Измена. Найди меня

Глава 8.3. Благословение дождём

Что тут ответишь, сестра дело говорила. Она немного помолчала, выпила вина, а потом обняла меня и прошептала:

— Я люблю тебя, дурында, и от всей души желаю, чтобы именно Алик оказался принцем, о котором ты в своё время так мечтала. Про Артура забудь, он был косячной ошибкой. Я пересмотрела свои взгляды кое в чём и считаю, что важно не только быть любимой, но и любить самой. Помнишь, как в Турции говорили об Алике? Столько лет прошло. Обещала не возвращаться, но тогда я и не думала, что наступит день, когда вы встретитесь, да ещё так красиво. Это та сказка, которую ты мне рассказывала. Правда, есть одно но. Алик уже больше на короля похож, а тебе, насколько помню, принц был нужен.

Мы засмеялись и не заметили, как подошли Алик и Гера.

— О чём шушукаетесь?

— О вас. — Ника отодвинула свой стул и пошла в атаку. — Какие ещё у женщин могут быть темы. Только о мужчинах. Где Андрей?

— В гостиницу поехал. — Алик был то ли расстроен, то ли раздражён. Это считывалось в предельной собранности и напряжённых скулах. — Просил за него извиниться. Завтра рано вставать, весь день за рулём кататься.

Ника выразительно посмотрела на меня. Я и без неё догадалась, что это было вежливое объяснение для любопытной публики. Алик, сев рядом, положил ладонь сверху моей.

— Дарина, нам нужно серьёзно поговорить. Сегодня. Я хотел, чтобы всё по-другому происходило, но раз так сложились обстоятельства, не будем откладывать. Пару часов здесь побудем и поедем. Хорошо?

— Как скажешь. Догадываюсь, о чём будет разговор. Вернее, о ком.

— Давай потом. Здесь не место и не время.

— Хорошо, только, пожалуйста, не делай такое сердитое лицо, а то я себя виноватой чувствую непонятно в чём.

— Перестань, ты не виновата. — Алик чуть сильнее сжал ладонь. — Это мы могли глупостей натворить. Хорошо, что Гера со мной поговорил. Ты должна всё узнать и принять решение.

Кажется, я уже приняла это решение, но вслух говорить не стала. Он был прав, было не время и не место для откровений. К нам снова подошли. И снова. Следующие полтора часа подсаживались новые, и новые, и новые люди. Как только Алика хватало на каждого? После того как все перезнакомились лично и обменялись любезностями, нас поспешил заполучить Игорёк. Он сделал несколько общих снимков за столом, потом попросил нас с Аликом встать и пару кадров сделал уже вдвоём. После этого увёл Алика, чтобы запечатлеть с особо важными гостями. Алик устал, но понимал, что это важно для него, поэтому сдержанно фотографировался с гостями, пока Игорёк его не отпустил.

Как только Алик вернулся, сразу шепнул мне на ухо:

— Давай сбежим. Ещё немного, и я не выдержу этого кабаре. Напьюсь и затяну шансон.

Попрощавшись со своими, мы спустились с седьмого неба обратно на грешную землю. Алик, выезжая с парковки, облегчённо вздохнул.

— Наконец-то. Как ты моделью работала?

— Никак, улыбалась себе в удовольствие. Шучу-у. Устал, да?

— Да, я от штанги не так устаю. Это же постоянный напряг, чтобы не сделать лишних движений, как на боксёрском ринге. Чуть не ослеп от вспышек. А все эти вежливые вопросы, подкаты? Можно подумать, никто матом не ругается. Терпеть не могу лицемеров. Мне ближе простые пацаны, вроде Геры. Они знают, чего хотят, а не страдают словесным поносом и не торгуются, как уличные проститутки. Прости.

— Ничего. По большому счёту к вежливым маскам местных «святош» я так же отношусь. В клубе видно сразу, кто чем дышит. И много раз слышала, как матерятся. Тебе ещё очень далеко до папы, когда он по телефону общается со злостными должниками или недобросовестными поставщиками. Да и я далеко не ангел, так что не сдерживайся.

— Я предполагал, что за обворожительной внешностью скрывается не ангел. — Алик с полуулыбкой следил за дорогой. Взглянул на меня всего на миг, но с такой нежностью. — И всё-таки не стану при тебе выражаться. Эти ушки предназначены для нежных, красивых слов.

— Партнёры моего шефа так не считают. Алик, надо развернуться, ты только что проехал поворот к моему дому.

— Я сейчас не повезу тебя домой. Ко мне в гостиницу едем. Поговорить надо, не в машине же это делать.

