Чудище или Одна сплошная рыжая беда

— Дем, не вздумай! — раздался предупреждающий крик Игоря, но…

Усмехнувшись, Исаев разжал удерживающие меня руки.

Удара об воду я почти не почувствовала. Вмиг намокшая одежда и обувь просто потянула меня ко дну…

***

Сунув руки в карманы, довольный своей маленькой местью Исаев ухмыльнулся, глядя как по воде расходятся круги после падения рыжей.

Он ведь почти простил ей ее маленькое предательство с Громовым. В конце концов, девушку можно было понять… Такие мужчины, как Кирилл на дороге не валяются, и удержаться плохо разбирающейся в подобных людях Солнцевой оказалось сложно.

Однако не стоило так откровенно врать только ради того, чтобы он ее отпустил.

Ничего. Короткий заплыв в прохладной воде еще никому не помешал и…

И Исаев не понял, какого собственно, хрена, мимо него промчался Полонский. Молча. А после и вовсе спрыгнул в бассейн прямо в одежде и шлепанцах.

И, увы, осознание пришло только вместе с хорошим ударом кулака в челюсть в исполнении Игоря Липницкого:

— Придурок, она плавать не умеет!!

Демьян сплюнул кровь с разбитой губы. Ни сразу, далеко не сразу до него дошел смысл сказанного Игорем. Подобное просто не укладывалось в голове, звенящей после сильного удара: как девушка в ее возрасте не могла уметь плавать. Как?!

Не веря своим глазам, Исаев, находясь в состоянии какого-то ступора смотрел, как Игорь помог вытащить из бассейна бессознательную Солнцеву. Подтянувшись, Полонский выбрался сам, а Липницкий в этот момент, аккуратно положив девушку на прорезиненную дорожку, судорожно искал пульс на ее шее.

Демьян смотрел и не верил. Да не могла она утонуть… не могла!

Это же университетсякая оторва и невообразимая ехидна, ей сам черт не страшен, не то, что обычная вода!

Однако видение Богдана, делающего искусственное дыхание бессознательной девушке, твердило на всех языках об обратном. Исаев ее только что чуть не убил… причем собственноручно!

Анька пришла в себя после первых двух вдохов. Выплюнув воду, девушка судорожно кашляла, поворачиваясь на бок. И, наверное, только тогда до Исаева дошел весь смысл произошедшего. Господи, какой он идиот…

Нет, он хуже!

Богдан, по чьим серебристым волосам стекали крупные капли, одарил его одним единственным взглядом. И Демьян понял — будет мстить. Медленно и со вкусом. И вот теперь уже по-настоящему.

Он ведь что-то испытывал к Солнцевой. И что-то гораздо более сильное, чем казалось на первый взгляд.

— Ань, жива? — обеспокоенно спросил Игорь, помогая девушке сесть. — В порядке?

Та рукой махнула, тяжело и хрипло дыша. А Полонский, ни говоря ни слова, вдруг резко притянул ее к себе и прижался лбом к ее виску, прикрыв глаза…

В лицо Исаева прилетело полотенце.

— Кровь вытри, герой-любовник, — саркастично прокомментировал свои действия появившийся в последний момент Евгений Евгеньевич. И уже гораздо громче крикнул. — Игорь, порядок?

Липницкий только отмахнулся.

— Ну, идем, поговорим, что ли, — задумчиво протянул мужчина, смотря на растерянного Исаева. — Я даже постараюсь тебя крыть не матом.

Демьян на это никак не отреагировал. Он сейчас мысленно материл себя такими словами, которые ни тренеру, ни Солнцеву, не всей банде Харлея даже и не снились.

***

— Ань, в порядке? — обеспокоенный Игорь пощелкал пальцами пред моим лицом, постепенно возвращая к реальности. — Голова не кружится?

— Да нет, — отрицательно мотнула головой, смахивая с лица стекающую воду, — Вроде нормально…

Но находиться в мокрой одежде и обуви — удовольствие еще то. Особенно в обуви.

Чувствуя, как все еще саднит легкие и дерет горло, я протянула руку и стянула новый ботиночек с левой ноги. Медленно вылила из него приличное количество воды и грустно протянула:

— Кир расстроится.

