Ирландский обет

Я смотрю на Лиама, который отпускает мою руку и кивает. Этот легкий жест проникает прямо в мое сердце, потому что это означает, что он доверяет мне, верит, что я вернусь к нему. Подойти к Александру и попрощаться, почтить то, что мы с Александром значили друг для друга, и вернуться в свое будущее, как только я разберусь с прошлым.

— Я думал, ты похожа на одну из моих картин, — тихо говорит Александр, когда я сажусь на край кровати рядом с ним. — Красивая и поврежденная, навсегда измененная тем, что случилось с тобой. Но теперь я вижу все по-другому.

— Что ты имеешь в виду? — Шепчу я и чувствую, как первые слезы капают с моих ресниц, когда я хватаюсь за край кровати. — Александр, о чем ты говоришь?

— Теперь я вижу, что ты не те картины, Анастасия. Ты — японская ваза, та самая, за которую я однажды заплатил Кайто Накамуре неприличную сумму денег. Ирландец, которого ты любишь, залил золотом все твои трещины, и теперь ты сильнее благодаря этому. Даже достаточно сильна, чтобы оставить меня позади.

— Ты тоже заполнил некоторые из этих трещин, — шепчу я, теперь тихо плача, мой голос срывается. Я чувствую, как он отпускает меня, прощает меня так же, как я прощаю его, и это исцеляет нас обоих так, как никто из нас не мог ожидать. Когда он протягивает руку, чтобы взять меня за руки, я позволяю ему, чувствуя, как его длинные пальцы в последний раз сжимают мои.

— Сегодня вечером я узнал кое-что еще из историй Максимилиана, — тихо говорит Александр. — Я тоже любил двух женщин, но у меня все наоборот. Первую женщину, которую я любил, я люблю до сих пор, и расстояние во времени и могила этого не изменили. Но вторую…

Он протягивает руку, отпуская одну из моих рук, чтобы смахнуть слезу с моей щеки.

— Я должен отпустить сам, потому что кто-то другой может любить ее больше.

Я сдерживаю рыдание, глядя в его кристально-голубые глаза, когда протягиваю руку, чтобы нежно коснуться его лица.

— Я действительно любила тебя, Александр, — шепчу я. — Это не было ложью. Я… — Я делаю глубокий вдох, пытаясь сдержать остатки слез. — Я не знаю, захочу ли я узнать, кто биологический отец моего ребенка. Но если я это сделаю, и он будет твоим, я обещаю тебе… — Я прижимаю руку к его гладкой щеке, чувствуя, как он наклоняется в ответ на прикосновение, его глаза закрываются, когда я наклоняюсь ближе. — Я буду говорить ему только хорошее, Александр. Я всегда буду рассказывать ему только о красивом, эксцентричном французе, который по-своему спас мне жизнь не меньше, чем Лиам. Я обещаю тебе, что эту клятву тебе я не нарушу.

Глаза Александра открываются, и он накрывает мою руку своей.

— Нет, — мягко говорит он, улыбаясь мне. — Если ребенок мой, то, когда он достаточно подрастет, он должен знать все, хорошее и плохое, уродливое и красивое, трещины и золото. Это все часть меня, Ана и тебя. Все это часть нашей истории. И пока это продолжалось…

Он делает глубокий вдох, его глаза снова на мгновение закрываются, прежде чем встретиться с моими, когда он берет мою руку и подносит ее к губам.

— Это было прекрасно, куколка.

Его губы касаются моей кожи, прохладные и сухие, и я чувствую, как они задерживаются еще на мгновение, как будто он хочет запомнить эту последнюю ласку. И затем он отпускает мою руку, позволяя ей упасть обратно на одеяла, когда его взгляд задерживается на мне в последний раз.

— До свидания, моя любимая малышка, — шепчет он. — Прощай, Анастасия.

25

АНА

По моим щекам все еще текут слезы, когда мы с Лиамом выходим из гостиничного номера, и я почти ожидаю, что ему будет больно от того, что я так расстроена. Но вместо этого он поворачивается ко мне, нежно проводит большим пальцем по тому месту, куда упали слезы, и приподнимает мой подбородок так, чтобы я смотрела ему в глаза.

