Строками по нашим душам

Глава 27

Cолнце настойчиво пробиралось через занавески. Ева всегда закрывала окно шторами, но вчера этого не произошло.

На кухне кто-то тихо разговаривал и готовил завтрак.

Ева лежала в своей спальне, укутанная одеялом. Перед тем, как ее уложить, он аккуратно снял с нее платье и оставил в нижнем белье. Ей требовалось больших усилий приподняться на кровати.

Ева

Я лежала в своей кровати, накрытая почти до подбородка.

Из кухни доносились тихие голоса.

Я постаралась воспроизвести вчерашний вечер, но голова болела, а тело не слушалось.

Вскоре захлопнулась дверь, и в квартире воцарилась тишина. Но не прошло и нескольких минут, как тихо скрипнул паркет рядом с моей комнатой и открылась дверь.

Я разлепила глаза и хмуро уставилась на него. Он стоял в одних домашних шортах, которые я когда-то стащила у папы из шкафа, чтобы носить их самой. Но они сваливались у меня на талии после занятий в зале, поэтому я каждый раз выкладывала их, когда приезжал Андрей. На носу у него красовались его очки. Круглые, в красивой тонкой серебристой оправе.

Работал в компьютере значит.

— Голова болит? — Неуверенно спросил он.

Мне удалось лишь кивнуть.

Я размахивала рукой с сигаретой в пальцах и ходила взад и вперед. Меня наверняка сочли бы за сумасшедшую, если бы посмотрели на меня в таком виде и с таким выражением лица вне дома. Особенно стоя в шортах и одном кружевном бюстгалтере.

Моментами у меня мелькала мысль о том, что ему наверняка неприятно смотреть на мои руки, все в шрамах. Но я отметала ее и специально показывала свои собственные творения.

Я вперилась взглядом в стоящего напротив меня Андрея.

Еще несколько минут назад мы молча завтракали. Андрей сказал, что приходила мама, спрашивала, все ли у меня хорошо и благополучно ушла после моего пробуждения.

Я даже не поняла, кто первый начал разговор, но вот мы уже стоим друг напротив друга и разговариваем на повышенных тонах.

— Знаешь что, Ева. Не я танцевал вчера с Альбертом, не я без сообщения, без звонка уехал вчера в клуб и напился до беспамятства.

Он очень зря сейчас это произнес. Он ударил по самому больному, по тому, о чем я жалела и чего я стыдилась. И даже после вчерашнего он смел злиться на меня. Но в этом была виновата я. И только я.

Я опять подпустила человека слишком близко к себе, и теперь трачу свое время на то, чтобы кричать, выяснять отношения.

— То есть ты хочешь сказать, что я виновата во всем том, что сейчас происходит?

— Нет, я не хочу этого сказать, но мне очень интересно узнать, почему ты так поступила.

— Потому что, черт возьми, ты как был бабником, который не задерживается на девушке больше двух-трех встреч, так им и остался. — На одном дыхании произнесла я и втянула воздух. — И почему я тебе вообще поверила.

Мне захотелось что-то разбить, хотелось психануть, закрыться в комнате и опять выходить из своих проблем самостоятельно. Сколько раз это делала, тем более пунктик в строке «любовь» уже есть.

Краем глаза я заметила, как он стиснул кулаки, как на шее заходили желваки. Как он сжал челюсти.

Он был зол, чертовски зол. На себя или на меня, я не знала. И будто бы расстроен, что ему нужно со мной ругаться.

— Можешь думать обо мне что угодно, можешь злиться и крушить все вокруг, но по крайней мере не отправляю своей ДЕВУШКЕ, — она сделала акцент на этом слове, — фотографии, где ты целуешься совершенно с другой.

Андрей замер. Выражение лица медленно изменялось с сурового на растерянное.

— Какие фотографии?

В этот момент я испугалась, что сказала что-то не так. У меня даже злость ушла на второй план.

— Посмотри, и сам все увидишь. — Как можно более грубо ответила я.

