Тысяча незабываемых поцелуев

Без слов, я вошла в спальню, только оглянувшись убедиться, что Рун следуют за мной. Он стоял в дверном проеме, наблюдая мой уход.

Мы не смотрели друг на друга, и, нуждаясь в нем больше чем в воздухе, я медленно подняла голову. Я хотела его. Нуждалась в нем.

Я любила его.

Я наблюдала, как Рун глубоко вдохнул, затем сделал шаг ко мне. Он осторожно шел туда, где я ждала. Взяв меня за руку, его прикосновение послало вспышки света и любви через мое тело.

Глаза Руна были темными, почти черными, его расширенные зрачки заслонил синий. Его потребность была такой же сильной, как и моя, его любовь была доказана, как и полное доверие.

Спокойствие затопило меня через край, как реку. Я впустила его и повела Руна в спальню, закрыв за нами дверь. Атмосфера сгущалась между нами. Напряженный, оценивающий взгляд Руна следил за каждым моим движением.

Зная, что полностью завладела его вниманием, я выпустила его руку и сделала шаг назад. Подняв свои дрожащие пальцы, я начала расстегивать огромные пуговицы на пальто, наши с Руном взгляды не отрывались друг от друга, когда я распахнула пальто и медленно сбросила его на пол.

Взгляд Руна становился все интенсивнее, пока он наблюдал, его пальцы сжимались и разжимались по бокам.

Я сняла обувь, мои голые ступни погрузились в мягкий ворс ковра. Сделав успокаивающий вдох, я ступила по ковру туда, где Рун ждал меня. Когда я остановилась перед ним, то подняла тяжелые веки, когда чувства усилили натиск на меня.

Широкая грудь Руна поднималась и опадала, облегающая белая футболка под его блейзером демонстрировала накачанную грудь. Тепло прилило к моим щекам, и я положила ладони на его грудь. Рун стоял неподвижно, пока мои теплые руки касались его. Затем, не отрывая от него взгляда, я подняла руки к его плечам, освобождая его от блейзера. Он упал на пол к его ногам.

Я три раза вдохнула, пытаясь контролировать нервозность, которая прошла через меня. Рун оставался полностью неподвижным, позволяя мне продолжать исследование; я провела руками по его животу, вверх к его рукам и взяла его руку в свою. Подняв наши соединенные руки к своему рту в движении таком знакомом для нас обоих, я поцеловала наши переплетенные пальцы.

— Вот как должно было быть всегда, — сказала я, глядя на наши руки.

Рун сглотнул и кивнул головой в безмолвном согласии.

Я отступила и повела нас дальше к кровати. Покрывало было отброшено назад, очевидно, не заправлено горничными. И чем ближе я была к кровати, тем больше нервозность оседала, и покой накрывал меня. Потому что вот как должно быть. Ничто, никто не сказал бы, что это неправильно.

Остановившись у края кровати, я освободила наши ладони. Одержимая желанием я взялась за край футболки Руна и медленно стянула ее у него над головой. Помогая мне, Рун бросил футболку на пол, оставшись стоять с голым торсом.

Рун спал так каждую ночь, но воздух между нами был электрически заряжен, и из-за того, как он сегодня заставил меня чувствовать себя благодаря сюрпризу, это казалось по-другому.

Все было по-другому.

Пронзительно.

Но это были мы.

Подняв руки, я прижала ладони к его коже и провела пальцами по пикам и долинам его пресса. Кожа Руна была теплой под моим прикосновением, его учащенное дыхание с шипением выходило через слегка приоткрытые губы.

Когда мои пальцы исследовали его широкую грудь, я наклонилась вперед и прижалась в поцелуе над его сердцем. Оно билось как крылья колибри.

— Ты идеальный, Рун Кристиансен, — прошептала я.

Рун поднял ладонь, запустив пальцы мне в волосы. Он наклонил мою голову, я держала взгляд опущенным до последней секунды, когда наконец подняла глаза и встретилась с его кристально-голубым взглядом. Его глаза сверкали от слез.

