Оборотная сторона правды

Тим задержал нас на входе, пока ему не дали сигнал в наушник, а затем, шмыгнув носом, пригласил нас в зал.

Мы стояли за сенатором, пока он давал речь. Рядом с нами встали МакРиди. У Кэроли потекла тушь. Она плакала. За это я ещё больше прониклась к ней симпатией.

Речь сенатора была простой, прямолинейной и трогательной. Я поняла, что он написал её сам. Гости аплодировали так же громко, как и на его предвыборных мероприятиях. Это сбивало с толку. Когда мы покинули зал, помахав толпе, Грейси расстроенно оглянулась.

— Он не будет президентом?

— Нет, милая, — ответила я, сжав её ладонь.

Она наморщила лоб, пытаясь сформулировать следующий вытекающий из этого вопрос.

— Но всё ведь будет хорошо?

Мы все посмотрели на Мэг в поисках ответа. Она смотрела в сторону зала, где люди обнимались, вытирали слёзы, хлопали других по плечам, оставляли лучшие пожелания и где её муж пожимал руки своим сторонникам и благодарил их за всё. Лицо Мэг было преисполнено скорби. Но затем она повернулась к нам, внимательно посмотрела на наши лица, задумавшись. И в итоге улыбнулась:

— Шутите? — она растрепала волосы Грейси, но смотрела строго на меня. Это было её обещание мне. — Всё будет замечательно.

Эпилог

24 марта, пятница

Обычный идеальный день

140 ДНЕЙ ПОСЛЕ ОКОНЧАНИЯ КАМПАНИИ

— То есть ты хочешь сказать, что не хочешь встретиться с премьер-министром Англии.

Я засмеялась, подхватив рюкзак.

— Да, Энди. Я хочу встретиться с премьер-министром Соединенного королевства Вели…

— Вот видишь? Поэтому ты мне и нужна.

— Но я не уверена…

— Ты ведь уже была в Белом доме.

— Это другое, — я покачала головой. — То была твоя гостиная. А это официальный приём. Это… крупное общественное мероприятие.

— И? — он лукаво улыбнулся.

— И… Я не думаю, что это хорошая идея задерживаться допоздна в ночь перед тестом по математике.

Он открыл передо мной дверь, и мы вышли на белоснежную лужайку подготовительной школы Фарнвелл, на границе которой уже расцветали первые весенние цветы.

— Такая прилежная ученица, — он обнял меня за талию. — Ты же понимаешь, что все эти тесты ни на что не повлияют? Ты уже отправила заявку на поступление. И ты дочка Марка Купера. Такая родословная — просто золотая жила.

— Кто бы говорил.

— Ну, — он ухмыльнулся, — я и не говорю, что мои шансы невысоки.

— Это точно, — я развернулась лицом к нему, заметив, как к школе подъезжает лимузин с маленькой печатью президента на боку. — Я приеду на ужин.

— Оденься поприличнее, — Энди сощурил глаза в притворной строгости, я шлёпнула его по руке, но он поймал меня за руку и притянул к себе за поцелуем. Ветер перестал кусаться, стоило мне оказаться в объятьях Энди. Его рука крепко держала меня за талию, а другая водила вверх-вниз по моей руке. Я могла бы стоять так вечно, но позади нас Джейк Спинейкер со своими дружками засвистели, и мы, покраснев, отстранились друг от друга.

Энди показал на меня пальцем.

— Увидимся в воскресенье, Квинн.

Я поехала домой на своём старом проверенном «Бьюике» с открытыми окнами. Эйфорию перекрывал страх при мысли, как я скажу родным о приглашении Энди. Проблема не в том, что оно от Энди, хотя они были не в восторге от него в роли моего парня, даже спустя пять месяцев официального статуса наших отношений. Но это было приглашение на официальный приём. В Белом доме. Где мы не жили. Я должна буду очень деликатно это преподнести.

Когда я подъехала к нашему нынешнему, совершенно замечательному дому, Мэг уже ждала на пороге. Я была удивлена: с тех пор как она начала работать в Джорджтауне, она почти всё время торчала в своём кабинете, наверстывая упущенное. Надеюсь, ничего плохо не случилось.

Выйдя из машины, я побежала к ней. Её лицо было серьёзным.

— Твой папа хочет с тобой поговорить.

Моё сердце заколотилось. Поскольку его имя значилось в трёх законодательных актах, которые будут вынесены на рассмотрение Сената на следующей неделе, сейчас он должен в Вашингтоне, пытаясь заручиться как можно большей поддержкой.