Он молча вытащил из джинсов телефон, разблокировал его и начал там что-то смотрел. Мне оставалось только угрюмо наблюдать за его движениями. Я была зла, но не настолько, чтобы ему врезать.

В моменте палец замер, он ошарашено посмотрел на меня и снова посмотрел в телефон.

— Твою ж мать!

— Не трогай мою мать.

Но он проигнорировал мои слова, со злостью кинул на диван телефон и хватился за волосы.

Я непонимающе смотрела на него, но вдруг пальцы что-то обожгло и я громко чертыхнулась. Сигарета обожгла ногти, и я метко кинула ее в пепельницу в виде огромной розы.

— Объясняй, что ты там увидел и понял.

На удивление, сейчас я уже не злилась на него, не плакала. Видимо мне нужно выплеснуть все эмоции, которые накопились мною. Чтобы наконец-то успокоиться.

— Твою мать…Твою мать…Да как это могло случиться!

В его руке появилась тарелка, которая тут же превратилась в осколки.

— Андрей!

Я вздрогнула и даже не ожидала, что так громко вскрикну. В голове пронеслось воспоминание.

Ева, как же мне надоело каждый раз прощать тебя за то, что ты такая глупая и прикрываешься своим ангельским лицом. Ты выгораживаешь себе, находишь на все оправдания, чтобы я опять тебя пожалел и простил. Ты всерьез думаешь, что не типичная женщина с этой охренительной стратегией?

Меня будто оглушила эта тишина. Я не сразу поняла, что зажмурилась, пытаясь прийти в себя и отогнать мелькавшие мысли. Да когда же я, черт возьму, избавлюсь от голоса Альберта в своей голове?!

Андрей смотрел вниз, на то место, где тарелка разбилась в дребезги. Стеклянный взгляд, а на лице замерзла боль. Будто он опять все испортил. Он моргнул, посмотрел на меня и закрыл ладони руками.

Только не плачь, не нужно.

Осколки разлетелись в разные стороны. Но я все равно осторожно наступила на пол и почувствовала под ногами остатки тарелки. Было не так уж и больно.

Через несколько шагов я оказалась возле Андрея, который уставился в пол и закрыл лицо руками.

— Андрей.

Он не отреагировал.

Я аккуратно, но с нажимом, оторвала его руки от лица и тронула за подбородок. Он вздрогнул.

Я подняла его голову и чуть не отшатнулась.

Никогда я не видела в его глазах столько боли. И мне хотелось его пожалеть.

— Что с тобой?

Андрей избегал моего взгляда. И молчал. В глазах блестели слезы. Такой же разбитый, как и я.

Я хотела было сказать ему, чтобы он не молчал, не закрывался.

Но тут стопы пронзила боль. Я нахмурилась и поморщилась.

Легко понять, что сейчас тебя будут ругать, говорить, как я могу стоять на осколках тарелки и при этом ничего не чувствовать. Но сейчас ты почему-то думаешь не о себе, а о парне, который стоит напротив.

Даже если мне перебинтуют ноги и я не смогу ходить несколько дней, я все равно надену каблуки и через боль буду ходить в них.

Увы.

Андрей опустил глаза и понял, что я стою на осколках, и по полу медленно расползаются небольшие пятна крови.

— Черт, Ева, ты что творишь?! — Тут же я оказалась в воздухе, Он схватил меня за талию и прижал к себе.

Я оказалась на диване, а Андрей сразу испарился.

Вскоре он сел передо мной на корточки вместе с перекисью и бинтами.

— Вот объясни мне одну вещь, почему ты так любишь себя калечить. — Бубнил он, пока обрабатывал мои раны. Я лишь чувствовала жжение.

Я непроизвольно зашипела. Было чертовски больно, хоть я и не чувствовала ее, когда наступала на осколки.

— Потерпи. — Он сосредоточенно протирал ватной пушечкой ступни. Мне пришлось просто откинуться на мягкие подушки и дать Андрею доделать свое дело.

Мысли в голове смешались. Я была вроде как еще обижена и разозлена на него, но его нежность в каждом прикосновении, то, что он сейчас сидел и обрабатывал мои раны. Физические.