Полные губы Руна приоткрылись, и он прошептал:

— Jeg elsker deg (прим. перев. норв. Я люблю тебя)

Он любил меня.

Я кивнула, давая знак, что услышала его. Но мой голос был украден, происходящим моментом. Драгоценностью его прикосновений. Я сделала шаг назад, Рун следил за каждым моим движением.

Я так и хотела.

Подняв руку к плечу, я справилась с нервозностью и опустила лямку по руке. Дыхание Руна стало поверхностным, когда я опустила другую лямку, шелк платья лужицей растекся у моих ног. Я заставила руки остаться по бокам, большая часть моего тела была открыта мальчику, которого я любила сильнее всего в этом мире.

Я была обнаженной, демонстрируя шрамы, которые получила в течение двух лет. Показывая себя — девочку, которую он всегда знал и боевые шрамы из решительного боя.

Рун осмотрел меня взглядом сверху донизу. Но в его глазах не было отвращения, в нем я видела только чистейшее сияние любви. Я видела только желание и нужду, и прежде всего... его сердце было открыто.

Только для моего взора.

Как всегда.

Рун подходил ближе и ближе, пока его теплая грудь не прижалась к моей. Прикосновением, будто перышком, он заправил мои волосы за ухо и затем провел пальцем по моей голой груди и к боку.

Мои ресницы затрепетали от этого прикосновения. По коже поползли мурашки. Запах мятного дыхания Руна заполнил мои ноздри, когда он наклонился и провел мягкими губами по моей шее, оставляя нежные поцелуи на открытых участках кожи.

Я держалась за его сильные плечи, удерживая себя на полу.

— Поппимин, — прошептал хрипло Рун, когда его рот коснулся моего уха.

Глубоко вдохнув, я прошептала:

— Займись со мной любовью, Рун.

Рун замер на мгновение, затем, сдвинувшись, пока его лицо не парило над моим, он кратко посмотрел мне в глаза, прежде чем его губы коснулись моих. Этот поцелуй был приятным, как этот вечер, нежным, как его прикосновение. Поцелуй был другим — это было обещание, клятва Руна быть нежным... его клятва любить меня так, как я любила его.

Сильные руки Руна лежали на основании моей шеи, пока его рот порхал над моим. Затем, когда у меня перехватило дыхание, он перемесил руки мне на талию и осторожно поднял меня на кровать.

Моя спина коснулась мягкого матраса, и я наблюдала с центра кровати, как Рун избавился от остатков одежды, не отрывая взгляда от меня, и залез на кровать рядом со мной.

От проницательного выражения на красивом лице Руна я растаяла, мое сердце выстукивало в ритме стаккато. Перекатившись на бок, лицом к нему, я провела рукой по его щеке и прошептала:

— Я тоже люблю тебя.

Рун закрыл глаза, как будто ему было необходимо услышать эти слова больше, чем сделать следующий вдох. Он навис надо мной, его рот захватил мой. Я водила руками по его сильной спине и сквозь его длинные волосы. Руки Руна переместились на мои бока, затем освободили меня от остатков одежды и сбросили ее на пол к остальной.

Я задержала дыхание, когда Рун возвышался надо мной. Задержала дыхание, когда он встретился с моим взглядом и спросил:

— Ты уверена, Поппимин?

Не в состоянии сдержать улыбку я ответила:

— Больше чем в чем-либо в своей жизни.

Я закрыла глаза, когда Рун снова поцеловал меня, его руки исследовали мое тело — все когда-то знакомые части. И я делала то же самое. С каждым прикосновением и поцелуем моя нервозность исчезала, пока не остались только Поппи и Рун — не было начало нас и конца.

Воздух вокруг нас стал сгущаться и теплеть, чем больше мы целовались, пока, наконец, Рун не завис надо мной. Не разрывая зрительного контакта, он снова сделал меня своей.

Мое тело наполнилось жизнью и светом, когда мы стали одним целым. Мое сердце было настолько переполнено любовью, что я боялась, что в нем не хватит места для всего счастья.

