Кошкин муж

Снова Питер

Пусть этот смех был немного нервным и, если бы кто-то смог заглянуть в лифт, среднюю дочь Кошкиных бы посчитали истеричной девицей, но зато, выплеснув часть эмоций, она почувствовала себя лучше.

То, что она разделила с Сергеем не было похоже ни на прежний сексуальный опыт Любы, каждый раз оставляющий после себя недоумение и желание поскорее принять душ, ни на эротические сны, что взбудоражили её с приходом осени.

Это было ярче, интенсивней… глобальней что ли?

О! И древнее! Так, как это должны были делать движимые инстинктами предки в пещерах в свете костров. Без долгого расшаркивания и решений, где бы поудобней разместиться, и как повернуться, чтобы выглядеть привлекательней.

Такая животная страсть. Именно то, что проснувшееся тело и гормоны требовали от хозяйки.

А может, и не совсем то, потому что теперь организм был смущён и желал лежать пластом, смотреть что-нибудь, не требующее напрягать извилины, и хомячить сладенькое.

Этим Любовь и занялась.

Суббота Стаса выдалась не менее насыщенной.

Снова встретившись уже с не предполагаемыми, а после вчерашнего рукопожатия вполне реальными партнёрами, он после растянувшегося на несколько часов делового разговора не отказался от приглашения посетить банный комплекс. Так сказать, в прямом смысле обмыть контракт, путь пока и составленный только как черновик.

Сауна, бассейн и купель под открытым небом. Стас, два питерских компаньона и их юристконсультант на подхвате ужинали в комнатке с бильярдным столом. Четыре человека — компания скромная, которую вполне можно было бы разбавить, без пошлости вроде вызова проституток, а путём знакомства с симпатичными посетительницами в помещении с большим общим бассейном. Но обошлось без девочек.

Они ещё днём между делом упомянули свои семейные положения, выяснив, что женатый среди них только Дубравин. Один предприниматель был совсем холостой, второй временно и условно, так как буквально неделю назад поссорился с подругой и сейчас благородно жил у родителей, а их третий товарищ откладывал на свадьбу, планируя к лету жениться. Сам он новому знакомому свои планы не выкладывал, ими поделились его работодатели, давшие понять, что будущая невеста дамочка специфическая, и они не понимают, что он в ней нашёл, и даже сочувствуют.

И их реакция напомнила Стасу об Артёме, который тоже не понимал его желания жениться, считая, что им ещё рано привязывать себя к одной женщине.

После той командировки их пути разошлись. Кажется, Дубравин младший сам способствовал этому, так как чувство вины съедало его и без живого свидетеля безобразной ошибке, случившейся одной тёплой питерской ночью.

Расслабившись и попарившись в сугубо мужской компашке, они обсудили не баб, как это положено, а перспективы дальнейшего сотрудничества (само собой исключительно радужные), стандартные проблемы, с которыми сталкивается начинающий и не очень предприниматель, и нестандартные выходы из них. Короче, меленькие бизнесмены делились своими маленькими трудностями, планами и надеждами. Около полуночи местная троица разъехалась по домам, а Стас вместо адреса гостиницы описал водителю район и тот самый мост.

— Ты ж непьяный, — обернулся к нему таксист. — Прыгать на лёд не станешь?

— Не стану, — невесело усмехнувшись, пообещал Стас.

— Может, тебя подождать? — спросил водила, остановившись.

— Дешевле будет снова машину вызвать.

— Да я без умысла, — успел услышать он, пока закрывал дверь.

Глядя вниз на чёрную и, наверное, замёрзшую воду, Стас вернулся в прошлое. В то самое, когда невеста за три дня до регистрации показала ему фото совей подруги, в которой он узнал развязную блондинку, что он как будто бы и без особого желания поимел под мостом.

Каким же слабовольным и недостойным идиотом он был!

Да и после бездумной измены проявил себя как сопляк. Нужно было разозлить Аню, чтобы она ударила его, отменила свадьбу, прокляла и выгнала. Или самому отложить и поход в ЗАГС, и банкет, трусливо сочинив какое-нибудь оправдание, чтобы не пересекаться со своей ошибкой.

Но вместо этого он сам себя сдал, рассказал, как жалеет, что, если она даст ему шанс, он всю жизнь будет доказывать ей свою любовь и верность. И Анна ему поверила.

Прошли годы, но Стас всё ещё помнил, как она смотрела, и с каким спокойствием говорила.

— Мальчишник — древний обряд, мужчина прощается с вольной жизнью. А ты ведь ещё так молод, — с грустной улыбкой покачала она головой. — Тебе это было нужно.

Слов: «Я тебя прощаю!» не прозвучало, но и без этого всё было ясно. Его будущая жена самая чудесная женщина на свете, а он тупой урод, раз чуть не потерял её.

И если с «мальчишником» всё ясно, то с подругой, которая должна была быть свидетельницей на их празднике любви, нужно было что-то решать.

Наивное, но имеющее право на существование предположение, что блондинка в подпитии могла не запомнить лица своего случайного любовника, Стас не озвучил и никак помочь любимой женщине не мог.

— Ты сегодня у отца переночуй, — сказала она и сообщила, что вопрос с подругой завтра сама решит.

От осознания того, что его помиловали, у Дубравина кружилась голова. От любимой невесты он уходил словно пьяный и, оказавшись дома, сразу отрубился на добрых двенадцать часов, ведь с возвращения из командировки днём он занимал голову работой, а ночью тонул в злости на себя и чувстве вины перед Аней.

А когда он проснулся, невесты у него больше не было.