается подруга. — Тогда пока я собираюсь. Расскажи как прошел твой урок у Ануш.

Марина улыбается и тянет меня за руку к себе. Она выбирает себе наряд. А я плюхаюсь на кровать и рассматриваю ее книги.

Их много.

— Что ты хочешь услышать?

— Все, — улыбается Марина и прикладывает свой белый брючный костюм, но тут же откладывает. — Сомневаюсь, что не умудрюсь облить себя вином.

— Мы работали над моей тревожностью, — выпаливаю я, глядя на книжную полку.

— Что? — тормозит Рубин. — В смысле. Она вместо того, чтобы показать хитрости фотосессии и новые позы. Работала психотерапевтом для тебя.

— Да, — соглашаюсь. — Может в джинсах останешься. Они тебе идут.

Марина достает джинсы и рассматривает из в зеркале. И подумав, начала снимать с себя платье.

— Продолжай.

— Ну, ты наверное заметила. Я напрягаюсь перед каждой съемкой. И мне приходится работать над этим каждый раз.

— А то, — поднимает руки кверху и поднимает голову, а потом хитро смотрит на меня и достает красный топ. — Ты как дзен-буддист. Может скоро с ковриком для йоги начнешь приходить для медитаций?

— Возможно, — улыбаюсь ее шутке. — Но Ануш это достало. И она пыталась разобраться почему я так веду себя.

— Ты ей рассказала про парня?

Отрицательно машу головой и начинаю говорить.

— Про родителей. Про дядю Мишу.

— Это ваш сосед, ведь так?

— Да. И она попыталась до меня достучаться. И вроде как ей удалось, — встаю я с кровати, потягиваясь.

— Значит хандрить ты больше не будешь? — с сомнением спросила подруга.

— Я буду стараться.

— Ксюша, — тихо уточняет Марина и неуверенно продолжает. — Ты уверена, что хочешь встретить новый год одна?

Рубин задавала этот вопрос часто на этой недели. Она действительно беспокоилась обо мне. Да и мое желание звучит странно. Остаться одной на праздник, который празднуют с друзьями даже самые заядлые интроверты.

Но мне нужна передышка. Тишина. Умиротворение. Особенно после психоанализа с Ануш.

Поэтому да, я уверена.

— Марин, беги скорей. А то это твоя последняя возможность побыть со своими друзьями из Москвы.

— Ты права, — согласно кивает и выходит прихожую, а я за ней. Она достает дубленку и одевает ее, затем окутывает свою шею шерстяным шарфом. Но замирает с его концами в руках. — Ты ведь не упадешь в обморок, расквасив себе голову?

— Нет, не упаду. Гормоны я больше не пью.

— Это хорошо, — заканчивает она и достает сапоги. — Ну что ж…

Ее прервал дверной звонок. Она удивленно смотрит на меня.

— Ты кого-то ждешь? И поэтому хочешь меня спровадить?

Вообще-то нет. Я не жду. Но отвечать нет смысла. Рубин уже открыла дверь и через порог вальяжно зашел Матвей. В руках пакеты, цветы, шампанское. Дед Мороз в свои лучшие годы.

— Не ждали, а я к тебе.

— Ого, — цокнула Марина. — Теперь поняла почему меня выгоняли весь день. Пока детишки, балуйтесь, но в меру. Ей в следующем году толстеть нельзя.

И послав нам воздушные поцелуи, девушка выпорхнула из апартов.

— Будем баловаться осторожно? Я за осторожность, — с гордостью говорит Матвей и стукает себя по груди.

— Зачем ты здесь? — грубо обрываю я.

— Ты даже не дашь мне занести пакеты? Открыть шампанское? И скушать один салатик?

Отодвигаюсь с прохода, чтобы он смог пройти.

Нужно ли ему это? И зачем он держится за меня. Разве не понимает, что от этого хуже не мне. А ему.

— Проходи, — рукой показываю направление.

Матвей с улыбкой переступает через порог, а я маньячно слежу за его ногами. Словно он сейчас застрянет в проеме как нечисть. Но этого не происходит. Марков спокойно скидывает обувь, своё дорогое зимнее пальто. В одной руке он продолжал держать пакеты.

Он первый прошел на кухню и осмотрел комнату. Сразу определив, куда можно поставить продукты, парень начал хозяйничать.

Мы молчали.

Я наблюдала за ним.

Он спокоен, как каменная статуя. Не обращая внимания на меня, он достал бокалы и открыл вино, нарезал фрукты и вывалил в тарелки готовые салаты.

— У нас еда есть, — предупреждаю я.

— Я решил не рисковать. Кто знает моделей, может у вас даже в праздничную ночь диетическая еда.

Усмехаюсь. Он прав. Я себе в честь праздника приготовила чуть больше, но строго диетическое. Жирных соусов и алкоголя у меня нет.

— За тебя, — поднимает бокал Матвей и выпивает половину.

