Чудище или Одна сплошная рыжая беда

— Хочу и трогаю, — ухмыльнулся этот… антихрист, мать его за ногу! И сжал мой подбородок еще сильнее. — Ты моя невеста, Анют. Захочу — и без твоего согласия возьму.

И тут я вздрогнула, отчетливо вспомнив, где я все это уже видела. Не так давно, на острове, в саду коттеджа Эрика!

На мгновение в душу затесался жуткий страх вместе с паникой, напоминающей мне, что на сей раз помочь мне помочь уже не кому…

А потом на смену ему пришла злость.

Да какого хрена…

Почему я должна все это терпеть? Замашки этого чертово собственника, который мне даже еще не жених, а только в перспективе, эти нескончаемые попытки убийства, это унижение… И ради чего?

Ради того, чтобы мой папочка, сам же обрекший меня на это, в конце концов огреб невероятную кучу бабок?

Да в задницу мое обещание, подпись и чувство вины перед ним! Вот так просто и совсем нетривиально!!

— А харя не треснет? — прищурилась я, отчетливо понимая, что ничего подписывать не буду и чхать мне, как отец будет разгребаться с нарушением первого договора. Второго уж точно не будет! — Руки по-хорошему убрал!

— С чего бы это? — глумливо так поинтересовался Демьян, стоя в шаге от меня, не выпуская подбородок из сильной хватки. — Воронцова, тебе некуда деваться. Ты же не пойдешь в отказ только потому, что я позволю себе что-нибудь до свадьбы? Не подставишь собственного отца на миллионы?

— Меня дважды пытались убить из-за вас, — хмыкнула я, не пытаясь вырвать свою руку. Во всяком случае пока! И говорила я уже четко и уверенно. — Пускай он на своей шкуре испытает, как это, когда возле тебя взрывается граната… Нехристь, я не подпишу второй контракт. И катитесь вы все дружно лесом!!

И дернулась, освобождаясь. И меня даже отпустили, да… Да только в следующие мгновение этот придурок залепил мне по лицу!

— Ты, — растеряно коснувшись пальцами горящей щеки, я неверяще смотрела на абсолютно спокойного шатена передо мной. — Ты охренел?!

— С чего бы? — иронично вскинул брови парень. Я дернулась, а он схватил меня уже за обе руки. Жестко, сильно и не давая вырваться. Я невольно замерла, и осознание как-то само собой сорвалось с губ:

— Зря я пыталась увидеть в тебе что-то хорошее… Если что-то и было, то оно уже давным-давно подохло. Ты как Ларуш, Исаев… Нет, ты хуже — нехристь!

— Значит и со Звягинцевым уже побывать успела? — внезапно тихим голосом протянул Демьян… и сжал мои запястья так, что я охнула! — И сколько еще их и было у тебя?

— Что ты… какого х… Исаев, отпусти! — уже всерьез перепугалась я, когда усмехающийся парень повалил меня на стол с определенными намерениями. — Исаев!

— Нет, оторва моя рыжая, — усмехнулся шатен, придавив меня своим телом и прижав руки к столу по обе стороны от головы. — С чего бы ради я должен тебя отпустить? Почему все вокруг могут иметь мою невесту и только я должен оставаться в стороне?!

— Идиот! — ругнулась я, тщетно пытаясь его скинуть. Силы бы не то, что не равны, я проигрывала ему по всем фронтам и сразу! Кроме того, вдруг стало так страшно, как не было, даже когда я обнаружила в подъезде окровавленную Лену. — Исаев, отпусти меня! Я не твоя собственность!

— Еще как моя, — ухмыльнулся этот придурок, больно укусив меня за шею. Я натурально взвизгнула, пытаясь отбиться, но парень сжал мои запястья одной рукой перед грудью, а другой потянулся к пуговице на моих джинсах!

— Исаев, нет, — и вот тут начала подкрадываться самая настоящая паника. — Исаев… Исаев!

— Эй, какого хрена?! — вдруг раздался громкий и знакомый голос и в комнате резко вспыхнул свет, больно ударив по глазам. Из них мгновенно потекли слезы, но отнюдь не из-за смены освещения!

— Тебе чего надо? — остановившись, но не отпуская мои руки, обернулся злой Демьян. — Не знаешь, где выход?

— Девчонку отпусти, — последовал короткий ответ. — Совсем из ума выжил? Или мне к твоему предку спуститься?

Исаев выругался в ответ, еще сильнее сжав мои запястья… но отпустил. И даже отошел к окну, и от души треснул кулаком по подоконнику. Вздрогнув от этого звука, не зная, какого бога благодарить или черта за внезапное спасение, я медленно слезла со стола и увидела стоящего на пороге Максима — охранника отца.

— Идем, — едва я до него дошла, вытолкнул меня в коридор рослый парень и, закрыв за нами дверь, просто пошел по коридору. А я… я тихо следовала за ним, мгновенно перестав понимать, что происходит.

Если б не Максим, Исаев бы… Меня бы… Он…

— Максим, — тихо прошептала уже в холле на первом этаже, когда поняла, что вот-вот окажусь в левом коридоре, а уже потом в кабинете у отца. И что вряд ли добрый папенька встанет на мою сторону даже после этого. — Курить. Пожалуйста…

Обернувшийся парень, оценив взглядом мое состояние, стекающие по лицу слезы, красное пятно на скуле и трясущиеся плечи, устало вздохнул. Но согласился:

— Идем.

Едва мы оказались на улице, я мгновенно продрогла насквозь. Я думала, на холоде хоть чуть-чуть приду в себя… Но нет. Трясти меня стало еще больше, и не помог даже пожертвованный жалостливым Максимом пуховик!

