Скальпель судьбы

Часть 19

Ирина

За окном валил снег. Крупный, огромными хлопьями, даже какой-то важный, как показалось Ирине. Сегодня с утра её всё раздражало, мешала работать мысль о скором празднике, о подарках, на покупку которых опять не оставалось времени. С подругами она не виделась уже несколько дней — ну не совпадали их графики! А всё этот снег! И его братья — лёд и ветер! На Катю в последнее время было страшно смотреть. При таком наплыве пациентов в отделении острой травмы откуда-то взялся грипп, кося всех подряд. И только Катя, как стойкий оловянный солдатик, пахала без выходных и праздников. Но сегодня Ирина взбунтовалась и пообещала, что у Кати и Ани мыши заведутся, если они откажутся встретиться в обеденный перерыв. А беременным, как известно, отказывать нельзя! Ирина положила руку на живот. Ничего-то не видно по ней, это только Алёшка ей по утрам рассказывает, как она похорошела и поправилась. Кстати, действительно, поправилась. Даже грудь и попа начали вырисовываться. Ира хихикнула и опять посмотрела в окно. Она вдруг вспомнила свой звонок Воскобойникову после того, как узнала, что он — снайпер! — станет папой. Алексей как-то странно молчал, кряхтел в трубку, мекал-бекал, вздыхал, тихо ругался, а потом вдруг прошептал ей в ухо: — Ириска, я сейчас как пьяный, ничего не соображаю кроме того, что уже сижу в машине. Я не знаю, что и как ты будешь говорить своему начальству, но через пятнадцать минут я у тебя, а ты уже одета и ждёшь меня у выхода. А потом он гнал машину по городу, вцепившись побелевшими пальцами в руль и только косился в её сторону. Если быть совсем честной, то к тому времени, когда они подъехали к её дому, она уже так себя накрутила, что приписала Алексею и недовольство, и требование сделать аборт, и назревающий крик, ор, скандал. А он тащил её по лестнице за руку, чтобы захлопнуть дверь и упасть перед ней на колени, уткнуться носом в живот и что-то тихо шептать. Это потом она плакала и смеялась, когда он рассматривал её, вращая из стороны в сторону, стараясь узреть хоть какие-то намёки на то, что в этом безупречном с его точки зрения теле живёт кто-то маленький, невидимый. Но его! Плоть от плоти его! И целовал плоский живот, безостановочно бормоча что-то. А потом орал во всё горло, требуя, чтобы она работала меньше, а спала больше. Ира выслушала весь заявленный концерт, а после целовала его и честно обещала всё исполнить. Если получится, конечно…

