Я тебе не Золушка!

Эпилог

Кира

Снег крупными хлопьями кружится в воздухе и оседает на улицах города. Он также ложится и на нас, создавая на шапках и воротниках сверкающий покров.

Погода безветренная, для февраля непривычно тёплая. Как никогда подходит для прогулок и катаний на ватрушках, чем Тёма с Илюшей сейчас активно и занимаются.

Я в этой вакханалии не участвую, только наблюдаю издалека, отпивая горячий чай из термоса, да иногда снимаю на телефон кувыркания любимых мальчишек в снегу.

Такое натуральное умиротворение меня посещает нечасто, и, в основном, только с недавнего времени, то есть, с момента, когда в мою жизнь, сбивающим с ног электропоездом, ворвался Артём.

Мы так и не смогли найти объективной причины не быть вместе, хотя, казалось всё было против: мои и его родители, разница в возрасте и воспитании, даже в быту… Первое время было нереально сложно привыкать к наличию мужчины в квартире каждый день. Всё-таки с Олегом у нас до этого так и не дошло: мы встречались, но оставались жить каждый в своём доме.

А ещё, Тёма так и не может смириться с разницей в наших финансовых положениях. Бывает иногда, я ловлю его на поиске каких-то «неприлично оплачиваемых» вакансий. И, хотя я пытаюсь убедить его, что мне всё равно, сколько он зарабатывает, время от времени, у нас возникают споры на этой почве.

Тёма очень вспыльчивый.

Как факел зажигается, грозясь всё спалить вокруг себя. К счастью, наряду с этим, быстро отходит и после того, как успокаивается, довольно восприимчив к моим доводам. Зато наши примирения запоминаются надолго.

Он — настоящий сгусток эмоций. Мужского темперамента и секса.

Впервые встретив его, я почувствовала это сразу — какое-то влечение, тогда ещё неосознанное и мучившее меня томительно и беспощадно.

Я жаждала видеть его, несмотря на наши различия и его холодное пренебрежение. В ответ срывалась на грубости в его адрес. Меня бесило его безразличие и отстранённый взгляд. И честно признаюсь, я нарочно пыталась его задеть.

Тёма утверждает, что ничего такого с его стороны не было. Он просто, по наставлению бригадира, старался не вступать со мной в конфликт.

Не знаю… Мне казалось, что его внимания недостаточно. Мне хотелось его расшевелить, и однажды, всё-таки, получилось.

Правда совсем не так, как я себе это представляла…

Я не ошиблась в его темпераменте, но не ожидала, что у него хватит смелости на столь отчаянный поступок.

Он спросил меня как-то: помнила ли я, как мы занимались сексом в моём кабинете впервые.

Я бы это сексом не назвала.

Такое у меня было только с ним, чтобы настолько отключилась голова и остались только эмоции и чувства. Я была словно оголена от толстой кожи привычной защитной реакции, и навязанного воспитанием и положением амплуа «хорошей девочки».

После того, как он оставил меня и ушёл, ещё долго не могла прийти в себя и казалась себе грязной и распущенной.

Это было абсолютно точно не про меня.

Но, он был прав.

Я много раз прокручивала в голове это безумие и умирала от навязчивого, абсолютно нелогичного желания увидеть его снова.

Посмотреть в эти наглые, серо-голубые глаза и найти там…

Я сама не знала, что.

— Кир, ну пойдём с нами! — Кричит парень, превратившийся в «сугроб» с ватрушкой наперевес в одной руке и Илюхой подмышкой — в другой. — Самое интересное пропускаешь!

— Нет, спасибо! Мне и тут неплохо.

Я туда ни за какие коврижки не полезу.

Мальчишки скатываются с пологой горки уже в восемьдесят седьмой раз, а я кутаюсь в меховой воротник пуховика, ощущая, как ледяные снежинки покалывают кожу.

Сейчас мне так хорошо…

У нас состоится серьёзный разговор по возвращению домой, вряд ли из тех, что можно назвать лёгкими.

