Чудище или Одна сплошная рыжая беда

Эпилог

Полтора года спустя…

Фигассе домик…

Три таких скромных этажа, полукруглая застекленная мансарда, окошечки огромные, черепица на крыше зелененькая. Ворота кованые с шпилями, калитка узенькая, а за ними дорожка подъездная широкая, да самого крылечка красивого. Вокруг забор кирпичный метра так под три высотой, газончик внутри ровненький, гаражик небольшенький, значит, сбоку виднеется…

Красотень… ни скромная ни разу!

Моя чутка ошарашенная видом красивого светло-серого особняка светлость зависла на пару минут, так и замерев на выходе из машины — одна нога еще здесь, вторая уже там.

От созерцания шедевра архитектурной красоты отвлекло короткое «кха-кха».

— Таблеточку от кашля? — невозмутимо поинтересовалась я, принимая протянутую мне руку и выбираясь-таки из авто. Мне в ответ так привычно ухмыльнулись… и снова окинули взглядом весь мой внешний облик с ног до головы. Я мигом ткнула в его сторону пальцем, прищурившись. — Еще слово и ты труп. Тихий, скромный, а главное безмолвный!

Потенциальная жертва моего гнева изволила тактично промолчать. Но ухмылка стала только шире!

— У-у-у, пакость темноволосая, — привычно застонала я, не выдержав вида белоснежной зубной эмали полнейшего состава, не смотря на все мои угрозы ее активно проредить. — Никит, не нервируй. Мне итак уже трупы прятать некуда!

— А мне казалось, что ликвидировать последствия твоего дурного расположении духа — моя прямая обязанность, — иронично вскинул брови Ник, но губы дрогнули в улыбке.

Ага. Стоит такой, забавляется. Рост чуть выше среднего, обычный такой спортивный парень, судя по фигуре. Личико узкое симпатяшное, губы чувственные, нос прямой, глазищи карие, хитрющие и волосы черные, на солнышке блестящие тем самым оттенком крылышка вкусившего «Ростишки» воробья, что в чернильницу зачем-то обмакнулся и на радостях взялся пугать прохожих громким хриплым криком: «Кар-р-р!».

Знакомьтесь, сие моя неприятность на ножках, моя охрана, моя этика ходячая, она же и мораль.

— Так о твоем покое же забочусь! — коварно усмехнулась я. — Ну и экономия на валерьянке, опять же.

— Пять-четыре, — подумав немного, довольно улыбнулся парень и захлопнул дверь. Оперся на нее надежной спинкой и кивнул в сторону особняка. — Идешь?

Я почесала бровь:

— А надо?

Воу… вот это взгляд! А сколько бури возмущения, негодования, гнева!

Хихикнув, я живо направилась в сторону ворот, бросив через спину:

— Пять-пять!

Таки счет на сегодняшний день был полностью уравнен!

Однако не смотря на позитив, войти в распахнутую охраной калитку особняка оказалось очень сложно. Гораздо сложнее, чем возвращаться в Россию вообще.

Мне было… трудно первое время. Хотя нет, вру безбожно! То был писец… Такой таежный, натуральный.

Когда я проснулась в первый раз, я очутилась самолете. И первой моей мыслью было: «Где Богдан?». Но… его не оказалось рядом. Зато был Кир, мои нескрываемые слезы облегчения и невыносимо долгий перелет. А потом монотонные, серые дни потекли, неохотно сменяя друг друга.

Я не особо помнила, что было — просто не хотелось вспоминать. Я ведь тогда почти не разговаривала, лежала в своей комнате, просто пялясь в стену, почти отказываясь есть. Иногда хотелось просто спать и ничего больше. Было такое ощущение, что все мои слезы, эмоции и переживания закончились еще там, в самолете, а остатки их окончательно увяли в незнакомом аэропорту. Честно, я слабо понимала, сколько времени прошло и что со мной творится — равнодушие просто сковало изнутри. Как оказалось потом — почти два месяца… Все это время Кир был рядом, а я, как казалось все больше и больше ухожу в себя, смотря на безрадостный мир равнодушными, пустыми глазами… постоянно теребя толстую витую серебряную цепочку на шее, лишь отстраненно понимая, что она не моя.