Катя появилась первой, села на стул и устало улыбнулась. — Ты, Катюша, когда спала-то нормально? — Не помню, — всё так же с улыбкой прошептала подруга. — Работаешь сутки через трое, сутки через двое, сутки через сутки, сутки «через не могу», двое к ряду, трое к ряду, потом в день. Просыпаешься от того, что хочешь спать. А этот снег не заканчивается! И чего людям дома не сидится? Иногда кажется, что столько травм ни в одном году не было. А Аня ещё не приходила? На конференции докладывали, что у них кто-то умер ночью. Не слышала? Ира потрясла головой и задумалась. Сколько летальных случаев уже было в её жизни? И в их отделении, и в соседних, а привыкнуть никак не получается. Всё кажется, что не сделал что-то, не смог, не потянул. И самое страшное смотреть в глаза родным. И говорить те самые слова. «Мне очень жаль, но…» — Привет. — Анна плюхнулась на стул и сложила ладони в молитвенном жесте. — Кофе! Литр. Можно два! — Что так? — Устала. Конец года, скоро праздник, а такое впечатление, что армагеддец начинается. Достало всё! Начинаю взрываться по пустякам. Вхожу сегодня утром в ординаторскуюю. Сидит отдежурившая бригада и строчит утренние дневники поступившим больным. Один оформляет умершую. Лица у всех мятые, глаза красные, в ординаторской запах сигарет, кофе и конюшни. Попытки проветрить помещение закончились мольбами о пощаде и рекомендациями в мой адрес обследовать щитовидную железу на предмет гипертиреоза. Нормально? Потом пятиминутка, заведующий как из мясорубки! Красный, на всех орёт! Далее слово предоставляется старшей сестре, которая в свойственной ей шизоидно-эпилептоидной манере в миллионный раз повторяет одно и то же про учёбы, пробирки и журнал учёта температурного режима холодильника. Вот на кой мне этот холодильник, если он даже не у нас в ординаторской стоит? — Чем закончилось? — Высказалась, — угрюмо пробурчала Анна, маленькими порциями глотая горячий кофе. — Теперь со мной никто не разговаривает. — А с чего весь сыр-бор? — Жалобу накатал кто-то, врач ему не понравился. Капельницы не назначил! И антибиотики! У нас пациентка, искренне верящая в целебную силу мумиё, заговоров, а иногда и уринотерапии, считает себя вправе оценивать квалификацию врача по шкале «нравится/не нравится», исходя из того, что ей, видите ли, не назначили то, что соседке помогло! — Ну всё, всё, успокойся. Девчонки, а я вас не просто так позвала. — Ира посмотрела на подруг. Сколько лет они дружат? Считай, почти пятнадцать. С первого курса. А кажется, что только вчера познакомились. — Алёшка приглашает нас на какую-то модную выставку в торговом центре. Катюш, она на твой день рождения состоится. Ты же не против, а? А потом там в кафе посидим, пироженку съедим. Пошли? Катя подняла взгляд на Иру с мыслью отказаться, но увидела эти синие и почему-то грустные глаза — и только усмехнулась, слегка кивнув. — Ура! — воскликнула Иринка и потёрла ладошки. — Девчонки, я страсть как соскучилась по нашим посиделкам. Надо пользоваться моментом, а то потом меня как разнесёт, а тут ещё Воскобойников рядом! Пасёт меня так, ирландские сторожевые псы отдыхают. — А ты когда замуж-то за него пойдёшь? — Анна склонила голову набок и с интересом посмотрела на Воронцову. Ира вдруг как-то съёжилась и сжала кулаки. Анна протянула руку и накрыла чуть дрожащий кулачок своей ладонью. — Ну чего ты боишься? Это же не ящик деревянный, что, слава Богу, упёрся из твоей жизни. Алёша мужик основательный. Обеспеченный. Тебя на руках носит. Вот наследника заделал, как успел только? Ир, он хорошим мужем будет. Как и брат его! Они правильные мужчины. Почти как мой Шанин. — Почему «почти»? — вдруг вклинилась в разговор молчавшая до сих пор Катя. — Патамуша… не хирурги! А в остальном — классные они! Так, девчонки, мне пора! А на выставку мы пойдём, так Алёшке и передай. Давно я на моднячих выставках не была.

