Грешник

Он вздыхает, утыкаясь лбом в мое плечо. — Это неправда. Ты знаешь меня лучше, чем кто-либо другой.

— Ну, тогда просто я больше не могу тебе доверять.

Слегка толкая его в грудь, он отступает, и я закрываю свой шкафчик, прежде чем идти по коридору. Все не сводят с меня глаз, а те, кто этого не делает, начинают, когда Грейсон называет мое имя.

— Саванна, подожди. Пожалуйста.

Я оборачиваюсь, чувствуя себя полностью побежденной. — Зачем Грейсон? Чего ты вообще можешь хотеть сейчас?

— Чего я всегда хотел — тебя. — Он подходит ближе и останавливается, только когда оказывается в паре футов от меня. — Последние несколько недель, даже последние восемь лет, были сплошным адом. Между тем, как нас оторвали друг от друга, когда мы были просто детьми, и воссоединением при самых хреновых обстоятельствах, известных человеку, — все это точно научило меня одному: моя жизнь лучше, когда в ней есть ты.

Мы привлекли аудиторию, но я не думаю, что его это волнует, потому что его внимание сосредоточено исключительно на мне.

— С тех пор как я попал сюда, мы находимся в состоянии войны из-за двух вещей, без которых ни один из нас не может жить, — власти и контроля. Итак, я уже потерял тебя однажды, и ты, должно быть, сошла с ума, если думаешь, что я позволю этому случиться снова, так что к черту это.

Он падает передо мной на колени, и все вокруг ахают.

— Ты можешь забрать это. Господи, я бы вырвал свое сердце и отдал его тебе, если бы думал, что это принесет мне хоть какую-то пользу. Единственное, чего я хочу, — это ты, потому что я влюблен в тебя. Я знал это, когда мне было девять лет, и я чертовски хорошо знаю это сейчас. Ты — это все для меня, Саванна. Больше никого нет, и я не хочу жить без тебя рядом со мной.

Мой желудок подкатывает к горлу, когда я таращусь на Грейсона, услышав все, что я всегда мечтала от него услышать. Упрямый, меткий в удары квотербек стоит передо мной на коленях, и все, что я вижу, уставившись на меня в ответ, — это маленький мальчик, с которым я поклялась провести остаток своей жизни.

— Вставай.

— Нет, пока ты не простишь меня, — возражает он.

— Грей. — Одного этого прозвища достаточно, чтобы зажечь надежду в его глазах. — Встань с пола и, блядь, поцелуй меня.

Не нужно повторять дважды, он вскакивает и притягивает меня к себе, чтобы накрыть мой рот своим. Он берет все, что может, и в то же время отдает мне всего себя. Это нуждающееся и страстное чувство, и оно само по себе способно перезапустить мое сердце.

— Я люблю тебя, так чертовски сильно, — говорит он мне, и я не думаю, что когда-нибудь устану слышать это от него. — Ты действительно прощаешь меня?

Я киваю. — Но у меня есть одно условие.

— Что угодно.

Делая шаг назад, я не свожу с него глаз. — Я хочу, чтобы ты все объяснил.