Но на время этой поездки, я зареклась думать о плохом и портить всем настроение.

Просто наблюдаю, как они дурачатся, валяются в снегу и снова пытаются затащить ватрушку наверх, чтобы с весёлыми визгами слететь по пологому накатанному склону.

Почему мне достался именно этот мужчина?

Почему меня так кроет от него, независимо от того, чем он занимается: варит кофе, чаще всего в одних трусах, напевая под нос незамысловатую мелодию или устраивает Илюше в ванной пенную вечеринку.

Или, когда шепчет на ушко, что я «самая невыносимая стерва и меня необходимо наказать»…

Тёма невероятный и неповторимый во всех проявлениях.

Даже когда мы спорим на повышенных тонах, я уверена, что это не простое сотрясание воздуха.

Он очень эмоционально доказывает свою точку зрения. И очень щепетилен в вопросах отцовства и семьи.

Меня это удивляет каждый день.

То, как он носится с сыном, как отстаивает их непоколебимое родство и связь.

Что говорить, у Ильи, с появлением папы, также наметились изменения в состоянии. Больше мы пока приступов не наблюдали. Он стал более общительным и любознательным, спокойным и счастливым.

А я счастлива от того, что они вместе.

У меня с моим отцом не было близкой духовной связи, и такие отношения немного странны и непривычны, но я вижу, что им здорово находиться вместе, а это бесспорно заслуга Артёма.

Мне до сих пор непривычно, что мы семья.

Может мало времени прошло и скоро я буду воспринимать это, как данность.

Сейчас, каждый прожитый день отличается и запоминается чем-то особенным, потому что я воспринимаю всё очень остро. Каждую минуту, что мы находимся вместе.

И до сих пор боюсь, что проснусь однажды и не увижу его рядом.

Что буду делать тогда, не знаю.

Мой мир сейчас вращается вокруг него.

Это страшно.

Нельзя так застревать в человеке. Нужно оставлять пространство и время для собственной личности. Разграничивать себя и любимого человека, чтобы потом не потеряться в нём окончательно.

Так гласят умные психологические источники.

Как тут, к чертям, отлепить его от себя, и себя от него? Я только на работе иногда забываюсь и вновь становлюсь той, кем была до его появления.

Когда мы рядом — это совсем другая история.

Даже Тёма сам говорит, что я изменилась.

И в действительности не такая уж и «стерва», какой он меня считал.

С чего он вообще решил, что я такая?

Смешной.

В душе, конечно, ещё ребёнок. Большой двухметровый и с голосом, от которого таешь, как мороженка.

Я, будто девчонка, влюблена в него по уши.

Как бешеное цунами, он застал меня врасплох.

А теперь, как я могу допустить, чтобы это закончилось?

Как могу потерять, если только-только нашла?

Я ждала его почти два года, не решаясь признаться, сообщить о ребёнке.

Каждый день думала: вот сегодня, точно поеду и всё расскажу.

И снова останавливала себя, уговаривала не ломать ему жизнь, не лезть, отпустить и пытаться жить дальше.

Я знала о нём столько, что любой маньяк позавидует.

И моя мания не прекращалась, как я не пыталась её заглушить.

Почему именно в нём я нашла то, чего так не хватало, не знаю.

Видимо так бывает в жизни, что два совершенно разных несовместимых человека подходят друг другу больше всех.

Я люблю его, хоть до сих пор не могу в это поверить.

И не позволю забрать у меня то, что считаю самым ценным.

Пусть даже он сам хочет это отнять.

— Я уложил его. Надышался на свежем воздухе, быстро уснул.

— Хорошо.

Мы встречаемся на кухне. Я пытаюсь делать вид, что сосредоточенно изучаю документ в своём ноутбуке. Тёма чаще всего сам укладывает Илюшу спать, и купает, и кормит, если находится дома. Поэтому у меня есть возможность работать удалённо, за это ему тоже отдельное «спасибо».

Ощущаю дрожь в пальцах.