— Я не знаю, подходящее ли сейчас время спрашивать об этом, Ана, — тихо говорит Лиам. — Но я думаю, мне нужно знать. Ты знаешь, чего именно ты хочешь?

Я не сомневаюсь.

— Да, — твердо говорю я ему, глядя в его зеленые глаза. — Я знаю, что сейчас в это трудно поверить, после того, что только что произошло, но я знаю. Этот последний момент с Александром был завершением, в котором я нуждалась, а хочу я тебя Лиам. Навсегда.

— Впереди могут быть еще более трудные времена, — мягко предупреждает меня Лиам. — Это будет нелегкий путь к тому, чтобы мы были вместе. Но я тоже хочу тебя, Ана, и я готов бороться за нас, что бы ни случилось на нашем пути.

— Я тоже, — обещаю я ему, беря его за руку.

— Тогда я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.

Я удивленно поднимаю на него глаза.

— Что? Когда?

— Сейчас, — твердо говорит Лиам. — Я знаю, что это необычное предложение, и у меня нет кольца, но ничто в том, как мы это сделали, не было традиционным. Я хочу жениться на тебе сейчас, Анастасия Иванова, прежде чем что-то еще случится или что-то еще попытается встать у нас на пути. — Он протягивает руку, нежно берет мое лицо в ладони, гладкая кожа согревает мои влажные щеки. — Я хочу, чтобы ты была моей женой, Ана. Это все, чего я хотел с тех пор, как снова нашел тебя.

Дверь позади нас открывается, но я едва слышу это. Это не то, каким я представляла себе предложение. Лиам не опускается на одно колено, нет романтического расположения, нет сверкающего кольца. Я чувствую легкую ревность, думая об овальном бриллианте на пальце Сирши, о величественной церкви, где он обещал обвенчаться с ней, но это чувство улетучивается так же быстро, как и возникает.

Лиама заставили подписать тот контракт, отчасти из-за его стремления найти меня, но никто не заставляет его стоять здесь и говорить что-либо из этого сейчас. Возможно, мы находимся в коридоре отеля и строим поспешные планы, но он спрашивает меня, потому что любит меня, а не потому, что что-то еще вынуждает его действовать.

— Да, — шепчу я, и то, как загорается его лицо, делает каждое слово стоящим. — Да, я выйду за тебя замуж, Лиам.

— Когда свадьба? — Позади нас раздается голос Макса, и мы оба оборачиваемся, чтобы увидеть его стоящим там. — Извините, я пропустил предложение.

— Александр стабилен? — Спрашивает Лиам, и Макс кивает.

— Он в тяжелой форме, но он выживет. Врачу, которого ты послал, удалось извлечь пулю и красиво зашить рану, он еще некоторое время не вернется в Париж, но довольно скоро вернется. Найл позаботился об останках Иветт. Она больше не вернется, чтобы преследовать вас. И тебе больше не нужно беспокоиться о том, что Александр побеспокоит тебя, — добавляет Макс. — Он был серьезен, когда сказал, что у нас был долгий разговор. На самом деле мы проговорили несколько часов. И это явно что-то изменило.

— Вероятно, тебе стоит попросить Виктора об одолжении раньше, чем позже, — криво усмехается Лиам. — Тебе явно предназначалось стать священником.

Это должно было быть комплиментом, но лицо Макса становится мрачным, он отводит взгляд.

— Что ж, — говорит он наконец. — Посмотрим, что Виктор сможет для меня сделать.

— Кто была вторая женщина? — Внезапно спрашиваю я, глядя на непроницаемое выражение лица Макса. — Та, с которой, как ты сказал, ты держался на расстоянии? — Основываясь на том, что я видела, когда мы все были в России, у меня мелькнуло подозрение, что это Саша. Хотя я знаю, что технически это не мое дело, но мне слишком любопытно, чтобы не спросить.