Я обнимала его, когда мы вернулись на Землю, крепко держа его в своих объятиях. Рун уткнулся головой в изгиб моей шеи, его кожа была теплой и сверкала от пота.

Я держала глаза закрытыми, не желая разрушать этот момент. Идеальный момент. В конце концов, Рун поднял голову. Видя уязвимость в выражении его лица, я нежно его поцеловала. Так же нежно, как он делал меня своей. Так же нежно, как он обращался с моим хрупким сердцем.

Его руки заключили мою голову в колыбель, держа меня в безопасности. Когда я разорвала свой поцелуй, то встретилась с его влюбленным взглядом и прошептала:

— Поцелуй номер восемьсот двадцать. С моим руном в самый изумительный день в моей жизни. После того как мы занялись любовью... мое сердце почти взорвалось.

Дыхание Руна застряло в горле. После финального краткого поцелуя, он перекатился, оказавшись рядом со мной, и обнял меня.

Я закрыла глаза и задремала. Но я ощутила, как Рун поцеловал меня в макушку и встал с кровати. Когда дверь за ним закрылась, я проморгалась в темной комнате, уловив звук, как открылась дверь на террасу.

Убрав одеяло в сторону, я надела халат, который висел на спинке двери и тапочки, которые аккуратно стояли на полу. Когда прошла через комнату, я улыбалась, все еще ощущая его запах на своей коже.

Оказавшись в гостиной, я направилась к двери наружу, но резко остановилась на полпути. Потому что через широкое окно я могла видеть Руна на полу, как он сидит на коленях. Разваливаясь на части.

Казалось, будто мое сердце физически разрывалось надвое, когда я наблюдала за ним, сидящим на этом холодном воздухе, одетом в одни джинсы. Слезы текли из его глаз, пока его спина дрожала от боли, сотрясающей тело.

Слезы заволокли мое видение, когда я уставилась на него. Моего Руна. Такого сломленного и одинокого, когда он сидел в слегка падающем снеге.

— Рун, малыш, — прошептала я сама себе, когда заставила ноги двигаться к двери, заставила руки повернуть дверную ручку и приказала сердцу быть сильным, несмотря на горе, вызванное этой сценой.

Под моими ногами хрустел тонкий слой снега. Казалось, Рун не слышал. Но я слышала его. Слышала его рваное дыхание. Но что еще хуже, я слышала его мучительные рыдания. Я слышала боль, которая накрыла его. Видела это в том, как он склонился вперед, ладони были прижаты к полу под ним.

Будучи не в состоянии сдержать свои рыдания, я бросилась вперед и обняла его. Его голая кожа была холодной. Казалось, не замечая холода, Рун рухнул на мои колени; его длинное широкое туловище нашло комфорт в моих объятиях.

И он сломался. Рун полностью развалился на части: поток слез катился по его щеке, хриплое дыхание вырывалось клубами пара, попадая в холодный воздух.

Я раскачивалась вперед-назад, прижимая его ближе.

— Ш-ш-ш, — успокаивала я, пытаясь дышать сквозь собственную боль. Мне было больно, потому что я видела своего любимого мальчика в таком состоянии. Больно от осознания, что меня скоро не станет, тем не менее, желая отказаться от возвращения домой всем сердцем.

Я должна прийти к соглашению с моей угасающей жизнью. Сейчас я хотела бороться, чтобы остаться с Руном, за Руна, даже понимая, что это было бесполезно.

Я не контролировала свою судьбу.

— Рун, — прошептала я, мои слезы терялись в длинных прядях его волос у меня на коленях.

Рун поднял голову, его выражение было опустошенным, и он хрипло спросил:

— Почему? Почему я должен потерять тебя? — Он покачал головой, и его лицо исказилось от боли. — Потому что я не могу, Поппимин. Я не могу наблюдать, как ты угасаешь. Я не могу вынести мысль, что тебя не будет со мной остаток наших жизней. — Он задыхался рыданием, но смог проговорить: — Как можно разрушить такую любовь, как у нас? Как тебя могут забрать так рано?