Мерло красное или Мурло страстное

Пункт 16: вскрывай действительность сюрпризами

Понедельник утро. Проснулась с мыслью: «я что-то не сделала». Лежу, смотрю на потолок, поэтапно вспоминаю события субботнего вечера и весь вчерашний день.

Вечер субботы был более чем насыщенным. Я побывала на закрытом вечере, увидела выступление симфонического оркестра, набрала материал для статьи и почти без проблем вернулась домой. Владимир привез меня к дому в районе второго часа ночи. Время позднее, я только со сна и так получилось, что выйдя из автомобиля, забыла, сколько у меня было пиджаков и какой кому приходится собственностью. Оказавшись на пороге родного дома в сопровождении босса, попыталась отдать ему пиджак с моих плеч, притом, что его личный остался на сиденье в такси.

— Татьяна что вы делаете?

— Иду спать, — как ни в чем не бывало, отозвалась я. Скинула теплый покров, и зябко пожала плечами. — Держите.

Что на мне было в тот момент, я не помнила или же от усталости не видела, так что стою, замерзаю в ожидании, когда же он соизволит пиджак забрать. Скользнув по мне взглядом, Владимир забрал не пиджак, а мою сумочку:

— Спасибо, но мне чужого не надо… Ключи от дома где?

— Внутри, — я с зевком облачилась обратно. В это время отчетливо послышалось, как папа идет по коридору, и его грузные шаги отдаются в прихожей. — Не ищите долго, кажется, мои родители уже должны быть дома.

— Что? — не понял Владимир.

Свет над нами вспыхнул, раздался дверной щелчок и на крыльцо вышел мой родной и самый любимый папа, узрев мой вид, он задал только один вопрос:

— Что здесь происходит?

— Возвращение блудной дочери с секретной вечеринки, таким был дресс-код, иначе не пускали. — Я чмокнула его в морщинистую щеку, — вы давно дома?

— Не более часа, я еще не ложился. — Мрачно произнес он.

— Прекрасно, — улыбнулась я и указала на босса. — Пап, знакомься мой временный начальник Керимов Владимир Александрович, — и, обернувшись к Владимиру, представила отца, — мой постоянный отец Гроховский Леонид Борисович.

— Очень приятно, — произнес Владимир, пожав ладонь главы семейства. Не крепко ее пожать он просто не мог. У папы привычка проверять людскую стойкость крепким рукопожатием, и тут хочешь, не хочешь, ответишь тем же.

— И мне, — прищурился папа, вглядываясь в визитера.

— Я поеду.

— Было бы не плохо. — Согласился отец, и я постаралась сгладить впечатление за его резкий тон.

— Спасибо, что подбросили.

— Да, — протянул босс, возвращая мне сумку, — до понедельника.

— До понедельника.

Уходя Владимир, удивил уже моего отца, вышел за пределы участка и мастерски закрыл калитку на щеколду, потратив на это менее десяти секунд.

— Он что, часто у нас бывает?

— Нет.

— И когда ты вернешь ему пиджак?

— Это не его вещь, — отозвалась я. — это пиджак Боксера, которого тоже зовут Владимир.

— И это он спал в Степкиной комнате?

— У нас Женя оставался на одну ночь. Молодой фотограф, он тоже работает на Керимова Владимира. — Отвечаю с серьезным лицом и не представляю, как он узнал, что дома у нас ночевали. Наверное, Женя что-то в комнате оставил и ни слова мне не сказал. Хоть бы не содержимое джентльменского набора, иначе папу удар хватит.

— Черный Джип принадлежит этому Жене? — продолжил допытываться папа.

— Нет, у него рыжий Peugeot. — Я прошла к себе и переоделась в халат. Вхожу в кухню с улыбкой. — Кто нашептал о джипе? Наверное, Гардеевич, это он джип от лендровера не отличает.

— Какая разница, кто! Если ты по рукам пошла, дочка! — с горестным видом он сел на ближайший стул.

— А вот теперь все стало на свои места… — поняла я, услышав знакомую фразу одной из соседок. — Теть Любу ночь не спугнула. И завидев вас, пришла поделиться наблюдениями. Ей в разведку нужно было идти, а не продавцом в магазин ночной. — Смотрю на него, а с каждым моим словом лицо родителя все темнее и темнее. — Она что, звонила вам в Краснодар?

— Кто ездит на черном джипе? — сухо спросил он, желая вникнуть в суть моих похождений. — То есть Land Rover.

— Арсений…

— Твой ухажер?

— Нет, он водитель Дмитрия Дьюко. — Папа стал еще темнее.

— А это кто?

— Модельер, он родом из Молдавии, женат…

— Еще и женат?!

— Папа это по работе.

— И кем ты теперь работаешь?

— Вольным журналистом.

— В том виде?! — вспылил он и схватился за сердце. — Мужской пиджак и голые ноги?!

— Так получилось, — не объяснишь же все пошагово, когда он так реагирует, потянулась за аптечкой и только сейчас вспомнила, что оставила выходные туфли на полу в такси. — Вот ведь досада…

Накапав ему успокоительного, разбавила водой и протянула стакан. Мое последнее выражение бедный папа воспринял по-своему:

— Не рада, что мы с матерью здесь?

— Рада. Очень. Когда ты дома Максимилиан плакаться не придет. — Ответила я, крепко обняв со спины любимого седого великана с теплыми глазами цвета коньяка.

— И этот… заявлялся?! — отец грохнул стаканом, так и не выпив настойку.

На пороге появилась заспанная мама:

— Кареглазые мои, почему шумим и не спим?

— Разбираем сколь низко я пала… — ответила я, пододвинув к отцу настойку. — По словам Любви Рождественской — ниже некуда. Знаешь, пап, с твоими треволнениями я рада, что характером в мать пошла. А лицом и фигурой в твою родню.

— Ну-ну, — рассмеялась мама, — не обижай старого.

— А он у нас не старый, а самый любимый, — я поцеловала родителей и пошла спать. Сзади послышались веселые мамины слова:

— И что, дознаватель, много узнал?

Воскресенье было не менее сумбурным, писала статьи, выполняла пришедшие по почте заказы от постоянных клиентов, вникала в их просьбы и вносила требуемые исправления, писала новые…

Утро, понедельник 12:00 и только сейчас я вспомнила, что статья от имени Гроховской не готова.

— Вот это моя девичья память прогрессирует! — я рассмеялась и, потянувшись, поднялась. Душ, завтрак, компьютер, офис… или же отправлю статью по электронной почте.

В конце концов, имею я право на отгул в счет суматошной недели или нет.