Я не спрашивала, чья она и откуда. Я вообще ничего не спрашивала. А потом вдруг поднялась с постели. Прошлась по пустым комнатам небольшого коттеджа, отстраненно смотря по сторонам, разглядывая незнакомую обстановку. И как-то незаметно очутилась в подвале. Там-то меня и обнаружил испуганный Кирилл, который по возвращению домой не нашел меня в комнате.

А я стояла, смотрела на прохладную, голубую гладь, слабо, но неприятно пахнущего хлоркой бассейна…

И неожиданно сама для себя попросила Кира научить меня плавать.

А дальше дело уже пошло, как говорят. Да, страх был, увы, от него в первое время никуда не деться. Но еще было невесть откуда взявшееся баранье уперство, настойчивость и неистрибимое маниакальное желание во чтобы то ни стало научиться плавать. Почему-то казалось, что как только я это сделаю, вместе с боязнью воды уйдут и все остальные мои страхи. И… они ушли, да. Кирилл научил меня плавать. Но на смену боязни пришла холодная злость. Не знаю, на кого я тогда злилась: на себя, на Богдана, на отца или на весь мир разом, но я часами пропадала в бассейне, загоняя себя до полусмерти, чтобы потом просто упасть на кровать и отключиться.

А через пару месяцев Громов сказал, что так нельзя… и выпнул меня на улицу. Гулять.

Почесав нос, еще раз окинув взглядом большое, но такое уютное строение передо мной. Вздохнув украдкой, чувствуя, как спину сверлит насмешливый взгляд вездесущего Никиты (что б там ему икалось раза два!), я решительно собрала свою мнительность в охапку и вместе с ней направилась вдоль подъездной дорожки, что красивой дугой ложилась перед особняком и уходила за него — в гараж. Уже привычно шлепая родными кедами по теплому асфальту, сунув пальцы под лямки рюкзака и щурясь пол яркими лучами горячего июльского солнышка.

А ведь там было почти так же. Когда Кир просто собрал меня, сунул в руки кошелек, развернул и выставил меня из дома вместе с охраной, я малость обалдела. Вокруг оказался незнакомый мне город, незнакомые люди, похожие на привычных цыган, а с неба светило пока еще прохладное весеннее солнце. Снег уже активно таял, лужи сверкали… а я бездумно шаталась по улицам, пытаясь понять, где вообще нахожусь. И позади гоготала потихоньку охрана, которая вовсе не собиралась меня просвещать!

Город оказался интересным. Он был каким-то… домашним, негромким, и не испорченным цивилизацией, коли можно так сказать. Неожиданно я прогуляла до позднего вечера, измотав парней Кирилла почти насмерть. И уже вечером, когда начало темнеть, я вдруг зашла в магазин и неожиданно для себя купила две пачки краски для волос.

Новый город как-то невольно навеял мысли о новой жизни. Вот и показалось мне, что в первую очередь стоит что-то в себе изменить.

Да только не зря умные люди говорят, что даже если сильно захочешь, все равно фиг от себя любимой сбежишь! Так оно и оказалось.

На выходе из магазина я нечаянно на кого-то налетела и тут же получила слышала кучу извинений. Я машинально извинилась перед хрупкой девушкой в ответ… и только потом сообразила, что обе мы раскланивались на корейском!

Атас.

Я так привыкла за день к странной речи местных папуасов, что услышав знакомый язык, ответила на чистых рефлексах. И через полчаса мы, познакомившись с Мин Су, уже как-то случайно оказались в ближайшей кафешке.

Она была там с группой туристов, на днях собиралась уезжать. Как-то незаметно мы разговорились, заболтались, да интересы общие нашлись. Девчушка проболталась, что пишет фентезийные рассказы и давно бы их выложила в сеть, да только перевести их, увы, некому. Ну, я и подрядилась на сие сомнительное дело… Сама не зная, почему.

Я думала, вспоминать обо всем, что связано с Кореей и их родным языком окажется слишком больно… А вышло все совсем наоборот.

