Тысяча незабываемых поцелуев

— Она была очень тихой.

— Из-за меня. — Поппи посмотрела на меня, шокированная.

— Нет, — спорила она. — Она любит тебя.

Моя челюсть напряглась.

— Она любит того, кем я был, — я пожал плечами. — Я понимаю: она беспокоится, что я разобью твое сердце.

Поппи потянула меня остановиться рядом с деревом у входа в школу. Я оглянулся по сторонам.

— Что случилось? — спросила она.

— Ничего, — ответил я.

Она удерживала мой взгляд.

— Ты не разобьешь мое сердце, — сказала она со стопроцентной уверенностью. — Мальчик, который возил меня к пруду и затем слушал со мной оркестр — никогда не разобьет мое сердце.

Я молчал.

— К тому же, если мое сердце разобьется, то и твое тоже. Помнишь?

Я фыркнул на это напоминание. Поппи толкнула меня, пока моя спина не оказалась прижата к дереву. Я видел, что большинство учеников смотрели на нас, пока заходили в школу. Сплетни и перешептывания уже начались.

— Ты обидишь меня, Рун? — потребовала ответа Поппи.

Побежденный ее упорством, я положил руку на заднюю часть ее шеи и заверил ее:

— Никогда.

— Значит к черту, что кто-то другой думает.

Я рассмеялся над ее прытью. Она улыбнулась и уперла руку в бок.

— Как тебе такое отношение? Достаточно плохая девочка?

Обхватив ее, к удивлению Поппи, я повернул ее, пока она не оказалась прижатой к дереву. Прежде чем у нее появился шанс спорить, я поцеловал ее. Наши губы двигались медленно, поцелуй был страстным, губы Поппи приоткрылись, чтобы впустить мой язык. Я попробовал сладость ее рта, прежде чем отстранился.

Поппи тяжело дышала. Она провела рукой по моим влажным волосам и сказала:

— Я знаю тебя, Рун. Ты не обидишь меня. — Она поморщила нос и пошутила: — Я бы поставила свою жизнь на это.

Боль начала формироваться в моей груди.

— Это был не смешно.

Она держала указательный и большой палец на расстоянии друг от друга.

— Смешно. Немного.

Я покачал головой.

— Ты знаешь меня, Поппи. Только ты. Ради тебя. Только ради тебя.

Поппи изучала меня.

— И может, в этом проблема, — заключила она. — Может, тебе стоит впустить в свое сердце других людей. Может, если ты покажешь всю ту любовь, что все еще есть под всей этой темной одеждой и мрачностью, они не будут так резко тебя осуждать. Они полюбят тебя, каким бы ты ни захотел быть, потому что увидят твою истинную душу.

Я сохранял молчание, когда она сказала:

— Например, Алтон. Как твои отношения с ним?

— Он ребенок, — ответил я, не понимая, к чему она клонит.

— Он маленький мальчик, который боготворит тебя. Расстроенный маленький мальчик, потому что ты не разговариваешь с ним и не проводишь с ним время.

От этих слов у меня засосало под ложечкой.

— С чего ты взяла?

— Потому что он сказал мне, — сказала она. — Он был расстроен.

Я представил плачущего Алтона, но быстро отогнал это. Я не хотел думать об этом. Возможно, я не так много общался с ним, но не хотел видеть его плачущим.

— Есть причина, по которой он отрастил волосы, знаешь? По этой же причине он убирает их с лица, как и ты. Это правда мило.

— У него длинные волосы, потому что он норвежец.

Поппи закатила глаза.

— Не у всех норвежцев длинные волосы, Рун. Не глупи. Он отрастил волосы, потому что хочет быть похожим на тебя. Он подражает твоим привычкам, чертам характера, потому что хочет быть, как ты. Он ждет, что ты заметишь его. Алтон обожает тебя.

Я опустил голову. Поппи подняла ее своими руками и нашла мой взгляд.

— А твой папа? Почему ты не...

— Достаточно, — выплюнул я резко, отказываясь говорить о нем. Я никогда не прощу, что он увез меня. Эта тема была под запретом даже для Поппи. Казалось, Поппи не обиделась из-за моей вспышки. На ее лице я видел только сочувствие.

