Отравленный памятью

26. Арчи

Возле «Ржавой банки» привычное оживление: парни разбираюсь мотоцикл, который буквально сегодня утром привезли на ремонт. Сразу знал, что с этим древним монстром — переделанным «Уралом» — придётся возиться сутками напролёт, но когда такое было, чтобы мои ребята что-то не смогли починить?

— Как дела? Справляетесь пока? Или помощь требуется? — спрашиваю, подойдя к парням.

Они орут друг на друга, матерятся, пытаясь раскрутить заржавевшие болты, скрепляющие корпус монстра. Приходится повторить свой вопрос, но уже громче, потому что никому до меня нет дела, настолько заняты выяснением вопроса, кто из них троих наиболее безрукий козёл.

— Нормально всё, — говорит Артём — самый опытный из троицы. — Разберёмся, в первый раз, что ли?

— Я в вас и не сомневался, если что-то нужно будет, зовите — я пока никуда уезжать не собираюсь.

— Земётано. — Юра, лучший в городе специалист по движкам, вытирает грязной тряпкой пот со лба и зло смотрит на своих коллег, которые ни в какую не хотят прислушиваться к его авторитетному мнению.

Оставляю парней наедине с чудо аппаратом и вхожу в мастерскую. Почти сразу натыкаюсь на Филина, который, нахмурив чёрные брови, копается в больших картонных коробках, вытаскивает на свет детали и складывает рядом. Попутно он сверяется с накладной.

— Заказ пришёл? — спрашиваю, подходя к нему, и заглядываю в короба. — Смотрю, всё, что заказывали, пришло.

— Да, слава яйцам, всё на месте.

— Не поминай яйца всуе.

Чуть дальше двое парней прикручивают гайки оси рулевой колонки чопера. Работа кипит, мастерская наполнена привычным шумом и от этого на душе становится так хорошо, как не бывает нигде в другом месте. 3

— Сейчас я тебе помогу, только переоденусь.

— Опоздал, — машет рукой Фил. — Я уже закончил.

Прохожу в кабинет и несколько минут стою, пытаясь собраться с мыслями. Стены в кабинете завешаны плакатами с репродукциями картин Дэвида Манна — настоящего гения, лучше других уловившего однажды дух свободы и байкерского движения. Подобными яркими «картинками» пестрят и стены самой «Ржавой банки» и, глядя на них, я всегда чувствую покой и удовлетворение. Когда-то их подарила мне Наташа, поэтому ценность их неизмерима.

— Как день прошёл? — Фил материализовался рядом, словно из воздуха. — Мы тебя не ждали так рано.

Понимаю, на что он намекает, только не могу подобрать слов, чтобы рассказать о сегодняшних приключениях. Надо срочно выпить, и тогда слова сами найдутся. Беру из холодильника бутылку пива и, присев на край стола, обдумываю, как лучше описать всё, что произошло.

— Арчи, только одна просьба: не напивайся сегодня.

— Это ещё почему?

— Потому что звонил клиент — очень выгодный, между прочим, — хочет отдать свой мотоцикл на реставрацию. Работы дофигища, но и платит соответствующе. Как тебе идея?

Он ещё спрашивает? Конечно же, я в восторге! И нет, не от возможности хорошо заработать, хотя и это важно. Но в большей степени от того, что скоро можно будет занять все мысли предстоящим ремонтом, а это поможет абстрагироваться от всего, что происходит вокруг.

— Когда едем?

— Нас в любое время ждут.

От нетерпения кончики пальцев начинают покалывать, а по венам струится чистый восторг. Нет ничего лучше, чем реставрация старых байков, когда из кучи никому не нужного металлолома с прогнившим напрочь движком в итоге получается настоящий красавец.

— Знал, что ты обрадуешься, — ухмыляется Фил, присаживается рядом на стол и бьёт меня кулаком в плечо. — Мне кажется, это именно то, что нам всем сейчас нужно.

— Не знаю, как насчёт всех, — пожимаю плечами, — потому что у ребят и без этого работы по горло, но мне это действительно необходимо.