— Так я бы тебя пригласила к себе. Не люблю гостиницы. Смотрят как на эскорт, противно.

— Что-о? Если хоть одна гадость на тебя так посмотрит… — Алик снова стал серьёзным. — Дарина, пока ты со мной, никто не посмеет не то что затронуть, даже посмотреть косо в твою сторону. Иначе рискуют ходить всю жизнь с косоглазием. Ты меня поняла?

Я молчала.

— Спрашиваю, ты поняла? — в голосе прозвучало железо.

— Поняла, — ответила я и отвернулась. Мне стало страшно. Я осознала, кто был рядом со мной. Алик никогда не сделал бы мне больно, в этом не сомневалась. Но вдруг жутко испугалась, что история может закончиться, толком не начавшись. Его мужественность и волевой стержень меня одновременно притягивали и настораживали. Казалось, этот человек был рождён покорять вершины и открывать любые двери. Любые.

Я потеряла контроль. Чувства к Алику в последние годы сидели глубоко внутри, а теперь, когда увидела его, услышала голос, ощутила касания и созвучие, кипучая лавина вместе со слезами вырвалась наружу, не собираясь плавиться взаперти.

— Дарина, повернись ко мне, — голос Алика стал мягче, но я не хотела, чтобы он видел слёзы, и стала их вытирать. Ни дать ни взять — сцена из романтического кино: герой томно смотрит в глаза, произносит романтические слова, целует, зажигается розовое небо, птички с цветочками в клювиках… Стоп. Машина свернула к обочине и затормозила так резко, что меня тряхнуло. Алик выключил зажигание, развернул меня к себе и аккуратно поднял моё лицо за подбородок. Взглянул и нахмурился. Показалось, я увидела блеск в его тёмных глазах. — Дарина, не надо, не плачь. Лучше накричи, если обидел, только не плачь.

Сама не понимая, что делаю, я подалась вперёд и поцеловала его. Сначала робко прикоснулась губами, но, почувствовав ответную реакцию, сильнее прижалась к Алику. Это был нежно-осторожный поцелуй. Алик крепко-бережно обнимал меня, словно боялся раздавить.

— Никому тебя не отдам. Ты моя, Дарина. Моя.

Я чувствовала, что на эти слова отвечать не нужно. Мы сидели тихо, прислонившись лбами, лишь наши пальцы сплетались и гладили друг друга. То, что потом сказал Алик, подтвердило мои мысли, что я не просто так притягивалась к нему на расстоянии. За этим влечением стоял не известный мне порядок земных или каких-то других законов.

— Это всё не сейчас началось, — я знала, что эти слова объяснять не стоит.

— Не сейчас, ты права. — Он гладил мои волосы, щёку, шею. В отсвете фар проезжающих навстречу машин его лицо было тёмным, я почти не видела выражение, но чувствовала, что он гладил меня взглядом. — Я не знал, что дочь друга… Ну, что вот так… Хотя всё я знал. Ехал сюда и знал. Боялся, что не поймёшь. Но раз ты сама сделала шаг, то уже без вопросов. Ты моя, Дарина. Я словами не разбрасываюсь, от тебя прошу только одно: не лги. Больше мне ничего не надо, просто будь и всё.

Он снова поцеловал, а я чуть не задохнулась в терпкой волне мужества, нежности и его запаха. Когда он оторвался от меня, я знала, что есть вещь, которую обязательно должна была озвучить, несмотря на головокружение от поцелуя.

— Алик, послушай и давай больше не будем возвращаться к этой теме. Я насчёт Андрея. Мы друзья. Ничего другого нет и быть не может. Даже если он что-то нафантазировал, ему придётся выкинуть это из головы. Не хочу вставать между вами. Я сама с ним поговорю и всё объясню. Андрей вовремя стал плечом, на которое я оперлась, но возникла двусмысленность. Я очень ему благодарна и хочу, чтобы он верно всё понял. Алик, у тебя замечательный сын.

Алик долго молчал. И я снова почувствовала, что он так со мной говорит. Мне не нужно было что-то ему повторять, отвечать, объяснять дальше. За окном припустил дождь вперемешку со снегом, забрызгивая стекло, ещё больше пряча нас от внешнего мира. Он будто смыл прошлое и скрепил то, что появилось в машине в тот мартовский вечер.

— Хорошо. Не хочу, чтобы Андрей уезжал, но так и будет, если не угомонится. Я ни с кем не готов делиться своим. И так долго ждал, пока ты вырастешь и мы встретимся. Теперь смысла нет размениваться на недоговорённости и двусмысленности, правда?

— Правда.