И вот тут-то, кажется, кого-то начало отпускать…

Первым расхохотался Богдан, растянувшись прямо на дорожке, прикрывая глаза тыльной стороной ладони. Я шмыгнула носом, вяло улыбаясь, а Игорь, усевшись на корточки, иронично протянул:

— Я с нее хренею. Она только что, блин, чуть не утонула, но ботинок ей жалко больше всего…

— Он новый, — я снова шмыгнула и вылила воду уже из второй обувки. — Вчера только Кирилл купил, чтобы я больше не болела. А сейчас домой вот так поеду и опять чихать начну…

У Игорька, кажется, глаза на лоб полезли. Абсолютно мокрый Богдан, в синей безрукавке, липнувшей к телу, резко сел, рассматривая меня. А я… мне вдруг так грустно-грустно стало.

— Отходняк, — наконец-то догадался Липицкий.

Я еще раз шмыгнула носом… и уже откровенно разревелась. Ни говоря ни слова, Богдан снова притянул меня к себе, и в дальнейшем я ревела уже прижавшись щекой к его груди. Один черт оба мокрые.

В себя пришла далеко не скоро и то лишь только тогда, когда почувствовала, что меня трясет то ли от холода, то ли от пережитого.

Сказать по чесноку, так в своей жизни я еще ни разу не пугалась!

— Так, ну все, сопли прекращаем, — преувеличено бодро скомандовал Игорек, вздергивая меня на ноги. Всучив мне огромное белое полотенце с эмблемой универа и теплую толстовку со своего эльфийского плеча, парень протянул руку Богдану, помогая тому подняться с мокрого пола, и, сунув ему такое же полотенце, подтолкнул меня в сторону одной из дверей, виднеющихся в углу. — Марш в раздевалку, выжмись, вытрись и переоденься. Не знаю, что у вас там на самом деле, но расстраивать Громова твоим насморком я тоже не хочу. Шагом марш!

И я поплелась, уныло вытирая лицо рукавом. Хоть кто-то в этом мире уважает право на личную жизнь…

В женской раздевалке я быстренько разделась и насухо обтерлась полотенцем, осторожно промакивая свежую и теперь отчаянно щиплющуюся тату. Отжала мокрую одежду, неприятно пахнущую хлоркой, волосы и с отвращением и большим трудом влезла в мокрые джинсы, понимая, что на уроки плавания, обещанные мне добрым тренером, я теперь ни ногой. Хватит, набулкалась на всю оставшуюся жизнь!

Когда над твоей головой смыкается толща ледяной воды, а ты совсем, ну совсем не умеешь плавать и даже не знаешь, как это делается — это еще пол беды. А вот когда мокрая одежда тянет тебя ко дну, при судорожном вдохе в легкие забивается вода, не давая дышать, в глазах появляются красные точки и сознание начинает уходить, ты понимаешь, что шансов выкарабкаться, в общем-то, не осталось уже никаких.

Это страшно. Это кошмарно. Это… жутко.

Спасибо, млять, любимая нехристь, я благодаря тебе культурно выражаться начала!

Собрала влажные волосы в пучок, напялила толстовку Липницкого прям на голое тело и затолкала мокрую одежду в не менее мокрый рюкзак. Моя домашняя работа… весь вчерашний день на нее угрохала!

Шмыгнув носом, подошла к висящему на стене меж стройного ряда металлических кабинок зеркалу во весь рост и криво улыбнулась. Одна хорошая новость, товарищи! Водостойкая тушь оправдала свое название. У кого б теперь еще помаду скомуниздить, чтобы посиневшие губы замаскировать? Видок у меня — ну краше в гроб кладут!

Грустно шлепая обновленными со всех сторон ботинками, вернулась к бассейну, где и обнаружила парней. Подошла, держась подальше от бортика и, вздохнув, уткнулась носом в грудь выжатого, вытертого, полуобнаженного с накинутыми на плечи полотенцем Богдана.

— Спасибо, — тихо поблагодарила, обнимая его за талию. Хотелось крепко-крепко, да сил уже не оставалось.

— Не за что, — так же тихо ответил парень, после секундного раздумья пристроив свою ладонь у меня на макушке.