Филин молча забирает у меня бутылку и делает глоток.

— И всё-таки, что-то случилось? — интересуется, возвращая мне пиво.

— Пошли, покурим?

Мы без лишних слов отправляемся через чёрный ход, скрытый в стене нашего кабинета, на улицу, где на поваленном бревне рассаживаемся и закуриваем. Филин не торопит меня и даёт шанс собраться с мыслями. Я благодарен, что он не спешит выведать всю поднаготную, но всё-таки мне необходимо выговориться, поэтому начинаю:

— Понимаешь, мне с самого начала она понравилась, хоть вроде и не в моём вкусе. Как только зашла тогда в павильон за своим пацаном — глаза перепуганные, бегают по сторонам, на лице румянец, волосы растрепал ветер — тогда и запала в душу. Это глупо, понимаю, но ничего не могу с этим поделать.

— Арчи, да ты чёртов романтик, — хохочет Фил.

— Отвали, — беззлобно огрызаюсь, и Филин замолкает. — Но сегодня я понял, что она нравится мне намного больше, чем мог себе представить до этого. Она хорошая, с ней легко и весело. И спокойно.

— Но в чём-то проблема, да?

— Да, — киваю и опустошаю бутылку двумя глотками. — Она меня послала, по сути.

— В каком это смысле?

— В самом прямом. Говорит, ей не нужны отношения на одну ночь, а ничего другого я ей всё равно предложить не смогу, поэтому лучше разойтись и не парить друг другу мозги.

— Умница какая. И осведомлена кем-то, ты смотри. Знает, что с тобой каши не сваришь — ненадёжный ты жених, Арчибальд.

— Не называй меня так, идиота кусок! — толкаю его в бок, от чего Филин морщится и потирает ушибленное место.

— Чего ты дерёшься? — смеётся. — Маме претензии предъявляй, я тут ни при чём.

Он прав, никто не виноват, что Ирма — большой книголюб и эстет. Арчибальд Кронин ей покоя не давал во время беременности, вот и назвала меня в его честь. Что я хочу от себя и других людей, о какой нормальности размышляю, если моя мать назвала единственного сына именем писателя? Но радует, что мама хотя бы не поэзией Рабиндраната Тагора увлекалась.

— Видно, мечтала изо всех сил, что из сына толк выйдет, а ты вон как с её мечтой расправился.

— Ладно, кончай трепаться, — говорю, снова закуривая. Фил тянет руку к моей пачке и вытаскивает и себе сигарету. Сигаретный стрелок высшего разряда. — Делать мне что? Дай совет опытного товарища.

— Чего это я вдруг опытный? — спрашивает, приподнимая в удивлении брови.

— Ну, с Птичкой твоей как-то же всё срослось, — напоминаю я.

— Ну, Птичка... как-то само собой получилось. Закрутилось, что сам не понял, как по уши завяз. А потом эта история с Киром и похищением. В общем, как-то всё через задний привод вышло, но в итоге имеем то, что имеем.

— Тоже маньяка найти, чтобы он Кристину украл?

— Не нужно повторяться, — усмехается Фил. — Просто постарайся вспомнить, что ты пока ещё мужчина, а не бык осеменитель, трахающий всё, что движется. Цветы там подари, в кино позови, в ресторан своди. Девушки любят, когда за ними ухаживают, не думаю, что Кристина так уж от других отличается. Поэтому дерзай, если она тебе действительно нравится. Нравится же?

— Нравится, конечно. Ты и сам её видел.

— Думаю, будь на моём месте Брэйн, то в этом вопросе вы бы сошлись лучше многих других.

При мысли о том, что татуировщику Кристина тоже приглянулась, становится не по себе. Не от того, что он мой друг и делить одну девушку не годится. А потому, что червяк ревности копошится внутри. Я не привык кого-то ревновать. Вернее, отвык.

— Ладно, я подумаю.

— Вот пока будешь думать, она уже внуков дождётся, знаю я тебя, — усмехается Фил. — Не тормози, брат.

Достаю телефон и несколько секунд смотрю на тёмный экран. Я решил уже, что буду дальше делать, хоть это решение и далось мне нелегко.