Я больше не мог этого выносить.

Молча взяв ее за руку, я потянул ее к зданию школы. Поппи усилила хватку на моей руке, когда другие ученики стали не просто смотреть, а пялиться.

— Не обращай внимания, — сказал я Поппи, когда мы прошли через школьные ворота.

— Хорошо, — ответила она и прижалась ко мне ближе.

Когда мы вошли в коридор, я увидел Дикона, Джадсона, Джори, Эйвери и Руби, столпившихся у своих шкафчиков. Я не разговаривал ни с кем из них с вечеринки.

Никто из них не знал, что происходит.

Джори повернулась первая, ее глаза расширились, когда она увидела наши с Поппи соединенные руки. Должно быть, она что-то сказала себе под нос, потому что в мгновение ока все друзья повернулись на нас. На их лицах было замешательство.

Повернувшись к Поппи, я призвал ее:

— Пойдем, нам лучше поговорить с ними.

Я направился вперед, когда Поппи потянула меня назад.

— Они не знают о... — прошептала она, чтобы только я услышал. — Никто кроме наших семей и учителей. И тебя.

Я медленно кивнул, затем она сказала:

— И Джори. Джори тоже знает.

Это был как удар под дых. Должно быть, Поппи увидела боль в выражении моего лица, потому что объяснила:

— Мне нужно было рассказать кому-то, Рун. Она была моим самым близким другом, за исключением тебя. Она помогала мне с уроками и всем подобным.

— Но ты сказала ей, не мне, — сказал я, борясь с желанием уйти прочь и подышать воздухом.

Поппи усилила хватку на мне.

— Она не любит меня так, как ты. И я не люблю ее так, как люблю тебя.

Когда Поппи это произнесла, моя злость испарилась... И я не люблю ее так, как люблю тебя...

Подойдя ближе к Поппи, я обнял ее за плечо.

— Они узнают когда-нибудь.

— Но не сейчас, — сказала она решительно.

Я ухмыльнулся на решительность в ее взгляде.

— Но не сейчас.

— Рун? Иди быстро сюда, ты задолжал объяснение! — громкий голос Дикона раздался в суете коридора.

— Ты готова? — спросил я Поппи.

Она кивнула. Я направил нас встретиться с группой друзей. Поппи крепко обхватила руками меня за талию.

— Так вы опять вместе? — спросил Дикон.

Я кивнул, мои губы поморщились в отвращении, когда я увидел ревность на лице Эйвери. Ясно увидев, что я заметил, она быстро заменила ее на свою обычную циничную маску. Мне было плевать. Она была никем для меня.

— Итак, Поппи и Рун снова вместе? — объявила Руби.

— Да, — подтвердила Поппи, улыбнувшись мне. Я поцеловал ее в лоб, прижав ближе.

— Ну, кажется, что в мире все снова встало на свои места, — объявила Джори, вынув руку, чтобы сжать руку Поппи. — Когда вы были не вместе — было неправильно. Вселенная просто казалась… не той.

— Спасибо, Джор, — сказала Поппи, и они удерживали взгляд друг друга на секунду дольше, безмолвно общаясь. Я заметил, что глаза Джори увлажнились. Она объявила:

— Я лучше пойду на урок, увидимся позже.

Джори ушла, а Поппи подошла к своему шкафчику. Я игнорировал все взгляды. Когда Поппи достала книги, я придержал их, пока она закрывала дверцу, и сказал:

— Видишь, все прошло не так уж плохо.

— Не так плохо, — повторила Поппи, но я поймал ее за разглядыванием моих губ.

Наклонившись, я прижал свою грудь к ее и захватил ее рот в поцелуе. Поппи заскулила, когда я запустил руку ей в волосы, крепко их удерживая. Когда я отстранился, ее глаза сияли, а щеки покраснели.

— Поцелуй триста шестьдесят, у двери моего школьного шкафчика. Снова показывая миру, что мы вместе... и мое сердце почти взорвалось.

Я отстранился, позволив Поппи перевести дыхание.