Он медленно и осторожно забинтовал ступни, а потом присел рядом. Перекись так и осталась стоять на полу.

Мы молчали. Я не знала, что ему говорить. Я была обижена, а ему, по-видимому, было стыдно.

— Настя взяла мой телефон и…, — он запнулся и прочистил горло. Голос звучал глухо, и мне на секунду показалось, что у меня заложило уши, — попросила позвонить. А я, дурак, даже не потрудился посмотреть входящие. После этого бросил телефон в машине на сиденье и поехал по делам отца. Они разводятся.

Он горько засмеялся.

Я молчала. Внутри все еще сидела обида, но как будто бы пазл начинал сходиться. Так, Настя значит.

Он вытащил телефон, зашел в галерею, пролистал вниз и нашел папку «Скрытые». У него была старая версия ПО, поэтому защита паролем на подобные папки еще не была установлена.

— Вот, посмотри. — Он передал мне телефон и показал мне ту злополучную фотографию. — Обрати внимание на дату, когда она была сделана.

Скрипя сердцем, я взглянула сначала на фото, на которой Андрей целовал девушку, а потом уже на дату.

19 ноября 2020 года. Это его последняя фотография в скрытых. Я сразу попыталась соотнести это время с тем, кто был на фотографии. Светлые волосы, острые скулы и дерзкий взгляд. Она мне казалась слишком знакома.

— Это что, Рита?! — Я вытаращила глаза и посмотрела на Андрея. Он одарил меня грустной улыбкой.

Мне с трудом далось все переварить. Пазл почти сошелся. Значит, Настя попросила у него телефон, отошла, чтобы поговорить, но вместо этого отправила мне сообщение? Но куда же тогда смотрел сам Андрей? Неужели на видел, что Настя не разговаривает по телефону.

— Меня отвлекли Кеша и его знакомые, — будто прочитал мои мысли Андрей. Как будто понял, что я не до конца поверила в его историю. — Спрашивали, устроим ли мы еще такую тусовку, как на Хэллоуин. Но я сказал, что вряд ли.

Он скривился, и я поняла, почему. То, как я побила Альберта, он, видимо, еще долго не забудет.

Мне вдруг стало отвратительно. От самой себя. И ведь я все испортила. Просто так поверила фотографиям и даже не присмотрелась к фотографии. Во мне в тот момент кипела злость на саму себя, обида и неимоверная боль.

— А я было испугался за тебя, когда ты с ним вышла. Сразу сорвался с места и побежал к окну. Но ты и сама все сама решила.

Я слабо улыбнулась. Я бы ему еще раз врезала, да посильней. Избила бы до полусмерти. Но тогда бы я обязательно попала под статью.

— С тобой и действительно надо быть осторожней. А то и меня так побьешь.

Теперь он уже совсем не грустно ухмыльнулся. И эта ухмылка согрела мне сердце. Вот только глаза защипало.

Я всхлипнула. От Андрея это не укрылось.

— Эй, зайка, что такое?

Он положил руку мне на плечо и прижал к себе. Моя голова коснулась его груди и я заплакала.

— Прости меня. — Мне хотелось наконец-то выговориться. Выложить все, что у меня было в душе.

— За что? Это ты меня прости за все произошедшее. Это я заставил тебя сомневаться в себе. И я виноват в этом. Во всем, что произошло между нами после той ночи у меня в гостях.

Из-за его слов я начала плакать еще сильнее. Я просто не представляла, как можно говорить такое мне. Когда человек говорит, что виноват он, а не я. Всегда была виновата я. И только я.

— Ну ты чего расклеилась.

Он чуть сжал мое плечо и другой рукой взял меня за подбородок. Андрей отлепил мою щеку от его футболки и заставил посмотреть в его глаза.

Эти голубые глаза, в которые я смотрела сотни, тысячи раз, теперь казались совсем другими. Чуть прищуренные, что по уголкам образовывалась сеточка маленьких морщинок.

Его глаза светились любовью.