Нужно взять себя в руки. Этот разговор должен состояться рано или поздно. Лучше сейчас.

— Ты голодный?

— Ммм… — Почёсывает живот и открывает дверцу холодильника. — Да сейчас бутер сварганю, с чаем заточу. Тебе сделать?

— Нет, спасибо. — Наблюдаю за ним, как двигается по кухне, расслабленно и непринужденно.

Он хорошо здесь смотрится. И готовит хорошо.

— Ты встречался с отцом?

Вопрос не из разряда сложных или каверзных, но я волнуюсь уже сейчас.

Мне нужно с чего-то начать.

— Да, заезжал к нему. — Спокойно отвечает, всё ещё стоя ко мне спиной. — Привет тебе передавал.

— Спасибо.

Он знает, что мы общаемся. С Сергеем как-то сразу удалось найти общий язык, в отличие от матери Артёма. С ней до сих пор отношения натянутые.

Закрываю крышку ноутбука.

Наверное, громче, чем нужно, потому что Тёма оборачивается.

— Ты чего?

— Когда ты собирался мне сказать?

— О чём? — Хмурится. Не любит, чтобы на него наезжали.

— О его предложении.

— Отличная семейка. — Комментирует с сарказмом. — Ничего не утаишь и не спрячешь. Сам тебе позвонил?

— Да. Мне интересно, почему я узнаю это от него, а не от тебя.

Мой голос срывается. Тяжело говорить, это серьёзное дело.

— Потому что я ещё не решил. — Бросает и отворачивается к своему бокалу и колбасе.

— То есть, я бы узнала, когда нужно было вещи собирать? Или на вокзале? А может, когда уже «похоронку» принесут? — Не могу себя остановить, срываюсь со стула, мне нужно срочно занять руки, иначе запулю в него чем-нибудь от ярости. Хватаю яблоко и начинаю усердно его намывать.

— Что ты несёшь? — Он разворачивается и приближается. — Кир, посмотри на меня. И не пори ахинею!

Отключаю воду. Гляжу на него снизу-вверх. Мы близко друг к другу, я чувствую гнев и боль, мне даже самой непонятна такая реакция.

— Это не армия «в чистом виде». — Говорит, уже понижая голос. — Просто подразделение «на подхвате». Может за всё время контракта даже из штаба выйти не придётся.

— Это чушь. — Возражаю. — Я спрашивала у Сергея. Ты сейчас так говоришь, чтобы меня успокоить.

Вместо ответа Тёма берёт меня за руку и притягивает к себе.

Я прижимаюсь крепко к горячему торсу, хоть и зла на него невероятно.

— Сладкая, я не могу прозябать в охране и дальше. — Почти шепчет мне в макушку. — Там другие перспективы, и другие деньги. Пока есть такая возможность, нужно брать.

— Я уже говорила, мне всё равно, какая у тебя зарплата. — Бурчу в его футболку, чувствуя, как влажнеют глаза. — Главное, что ты рядом с нами, здесь. И мне не нужно переживать каждый день, живой ты или нет.

— Чисто теоретически, и на гражданке можно крякнуть, не успев моргнуть. — Хмыкает в ответ. Говнюк. — Ничего со мной не случится. Я живучий и фартовый, как показала жизнь.

— То есть, ты уже всё решил? Без меня? — Отрываю лицо и снова смотрю на него.

— Я надеюсь, что ты меня поддержишь. — Серьёзно заявляет, крепко держа в своих объятиях. — У меня сейчас огромная ответственность перед тобой и Илюхой. Я каждый день благодарю бога за то, что он дал мне возможность быть рядом с вами. Я счастлив, что ты дала мне шанс и позволяешь любить тебя, но…

— Что?..

Мои глаза уже заволокли слёзы.

Как вот спорить с ним? Невозможное создание.

— Я понимаю, что есть риск, и всё такое. Но сейчас для меня это возможность проявить себя. Добиться чего-то. Чтобы уважать самого себя. Отец это понимает, поэтому и предложил.

— А мама твоя знает об этом?

— Нет.