Узоры на коже

— Да чихала я на твои запреты, понял? — Готова сорваться и кинуться на него. То ли в ноги упасть и рыдать в коленях, то ли по плечам бить, чтобы понял, что я уже выросла и могу отделить зёрна от плевел. А ещё до одури обидно, что не слушает, понять не хочет. И оскорбляет тех, кто так неожиданно стал мне дорог.

Мне бы понять, что он заботится обо мне, добра желает, но столько лет он навязывал мне свои правила и порядки, что почти разучилась думать своей головой. И впервые мне хочется настоять на своём, поспорить. И это желание не могу одолеть.

Тяжело дышу, чтобы не сорваться на крик, визжать не начать, раскидывая кругом семена злобы, которые обязательно прорастут, стоит только удобрить обидами и ненавистью. Мама — моя нежная и добрая мама — гладит по спине, пытается успокоить.

— В общем, так, нам всем нужно привести нервы в порядок, а ничего лучше не приводит организм в благостное состояние, чем хороший завтрак. — Мама хлопает в ладоши и улыбается, и на долю секунды становится светлее, хотя это лишь мираж. Глядя в ледяные глаза отца, понимаю: Карфаген должен быть разрушен.