— Матвей, я не…

— Ксюх, давай без этого, — рявкнул парень. — Я знаю, что ты снова начнешь говорить. Что “мне не нужно быть здесь” или “я тут ОДНА и чувствую себя нормально”. Но мне хочется быть здесь. И точка. Мне нравиться с тобой общаться. Особенно, когда ты затыкаешься на эту тему. И начинаешь быть нормальной Ксюшей.

— Матвей, но от этого проблема-то не проходит.

— Значит мое пребывание с тобой — это проблема? Для тебя? Почему? Я ведь не вызываю в тебе особых чувств. Так забей на меня. И позволь мне с тобой общаться и помогать. От тебя не убудет.

— Ты меня вообще представляешь конченой сукой? — прошипела я.

Отошла к холодильнику, чтобы достать из морозилки лед. Надо достать оттуда кусочек и закинуть в стакан, а потом добавить что-нибудь покрепче и успокоиться.

Я ведь лед достала для этого, а не, чтобы пробить голову человеку, который совершил интервенцию.

— А разве не такой ты себя выставляешь? Ты всех заставляешь так думать, что ты конченая. Почему? Почему ты всем напоминаешь, что ты бесчувственная мразь?

Марков встал напротив меня. Он разводит руки в разные стороны, а на лице обреченность. А еще боли.

— Может потому что я такая, — шепчу я. Но он слышит мой голос, и делает несколько шагов ко мне.

— Тогда почему ты волнуешься о моих чувствах и бедах. Раз ты такая сука и мразь. Будь до конца такой.

И тут меня прихлопнуло.

Я ощутила как во мне лопнул пузырь. Я могу быть такой. И сукой, и мразью.

НО.

Я не хочу.

Где-то нужно быть такой. Когда кто-то пытается тебя уничтожить или подставить. И такая позиция сможет защитить меня. Но быть такой постоянно я не хочу. Да и не такая я.

Но почему я поступила так подло с Глебом?

Неужели я от него оборонялась. Неужели я почувствовала от него опасность. А Матвей? Я тоже чувствую от него опасность…

— Что? Я затронул что-то важное?

Матвей прищурился и придвинулся ко мне. Он словно хищник почуял кровь своей жертвы. А во мне запели инстинкты жертвы.

Бежать. Обороняться. Защищаться.

— Перестань, — прохрипела я, делая шаг назад.

Мой зад уперся в стол, а руки сжали стол.

Неужели вот он ответ на вопрос Ануш.

Почему я стыжусь своих чувств? Почему позволяю им управлять мной. Потому что я защищаюсь от правды.

— Что именно? — уточняет Матвей и снов приближается.

— Давить… — хриплю я.

Матвей не остановился. Он встал напротив меня и рукой прижал к кухонному гарнитуру. В его глазах было столько желания. Не страсти. А желания понять.

Он глядел на меня, словно препарировал мое тело, голову, мозг. Чтобы изучить меня и определить к какой категории меня можно отнести.

— И кто же ты такая, Малахит? Бесчувственная мразь, или наоборот. Тот, кто может проникнуться чувствами другому. Понять его. И ты боишься. Боишься того, что не справишься. Что сможешь забыть себя и раствориться в другом. Поэтому ты бежишь как олень от всех, кто может пробить твою броню. Может тебе пора остановиться? Задуматься кто ты. Какой человек? И найти в этом силу, а не только слабость.

Я не поднимаю головы.

Потому что…

Потому что он поймет.

Потому что он прав.

Смерть родителей изменила меня намного больше, чем я думала. Потеря близких. Боль была слишком велика, чтобы с ней бороться. Проще спрятаться. Сбежать. А если появится те, которых я полюблю. Те, которых я могу потерять.

Лучше потерять их первой. До того как они приблизятся к мне.

— Уходи.

— Почему ты меня продолжаешь гнать. Разве в тебе есть ко мне чувства?

Лавина топит меня. Не дает мне остановиться и задуматься, что я хочу сказать. И происходит взрыв, которые разорвет меня в клочья.

— Почему? — ору я и скидываю его руку. — Почему? Потому что ты как заноза, которая напоминает мне, что я сделала летом. Потому что ты пытаешься докопаться до меня. Потому что я злюсь рядом с тобой. А злость не позволяет мне быть спокойной. Потому что я сейчас ору на тебя и начинаю чувствовать. Вспоминаю, как жила в вашем гребаном городишке. Этого достаточно, чтобы желать, чтобы ты исчез из моей жизни.

— Так все это, — он обводит руками вокруг себя. — Из-за Глеба? Он мелкий засранец сумел так глубоко влезть в твои мозги. Что ты не можешь его выкинуть.

— Да-а!

— Ты думаешь Глеб хранит тебе верность? Ты думаешь, что платонические чувства для парня важнее банального секса? Ты всерьез такая наивная?

Я поднимаю взгляд на него. И из меня сочится неприкрытая ненависть. Кулаки сжаты, зубы тоже. Пульс стучит, как у тахикардика.

Матвей отступает и проводит руками по волосам. Его укладка пропадает под натиском дрожащих рук. Он отходит к столу, чтобы допить вино из своего бокала. А потом схватил бутылку и сделал несколько глотков напитка прямо с горла.