— Это не имеет значения, — твердо говорит Макс, как я и предполагала. — Она недоступна для меня, и так и должно быть. — Он смотрит на Лиама. — Я собираюсь остаться в Бостоне еще немного, чтобы решить, что я хочу делать дальше, сохраняя при этом дистанцию. Кто знает. — Говорит он со слабой усмешкой. — Возможно, я буду здесь на свадьбе, как только вы назначите дату.

— Назначаем прямо сейчас, — твердо говорит Лиам. — Сегодня вечером. Я хочу жениться на Ане как можно скорее. Ты можешь сделать это для нас?

Макс выглядит слегка озадаченным.

— Я рукоположен заключать светские браки, — медленно произносит он. — Но я лишен сана, ты это знаешь. Если я обвенчаю вас двоих, это будет технически законно, но не оформлено должным образом в Церкви. Это не будет признано…

— Все в порядке, — твердо говорит Лиам. — Я хочу, чтобы мы с Анной поженились, вот и все. Мы подтвердим это с отцом Донахью позже, когда в следующий раз будем в Нью-Йорке. Может быть, потом у нас будет праздник. Но сейчас самое важное это то, что мы женаты по закону. Я не хочу ждать, и Ана тоже, — добавляет он, глядя на меня.

Я киваю.

— Я тоже хочу сделать это сегодня вечером, — говорю я Максу, сжимая руку Лиама. — Я не хочу, чтобы кто-то мог разлучить нас.

Макс хмурится.

— Лиам, мы можем поговорить минутку?

Лиам бросает на меня взгляд, но следует за Максом до середины коридора. Я наблюдаю, как они разговаривают тихими, настойчивыми голосами, с озабоченным выражением на лице Макса, когда он что-то говорит Лиаму, который качает головой и отвечает, хотя я ничего не слышу из того, что они говорят. Я чувствую себя неловко, ожидая посреди зала, пока они разговаривают, но разговор короткий, и Лиам возвращается, чтобы забрать меня.

— О чем это было? — Спрашиваю я, когда мы идем к лифту.

— Ничего такого, — быстро отвечает Лиам. — У Макса были некоторые опасения по поводу того, что брак не будет подтвержден, вот и все. Но я сказал ему, что беспокоиться не о чем. Мы попросим отца Донахью разобраться с этим скорее раньше, чем позже. — Он сжимает мою руку, когда мы спускаемся в лифте, водитель уже ждет нас на обочине. — Я хочу, чтобы мы поженились, Ана. Вот и все.

Я чувствую то же самое. Короли могут злиться на него за поспешное решение, но они не могут заставить его жениться на Сирше, если мы уже женаты. И поскольку мы состоим в законном браке, у него будет законное право заявить права на моего ребенка как на своего. Это решает огромное количество наших проблем. Тем не менее, я также знаю, что это делается из любви между нами двумя, в подтверждение наших отношений и выбора друг друга, что значит для меня, и для него больше, чем что-либо другое.

Лиам звонит Найлу на обратном пути в пентхаус, все еще крепко держа меня за руку, и просит его прийти засвидетельствовать это и принести два золотых кольца, если они у него найдутся.

— Что мне надеть? — Спрашиваю я Лиама, когда мы поднимаемся наверх, и он улыбается мне, притягивая ближе к себе для страстного поцелуя.

— Все, что ты захочешь, — твердо говорит он мне, и я наклоняюсь к нему, обвивая руками его шею, когда поцелуй становится глубже.

После того, что произошло между нами сегодня вечером, больше ничего не стоит у нас на пути. Все наши секреты открыты, и даже сейчас, когда они открыты возможно, я знаю, что для меня больше никого нет. Лиам готов быть рядом со мной, несмотря ни на что, и я знаю, что он единственный, кто хочет быть рядом со мной, к лучшему или к худшему, пока смерть не разлучит нас. Я знаю, что он любит меня, и я люблю его.

Любовь — это еще не все, но это самое важное для меня. И я верю, что для Лиама это тоже самое. Он готов рискнуть всем, чтобы любить меня.