— Так, ладно, двигаем, — видя, что мы никуда не собираемся, поторопил нас Игорек и, дождавшись, пока я отлеплюсь от Полонского, поволок меня на выход, подхватив под локоток, предусмотрительно держа подальше от края бассейна.

Естественно, не успели мы выйти на улицу, как я замерзла вмиг!

— Гадство, — постучала зубами моя светлость, дорожа на парковке вместе с единственной березкой. Брелок сигнализации промок насквозь и, естественно, открывать родимого малыша не собирался.

— Ань, садись, — Богдан, накинувший куртку на голое тело, распахнул дверь своего кроссовера. — Давай-давай, а то сейчас оба примерзнем.

— Уверен? — пискнула я, но на шажок к его машине придвинулась. У него-то ключи, телефон и прочие мелочи в рюкзаке находились, стоя на «берегу», пока он сам мою захлебывавшуюся тушку вылавливал.

— Салон кожаный, — хмыкнул Полонский. Долго меня уговаривать не пришлось!

— Дан, отвезешь ее домой? — хмуро спросил Игорь, глядя куда-то обратно, в сторону универа. — А то есть у меня тут еще… пара дел.

— Биту из багажника не доставай, — усмехнулся Богдан, усаживаясь за руль. — Здесь камеры кругом.

— Я помню, — еще хмурнее отозвался Липницкий.

Я только плечами пожала, весело постукивая зубами и засовывая озябшие ладони поглубже в карманы. Игорь не дурак. Хочет разборок с собственным другом — останавливать не буду. Огрести по роже Исаев вполне заслужил, а до смертоубийства Эльфенок вряд ли опустится.

Во всяком случае, я на это надеюсь!

Ехать домой было весело! Попу припекал подогрев сидений, печка горячим воздухом обдувала лицо, зубы отбивали дробь, а сидящий рядом Богдан старался сильно не смеяться. Долетели мы на удивление быстро, сработал даже чип-ключ для шлагбаума, так что доставили меня в родные пенаты, закатившись прямо на подземную парковку.

— Спасибо, — еще раз поблагодарила я парня, приглаживая высохшие и вставшие дыбом волоски. Полонский кстати, уже не смеялся, а просто как-то серьезно и задумчиво смотрел на меня, положив руки на руль. И я вдруг озаботилась. — А ты как сам-то домой поедешь?

— Да так же, — пожал плечами Богдан и указал головой на дверь. — Иди, пока не заболела. Я позвоню вечером.

— На тапочек? Телефон-то ку-ку… И думаешь, если заболеешь, то придет мой черед работать нянькой? — вкинула я брови и фыркнула, нашаривая дверную ручку. — Э, нет, мил человек. Вы, мне, конечно, бескрайне дороги, но у меня работа, учеба и куча живности, требующая, как ни странно, жрать и часто. Так что давай, ноги в руки и пошли. Отмоешься, согреешься, просохнешь и уже тогда поедешь.

— Ань, — насмешливо попытался возразить Богдан, но я его некулюторно перебила, выпрыгивая из машины:

— Давай-давай! Не могу ж я отказать своему спасителю в такой малости, не заставляй меня чувствовать себя виноватой. Терпеть не могу, когда мои косточки совесть обсасывает своими выбитыми зубками. Шнеле, шнеле, ай лю-лю!

— Ну, раз так, — рассмеялся Богдан и машину все-таки заглушил.

Таки ура, товарищи! Ни одно доброе дело сегодня не останется безнаказанным!

Едва попав в квартиру, в горячий душ я отправила его первым, сославшись на то, что нужно отыскать ему подходящую одежду. Богдан зубами поскрипел, но согласился. Стараясь особо не дрожать, быстренько разделась, влезла в теплый махровый халат, вооружилась табуреткой и полезла на антресоли. Где-то, помнится, оставались тут шмотки от предыдущего владельца… Розовую свободную футболку со стразами Полонский, конечно, вряд ли оценит, но вот белые спортивные штаны должны подойти.

Поскреблась в дверь, просунула штанишки, крикнула, чтобы шмотки в стиралку закинул, и поскакала на кухню ставить чайник. Не успела даже рыбок покормить, как из ванной вышел Богдан в тех самых штанах, чуть ему длинноватых, вытирая мокрые волосы полотенцем. Я проворно заняла его место.