Мы расстались почти друзьями, обменявшись, контактами. Напоследок, я, смутившись, все-таки поинтересовалась, в какую часть мира мы вообще, собственно, умудрились угодить…

И через час влетала в коттедж под дикий хохот охраны, мечтая только об одном — найти Кирилла и убить!

Ибо мой любимый бомжик, мой невыносимый гадкий родственник, не придумал ничего умнее, как притащить депрессивную, безучастную меня… В Румынию, млять, страну летучих мышек и вампиров!

Хотя, коль говорить по чесноку, Громову стоило сказать большое и вполне человеческое спасибо. Вряд ли бы я так относительно спокойно все пережила, обнаружив за стенами дома какие-нибудь экзотические острова… или даже любимую Корею.

Не смотря на легкость общения с Мин Су, вспоминать ее язык было сложно. Мозг отказывался воспроизводить информацию, причиняющую болезненные воспоминания, и перевод текста шел туго. Я психовала, бросала, сминала исписанные листы, долго сидела в углу, бездушно созерцая в потолок, снова спускалась в бассейн, и начинала все заново. В те дни мне пришлось фактически ломать себя, разрываясь между желанием отпустить старую жизнь и начать чистую, новую…

Но в итоге до пачек с краской я так и не добралась.

Встряхнув головой, отгоняя настырные мыслишки, я поймала себя на том, что уже как пару минут стою перед гаражом. А спину все так же настырно сверлит взгляд Никиты…

Обернулась, заценила родимую, незабвенную пакостливую ухмылку, показала исподтишка кулак и уже куда увереннее шмыгнула внутрь.

И встретили меня, как говорится, полумрак и тишина…

Ну, во всяком случае, после яркого летнего солнышка так показалось.

Оглядев огромное пространство, я едва подавила желание присвистнуть. Да уж, сие убежище разнообразных бибик конкретно впечатляло, причем не менее чем сам особняк! «Порше», «Ролс-ройс», «Кадилак», и теперь уж ни разу не любимый «Бентли». Несколько спортивных иномарок, машинки «бизнес-класс», одна охотничья дура, несколько джипов на заказ… И все это аккуратно по периметру всех стенок. И еще один ряд прямо посреди гаража, и в центре него такая знакомая серебристая «Ауди»…

Все это время я не вспоминала Богдана. Точнее сказать — не хотела вспоминать. Боролась с собой, выгоняла из памяти, пыталась его забыть. И в тоже время хотела понять. Мне было невыносимо больно вспоминать его шантаж, но еще больнее от осознания того, что на самом деле мое место было далеко не в Румынии. А с ним рядом. Все эти полтора года безумно хотелось к нему, включая даже то время, когда я пыталась ненавидеть. Заставляла себя, уговаривала, настаивала… а по ночам просто ревела в подушку, понимая, что не могу его ни понять, ни отпустить.

Я ведь даже хотела сорвать с собственной шеи цепочку и выбросить ее. Избавиться от его вещи, как и от воспоминаний о нем. Да только как его можно было забыть? Как?

Не смогла. Не сумела. Не забыла.

И продолжала ночами страдать, днем делая вид, что я в полном порядке. Да только ведь Громова, как и себя, не обманешь….

Внезапный звон едва не заставил меня вздрогнуть. Воровато оглянувшись, встала на цыпочки и, прильнув к боку серебристой «Ауди» моя коварная светлость тихонько прокралась вперед, осторожно высунула непутевую рыжую голову из-за машины… И замерла.

У задней стены тоже приткнулись авто, но какие… Не обычные игрушки, а самые что ни на есть агрессивные и легко узнаваемые американские «мускул-кары»! Но если честно, удивили мою ни разу не впечатлительную тушку вовсе не тяжеленные машины. И даже не вполне натуральный такой подъемник, в авто сервисах активно эксплуатируемый, и не длинный рабочий стол за ним, набор ключей и инструментов, аккуратно развешанных на стенке. На опущенном подъемнике, багажником в сторону «Ауди» притаился темно-синий с белыми полосками красавец «Мустанг»…