— Что случилось?

— Пусть он сам тебе скажет.

Он ждал меня в кабинете. Едва я вошла, он встал. Его лицо было серьёзным, без тени улыбки.

— Что такое? — я оглянулась через плечо, слыша, как Грейси и Гейб пытаются подслушать. Уж не знаю, в чём дело, но вся семья взволнована. А он так и не сказал мне ни слова. Я топнула ногой. — Скажи уже!

Его лицо расплылось в улыбке, и мы все затаили дыхание. Это была не та фирменная улыбка кандидата в президенты для прессы. Нет, это была редкая искренняя улыбка с морщинками в уголках глаз, совсем не такая ослепительная. Она всегда появлялась с трудом и не задерживалась надолго, как бы сильно мы этого ни хотели. Но она была искренней, настоящим лицом Марка Купера, который не знал, кто он теперь и как жить дальше. Мой отец — печальный, подавленный, потерянный, ищущий опору под ногами каждый новый день.

Я люблю эту улыбку. И она никуда не делась, когда он вытащил из-за спины конверт.

Письмо из Гарварда. Толстое.

— Открой его! — он бросил его мне, глаза восторженно сияли. — Я умираю от любопытства!

Я разорвала заклеенную часть и заглянула в сопроводительное письмо, перед тем как поднять глаза, чувствуя, как горят щёки.

— Я поступила.

Комната взорвалась радостными возгласами, смехом и поздравления. Но пока мы все не заплясали от счастья, я отпрянула от папы, скрестив руки. Такую возможность нельзя упустить.

— Теперь надо подождать ответы из других вузов, перед тем как принять решение.

Он был похож на щеночка, у которого забрали вкусняшку прямо из-под носа.

— Какие ещё другие вузы? Мы же говорим о Гарварде? Моей альма-матер!

— И я серьёзно обдумаю все варианты.

Я не могла долго держать невозмутимое лицо, да и Мэг уже застонала:

— Марк, она тебе мстит…

— Значит, сегодня мы не будем праздновать, — ответил он. Близнецы возмущённо завизжали. Это был самый тёплый день в году, и они уже не могли сидеть дома.

— Ладно, разжигайте гриль, — объявила я. — Я пойду в Гарвард!

На втором этаже я переоделась из школьной формы в повседневную одежду и окинула взглядом комнату. По моей просьбе тётку в бальном платье сняли, заменив картиной, которую прислал мистер Диас в качестве запоздалого подарка на день рождения.

— Он хотел отдать её тебе ещё в Лос-Анджелесе, — пояснила Пенни. — Но то был непростой день.

Это ещё мягко сказано.

Теперь я смотрела на эту картину — дорогу, уходящую в горизонт. В этой комнате её повесили так, чтобы свет солнца со стороны окна освещал её, делая ещё ярче, радостнее. Мне она безумно нравилась.

На другую стену я повесила рисунки моего гениального брата Гейба и ещё пару фоток с летней кампании. На моей прикроватной тумбочке стояла фотография мамы.

Этот снимок был сделан за несколько месяцев до аварии. Вокруг неё был рассеянный свет — ещё один засушливый день на продовольственном складе. На этой фотке, казалось, будто она светится, как святая с иконы. Но если приглядеться, то можно увидеть грязное пятно на футболке — какой-то пролитый суп или соус, запечатлённый навсегда. Идеальное фото. Именно такой я знала свою маму.

Я бы хотела, чтобы она могла видеть меня с этого снимка, видеть мой новый дом и людей, которые меня окружают. Чтобы она знала, что я в порядке, можно даже сказать счастлива. Что я узнала правду и не виню её, а напротив — люблю ещё сильнее. И скучаю по ней. Я никогда не переставала скучать по ней.

Со двора доносятся крики близнецов и запах дыма, а значит, папа уже разжёг огонь.

Я улыбнулась маме ещё раз и побежала вниз, к моей новой семье.

Заметки

[

←1

]

Мексиканская полая игрушка с сюрпризом

[

←2

]

Книга авторства Айн Рэнд, на основе которой возникло течение либертианства. Примечательно, что по происхождению Рэнд родом из Российской империи

[

←3

]

Фильм 2004 года

[

←4

]

Карточная игра

[

←5

]

Герой-мышонок из мультсериала

[

←6

]

Тип мотоцикла

[

←7

]

АИКОС — американо-израильский комитет по общественным связям

[

←8

]

«Орёл» — высшее звание бойскаутов Америки.