*** Ира выключила телефон, бросила трубку на подоконник и повернулась к плите. Затем немного обернулась и показала мобильнику язык, пробормотав под нос что-то похожее на «бе-бе-бе». Звонил, конечно же, Воскобойников. И звонил с вопросом — приняла ли Ира витамины. Пригрозив, что пересчитает все пилюли в пузырьке, сообщил, что через минут пятнадцать будет. Ирина включила лампочку в духовке, полюбовалась на курицу, покрытую красивой сырной корочкой, и продолжила помешивать соус. С того памятного для них всех дня, когда в клинику привезли травмированного мальчишку, прошло почти три месяца. Сколько всего произошло за эти неполные сто дней, будто жизнь пролетела и не одна! Одно событие тянуло за собой другое, затем третье, потом появлялись новые люди, которые привносили в их жизни что-то необычное. Состоялся её развод, а следом за этим её адвокат женился сам. И на ком? На Катиной младшей сестрёнке! А его друг стал для Ирины самым близким, самым дорогим человеком, отцом её ребёнка. И очень хочется надеяться, что Алёшкин брат сможет разбудить в Кате ту весёлую девочку, что когда-то задорно смеялась на Аниной свадьбе, поймав букет невесты. Ира вздохнула и выключила духовку. Скоро придёт Алёша, как раз курочка будет в самом соку. Она вытерла стол, расставила тарелки, и в это время раздался звонок. Хозяюшка радостно выскочила в коридор и с улыбкой открыла дверь. — Здравствуй, Ира. — Роман стоял на площадке, держа руки в карманах, и не скрывая своего интереса рассматривал бывшую жену. — Добрый вечер, — пожав плечами, ответила Ира, с ужасом понимая, что откуда-то из глубины сознания поднимался страх, о котором она уже немного стала забывать. — Ты что-то хотел? Извини, у меня мало времени. Коробок шагнул вперёд, Ирина попятилась, и дверь закрылась. — Вот пришёл посмотреть, как ты живёшь. Не надо ли чего. — Рома, я ни в чём не нуждаюсь. Более того, у меня всё хорошо, а тебе лучше уйти и больше не появляться здесь. Но он только усмехнулся и прошёл на кухню. Осмотрелся и тихо спросил: — А окна тебе кто новые поставил? Этот козёл, что меня из нашей квартиры выгнал, да? Ира сжала кулаки и сглотнула. Она боялась. Она прекрасно помнила, как они расстались, что хотел сделать сначала муж, а потом и его дружки. Но ей надо продержаться ещё совсем недолго, скоро придёт Алёша и всё будет прекрасно. — А ты поправилась, похорошела. Отъелась на дармовых харчах? Все вы одинаковы. Главное в мужика вцепиться клещами и доить его, пока нужен будет. А потом и выбросить можно, когда кто-то побогаче подвернётся. — Я сама себя обеспечивала, ещё и тебя кормила с твоими друзьями, — вырвалось у Ирины. — Конечно, жизнь мне испортила, карьеру загубила, а теперь жируешь. А кто мне заплатит за потерянное время? Не думала об этом? Ира растерянно уставилась на бывшего мужа, чуть приоткрыв рот. О чём он говорит? Какая карьера? Какое время? — Вижу, не думала. А я всё помню. И твои закидоны, и подружек твоих. Одна замуж выскочила, девчонку родила, чтобы покрепче мужика к себе привязать. Сама по институтам да по декретам, а муж её пахал и пашет до сих пор, как проклятый. Вторая урода нагуляла, шлялась с кем ни попадя, доила сначала одного, потом второго. Отец-то не позволил семейный капитал транжирить. Что, не так, скажешь? Теперь опять в «активном поиске»? Кого уже охомутала? Или выбирает пока? Так ты скажи ей, что на таких у мужиков не стоит. И самой пора жрать остановиться. Скоро в двери не войдёшь. — А это не твоё дело! — сквозь зубы процедила Воронцова. — Если всё сказал, поднялся и пошёл вон отсюда. Роман прищурился и внимательно посмотрел на округлившееся женское тело. — Хм, так ты тоже по стопам своей подружки пошла? И кто же тебя надул? Кто-то из этих одинаковых? Или прокурор? — Виктор адвокат, а личность отца моего ребёнка тебя не касается. — Касается. Я приехал свою долю из совместно нажитого потребовать, а с твоим курвёнком делиться не намерен. М-да, а ты наш брак просто как трамплин для блядства использовала, да? Теперь-то можно трахаться и не бояться. Шалава! — Рот закрой, — вдруг раздался мужской голос. — Иначе я тебе, падла, язык вырву и в жопу засуну. Алексей стоял в дверях, держа в руках пакеты с продуктами. Медленно опустил груз на пол и шагнул к замолчавшему Роману. — Задницу оторвал от стула и вон пошёл. А если ещё раз объявишься тут, я тебе челюсть сломаю. Коробок вдруг резко встал и схватил Алексея за грудки. Ира не успела даже вскрикнуть, как её бывший муж заорал, грузно свалившись на пол и держась за неестественно вывернутую кисть. — Если ты сейчас же отсюда не уберёшься, я тебе вторую руку сломаю, сука. Алексей заслонил Иру собой и схватил сидящего на полу Романа за воротник куртки. Тот поднялся и медленно пошёл к двери. — И запомни — не дай бог Ирискина фамилия где-то всплывёт. Ты труп, понял? Ира уткнулась лбом в спину Алексею, судорожно обхватив его руками и прислушиваясь к шагам уходящего Коробка. Дверь захлопнулась, и она облегчённо выдохнула. Алёша повернулся, обнял её и спокойно сказал: — Извини, что задержался. Я за ананасами в магазин заезжал. А ещё я твои любимые креветки привёз. Ну ты чего? Ира вдруг разрыдалась, прижимаясь к мужчине. Алексей крепко обнял её и тихо сказал: — Завтра же переезжаешь ко мне! А тут пока ремонт сделают. А то окна поставили, а откосы до ума не довели. Обои опять же поменять надо. А я пока на любимой девочке женюсь. Ира резко оторвалась от него и прошептала: — Что ты сказал? — Откосы сделать надо. — Нет, потом. — Обои поклеить. — Да нет же, потом! — Да вроде бы ничего больше. — Ты… — Ира вытерла слёзы и посмотрела в глаза своего мужчины. — Ты сказал, что женишься. — А что делать-то? — Но ты сказал, что ты… что я любимая. Алексей смотрел на заплаканное лицо и медленно расплывался в улыбке. — А ты думала, что я через весь город почти каждый вечер езжу из-за любви к вашему лифту? Только вот понять не могу, когда я в тебя втюхаться успел? То ли когда ты заявила, что тебе от меня ничего не надо. То ли когда плакала у меня на руках. То ли когда стонала подо мной в нашу первую ночь. Воронцова, ты самая умная женщина в моей жизни. И самая глупенькая. Неужели ты до сих пор не поняла, что я люблю тебя? И женюсь на тебе, что бы ты себе ни придумала. Понятно? Ира молча кивнула и тихо прошептала: — Я так счастлива, Алёшка, так счастлива. Я буду твоей женой. И я тоже люблю тебя.