— Рун? — позвала она, когда я направился на математику, я обернулся и дернул подбородком. — Мне нужно больше подобных моментов, чтобы заполнить банку.

Тепло пронеслось по моему телу от мысли целовать ее при каждом удобном случае. Поппи покраснела от напряженного выражения моего лица. Как только я снова повернулся, она позвала:

— И Рун?

Я ухмыльнулся и ответил:

— Ja?

— Какое твое любимое место в Джорджии? — Я не мог разглядеть выражение ее лица, но что-то происходило в ее голове. Она что-то планировала, я уверен.

— Вишневая роща в весеннее время года, — ответил я, ощущая, как выражение моего лица смягчается только от одной мысли.

— А не в весеннее? — выпытывала она.

Я пожала печами.

— Наверное, пляж. А что?

— Просто интересно, — она развернулась и затем направилась в противоположном направлении.

— Увидимся на обеде, — крикнул я.

— У меня репетиция с виолончелью, — Поппи крикнула в ответ.

Стоя на месте, я сказал:

— Значит, я буду смотреть.

Лицо Поппи осветилось, и она ответила нежно:

— Значит, ты будешь смотреть.

Мы стояли в противоположных концах коридора и пялились друг на друга. Поппи произнесла одними губами:

— Навеки.

Я произнес губами в ответ:

— Навечно и навсегда.

***

Неделя прошла как в тумане.

Прежде я никогда не заботился о времени — быстро оно шло или медленно. Сейчас я хотел, чтобы минуты растянулись в часы, а часы в дни. Но, несмотря на мои безмолвные мольбы, время, черт возьми, шло слишком быстро. Все происходило слишком быстро.

Коллективный интерес в школе к нашему с Поппи воссоединению утих через несколько дней. Большинство людей еще не приняли это, но я не обращал внимания. Я знал, что люди сплетничали. Большинство слухов было о том, как и почему мы снова вместе.

Мне было плевать и на это.

Дверной звонок зазвонил, когда я лежал на кровати, и я встал, схватив куртку со спинки стула. Поппи вела меня на свидание.

Она пригласила меня на свидание.

Этим утром, когда я покинул ее постель, она сказала мне быть готовым в десять. Поппи не рассказала зачем, или что мы будем делать, но я сделал, как она сказала.

Она знала, что я так поступлю.

Когда я шел по коридору, я услышал звук голоса Поппи:

— Привет, малыш, как дела?

— Хорошо, — ответил Алтон застенчиво.

Завернув за угол, я остановился, когда увидел, что Поппи сидела на корточках, чтобы быть на одном уровне с Алтоном. Волосы Алтона заслоняли его лицо, и он нервно убрал их рукой... так же как я. Слова Поппи с прошлой недели всплыли в моей голове...

Он отрастил волосы, потому что хочет быть похожим на тебя. Он подражает твоим привычкам, чертам характера, потому что хочет быть, как ты. Он ждет, что ты заметишь его. Алтон обожает тебя…

Я наблюдал, как мой младший брат застенчиво раскачивался на пятках. Я не мог сдержаться и поджал губы в изумлении: он был тихим, как и я. Не говорил, пока его не спрашивали.

— Чем ты будешь заниматься сегодня? — спросила его Поппи.

— Ничем, — ответил Алтон угрюмо.

Улыбка Поппи увяла. Алтон спросил:

— Ты снова уходишь вместе с Руном?

— Да, малыш, — ответила она тихо.

— Теперь он разговаривает с тобой? — спросил Алтон. И я услышал. Услышал оттенок печали в его тихом голосочке, о чем Поппи говорила мне.

— Да, разговаривает, — сказала Поппи, и как делала со мной, провела рукой по его щеке. Алтон опустил голову в смущении, но я поймал небольшую улыбку через пробелы между прядями его волос.

Поппи подняла голову и увидела, что я стою, прислонившись к стене, напряженно наблюдая. Она медленно выпрямилась, и я двинулся вперед, потянувшись за ее рукой и притягивая ее для поцелуя.

— Ты готов? — спросила она.

Я кивнул, смотря на нее с подозрением:

— Ты так и не собираешься рассказать мне, куда мы?