Снимаю блокировку с экрана, нажимаю пару кнопок и, дождавшись приветствия на том конце провода, говорю:

— Мама, привет. Я тороплюсь, поэтому не перебивай. — Нет, мама, я просто боюсь передумать, но тебе об этом знать не сто?ит. — Скинь мне, пожалуйста, номер Кристины в сообщении. Хорошо?

Конечно же, мама согласна.

Фил усиленно делает вид, что не слушает мой разговор, но когда раздаётся звук входящего сообщения, по его глазам замечаю, что он рад. Наверное, именно для этого нужны друзья: чтобы кто-то был счастлив за нас.

Заношу номер телефона в список контактов, несколько секунд размышляю над тем, как подписать Кристину. В итоге в моём телефоне появляется «Милая Крис». Мне нравится, как звучит её имя в любых вариантах, но это сокращение делает её немного ближе, роднее. Словно мы уже перешли ту невидимую грань, за которой всё возможно. Эта мысль, будто призрачный мираж немного согревает изнутри.

Фил смотрит на часы, потом достаёт из нагрудного кармана свой телефон и набирает какой-то номер.

— День добрый, — произносит, выбрасывая в урну недокуренную сигарету. — Да, это я. Готовы нас встретить?

В трубке что-то булькает, щёлкает, но по лицу друга вижу, что ответ утвердительный.

— Хорошо, тогда мы скоро будем. Адрес знаю. — И повесив трубку, обращается ко мне: — В путь?

Без долгих разговоров обходим «Ржавую банку» и подходим к постройке, вмещающей белый фургон, в котором мы перевозим крупногабаритный груз.

Филин садится за руль — каждый знает, что я терпеть не могу водить автомобиль — и мы медленно выезжаем с парковки. В салоне духота несусветная, и я открываю окно, чтобы впустить внутрь хоть немного воздуха. Вот за это ненавижу автомобили: внутри этого гроба чувствую себя, словно в клетке — запертым, отрезанным от всего мира. Несвободным.

— Тут недалеко совсем, главное в пробке не застрять, — произносит друг, накручивая правой рукой волну радиостанции, которая устроит обоих. Через пару мгновений салон наполняется тяжёлым роком, и я выкручиваю рычаг громкости на полную мощность.

When the world turns you away

A friend will not say no

There is strength that we all have

It's not the strength we show

And in your darkest hour

In your darkest nights

Whatever life will do

I am here for you*

Мы подпеваем солисту Manowar, словно от этого зависит вся наша жизнь. Слова, так точно передающие смысл нашей с Филином жизни, что кажется: это не может быть простым совпадением. Мы хоть и не кровные браться, готовые отдать не только почку за другого, но и жизнь, не раздумывая, но что-то очень близкое к этому.

— Приехали, кажется. — Филин тормозит автомобиль возле небольшого гаража,

— Хозяин! — кричу, стоя в дверях. — Мы за мотоциклом, ау!

— Заходите, чего топчетесь на пороге?

Мы входим, и неожиданно над головой зажигается свет. На секунду он ослепляет, но постепенно глаза привыкают. Оглядываюсь по сторонам и замечаю, какой здесь царит хаос. Но это для неискушённого зрителя, мне же кажется, что я попал в рай.

— Ничего себе, — восхищённо протягивает Фил, идущий следом, и присвистывает. Сколько тут всего...

— День добрый.

Обладатель довольно высокого голоса выходит на свет. Неказистый мужичок очень маленького роста — не больше полутора метров — крепенький, словно дубовый пенёк, с пушком светлых, почти прозрачных волос на голове. Он такой смешной, что приходится прикусить щёку изнутри, да побольнее, чтобы не заржать в голос, глядя на него. Слышу, как сзади Филин кряхтит, значит тоже тужится веселье загнать поглубже в недра организма.

— Добрый, — выдавливаю из себя и протягиваю руку.

Рукопожатие, во время которого его крошечная ладошка тонет в моей лапище, неожиданно оказывается крепким — внешность почти всегда бывает обманчива.