Принцип причинности

Глава 21

Ян

Утро начинается с адской головной боли. Ощущение такое, что мозг решил устроить ремонт и теперь вовсю сверлит череп. Во рту суше, чем в Сахаре, а еще тошнит при малейшем движении.

Больно даже открыть глаза, поэтому стараюсь лежать, не двигаясь. Чувствую, как ко мне прижимается горячее обнаженное женское тело. От терпкого аромата парфюма в сочетании с запахом пота меня накрывает еще одна волна тошноты. Кажется, Милана сменила духи, и новый вариант ей категорически не идет. Особенно, когда у меня дикое похмелье.

Непонятно только, с чего у меня такое состояние. Не помню, чтобы я так много пил. Да и в принципе, у меня к алкоголю достаточно нейтральное отношение. Пару бокалов вина вечером это мой максимум.

Громко хлопает входная дверь, многократно усиливая головную боль. Знаю, что нужно встать и выйти в прихожую, разобраться с неизвестным посетителем. Но сейчас я слабее котенка и не могу даже пошевелиться без спазмов в желудке.

Тяжелые шаги все ближе, а затем резко распахивается дверь в спальню. Судя по звукам, неизвестный посетитель направляется к окнам. Шуршат шторы, а затем яркий солнечный свет ударяет мне по закрытым глазам, вызывая приступ головокружения.

— Полонский, блядь, ты че ахуел? Что здесь происходит?

По голосу становится понятно, что это Тимур. Милана рядом недовольно шевелится, пытаясь прикрыть наготу покрывалом. Только тот факт, что Орлов осмелился нагло пялится на мою обнаженную подругу, вынуждает меня открыть глаза.

Тонкая женская рука лежит поперек моей груди. Кожа золотистая, гладкая, непривычно темная на моем фоне. Потому что Милана светлее меня, словно слепленая из нежнейших сливок.

Я поднимаю глаза на Тимура и вижу на его лице такой шок, что мне становится страшно повернуть голову налево. Теперь обнаженная грудь, прижимающаяся к моему плечу, вызывает только отвращение. Отголосок которых четко прослеживается во взгляде друга. Но надо брать себя в руки и оценить масштаб той хуйни, что я, кажется, натворил.

Моя голова медленно поворачивается налево. Под влиянием эмоций тошнота притупилась, но движения все равно причиняют боль. Однако ужас, который я испытываю, когда понимаю кто лежит рядом со мной, сильнее всего.

На соседней подушке спокойно лежит Карина. На ее губах играет беззаботная улыбка, а в карих глазах удовлетворение и сытость, присущая девушкам, которые хорошо потрахались. Она не спала и выглядела достаточно трезвой и бодрой. При любом раскладе эта дрянь точно понимала, что творила.

— Ты что здесь делаешь? — Голос скрипел словно несмазанные ржавые цепи и резал мой идеальный слух музыканта. — Сука, не дай бог у нас что-то было!

Я вскочил с кровати, не стесняясь присутствия Орлова. В огромном зеркале отражалась моя нагота, а еще царапины, укусы и засосы, щедро украшавшие тело. Но самым отвратительным была темно-красная помада, в которой был измазан мой член. Она точь-в-точь совпадала оттенком с той, что осталась на губах Бертц.

— Сука? Вечером ты был более ласковым и нежным. Хотя, стоит отметить, в постели ты просто ураган. Знаешь, как удовлетворить девушку. — Карина встала с кровати и потянулась за халатиком Миланы, чтобы прикрыть наготу, однако Тимур успел перехватить его первым и спрятал за спину. — Тимурчик, ты не хочешь, чтобы я оделась? Тебе нравится смотреть? Хочешь, я устрою для вас шоу? Мне нравится, когда парней двое.

— Пошла на хуй! — Он смотрел на нее с таким отвращением, что только больная фантазия могла бы принять эту неприязнь за желание.

Карина рассмеялась и снова растянулась на постели. Она демонстративно погладила темно-коричневые соски, а затем ее рука скользнула ниже, к гладковыбритому треугольнику между ног. В ее глазах было столько торжества, что острое болезненное чувство сдавило мое сердце.

— У вас такие потерянные мордашки, что прямо хочется вас приласкать и утешить. А вот Милану просто перекосило, когда она увидела, как мы с Яном кувыркаемся. Она, итак, мышь белесая, а стала бледнее мела. Было очень забавно, но эта дурочка должна понимать, что такого мужика ей не потянуть. Я протащила тебя в группу для себя, ночью ты очень жарко меня поблагодарил. Уверена, что не в последний раз.

Милана была здесь? Она бы не оставила это просто так! Она бы закатила истерику, оттаскала ее за волосы, расцарапала бы мне лицо! Меня шатает от слабости, но мне до боли хочется ударить эту гадюку по лицу и затолкать жестокие слова обратно в глотку.

— Ты врешь. Милка не смогла бы вытерпеть твое присутствие и выдрала бы твои волосенки.

— Сладкий, она просто не стала мешать нашему родео. Я же как раз объезжала своего норовистого жеребца.

Карина изобразила как именно она каталась на мне ночью, и тошнота моментально подкатила к горлу. Не представляю, как моя девочка смогла вынести это отвратительное зрелище. Силы окончательно оставили меня, и я сполз на пол, уставившись в одну точку. Орлов наблюдал за мной, прищурив глаза, а потом поднял с пола и швырнул Бертц в лицо.

— Собирайся и выметывайся. У тебя две минуты. Потом я вышвырну тебя из этой квартиры в чем есть.

— Не посмеешь!

Они громко ругаются, но у меня нет сил даже поднять на них взгляд. Зверски болит каждая клеточка тела, и я готов на все лишь бы происходящее было всего лишь страшным снов. Входная дверь опять громко хлопает, но мне все равно. Меня накрыла апатия и нет желания двигаться. Орлов возвращается в спальню и начинает что-то искать в гардеробной.

— Ты тоже одевайся, нам нужно срочно ехать в поликлинику.

— Зачем?

— Мне не нравится твое состояние, а эта гнилая семейка уже однажды использовала для достижения своих целей наркотики. У меня серьезное подозрение, что Карина решила использовать старый трюк.

— Это поможет успокоить Милану?

— Милана умная девушка, она поймет, что это подстава. Но нужно действовать, пока организм не избавился от отравы.