— Сигарету… — я подняла на него заплаканные глаза, как-то отстраненно понимая, что происходит. Но только развел руками:

— Не курю. Но… ладно, пойдем у парней спросим. Только быстро!

У парней за воротами особняка сигареты оказались. Но такие, что я зашлась в диком кашле после первой затяжки и еще долго не могла отдышаться.

— Ну, уж прости, — откровенно поржал надо мной плечистый шкаф у ворот, глядя, как я вытираю слезы с лица пригоршнями белого снега. — Чай, не дамские с ментолом!

— Хорош издеваться, — раздраженно бросил парень и вдруг вспомнил. — У тебя в машине лежит пачка.

Я оглянулась по сторонам — и правда. В ста метрах у подъездной дороги одиноко приткнулся у сугроба мой малыш. Видать, Исаева настолько смутило мое старенькое авто, что он даже не удосужился его во двор загнать… И я сейчас себя чувствовала точно так же, как мой автомобильчик, одиноко стоявший на обочине, покорный чужой воле — где хозяин пожелал, там его и бросили…

И потому, когда Максим направился к машине, я молча последовала за ним.

— Нельзя! — тут же насторожился один из шкафов. А у меня от столкновения с остановившимся после окрика Максимкой даже слетела куртка с плеч. Пока я ее поднимала, из глаз хлынули уже ненавистные слезы. Собственные руки слушались с трудом.

— Отстань от девчонки, а? — не выдержал отцовский охранник, помогая напялить его куртку. — Ей итак досталось. Пускай хоть покурит спокойно!

На него посмотрели… но потом махнули рукой:

— Только быстро.

Максим сам довел меня до моей машины и, щелкнув сигналкой, открыл дверь. Я села на водительское место, не глядя на руль, нашарила возле рычага коробки передач полупустую пачку с зажигалкой и закурила дрожащими руками. Из горла помимо воли вырвался всхлип.

— Оу-у-у, — оценил мое состояние парень, присаживаясь на корточки возле открытой двери. — Совсем хреново, да?

А я… а я глотала слезы с дымом пополам, чувствуя, как тело трясется от рыданий.

— М-да, — только и сказал Максим и, хмурясь, подал мне ключи. — Заведи хоть, а то замерзнешь.

В замок зажигания я попала не сразу. Закинула одну ногу в салон, оставила вторую на улице. Машинальным жестом включила печку… и, дотянувшись до магнитолы, прибавила музыку. Низкие басы сабвуфера из багажника больно ударили по ушам. Парню, не мне. Мне от них становилось только легче.

Что, впрочем, не помешало мне уронить голову на руль и уже вполне конкретно разреветься.

Тактичный Максим прикрыл дверцу и отступил на несколько шагов. Даже отвернулся и сел на корточки, рассеяно проводя рукой по своим светлым длинноватым волосам…

— Мне все равно, что ты будешь делать дальше, среди денег и вранья. Оставайся в этом мире, где нет меня… — доносился из динамиков последний хит Тимати и Егора Крида…

Решение накатило внезапно. Честно, я даже не поняла, в какой момент нажала на тормоз, рука привычно сдвинула рычаг, а нога перескочила на газ. Пробуксовали шины, выбрасывая из-под себя комья снега, громко и довольно заурчал мотор… и через пару секунд, скинув мешающийся пуховик, я уже неслась по темной загородной трассе!

Я не знаю, как я не разбилась на первом же повороте. Наверное, внезапная затея с побегом была заранее обречена на провал: в таком состоянии, в гололед, на скорости, по темноте… Это было сущим самоубийством.

Наверное, стоило сказать Кириллу спасибо за его курсы экстремального вождения. Если бы не они, я бы давно уже слетела в кювет раз двадцать, резко входя в повороты, плутая в переплетении загородных дорог, отчаянно стараясь уехать как можно дальше, отчетливая понимая, что за мной наверняка уже кого-нибудь отправили.

Нет, отец так просто так кинуть его не позволит!

Осознание того, как я на самом деле лоханулась, подписав восемь лет назад согласие на помолвку, давило мертвым грузом. Мало того, что я позволила использовать себя, сама чуть трижды не погибла, я еще и других подставила! Ведь там сегодня в кафе скорей всего погибли люди…

В какой-то момент нервы окончательно дали слабину. Очередная лавина слез хлынула, мешая наблюдать за дорогой, руки затряслись нещадно и мысленные окрики вкупе с пощечинами уже никак не помогали. Я пропустила тот момент, когда моя машина вылетела на встречную полосу…

Очнуться помог лишь громкий, протяжный, отчаянный гудок.

В последний момент дернула руль, уходя вправо и, с трудом остановившись на обочине, замерла, осознавая, что только что чуть не вписалась во встречный бензовоз. За окнами вокруг были заснеженные поля, глубокие овраги прямо за обочиной, никаких опознавательных знаков поблизости, высокий железнодорожный мост впереди, темнота… и я одна.

Понимая, что с меня на самом деле хватит, я трясущимися руками достала из кармана телефон. Судорожно всхлипывая, включила аппарат и негнущимися пальцами набрала номер, собираясь позвонить тому, кому зареклась не звонить больше никогда в жизни.

Собственный голос срывался на тихий хрип:

— Забери меня, пожалуйста, отсюда…

И не успела договорить. Очередная вспышка света фар на мгновенье ослепила, и телефон выпал из ослабевших рук. Многотонная махина промчалась на скорости, но мимо, а я, не выдержав звука и того, как закачался мой малыш, схватилась за голову, крепко зажимая уши.

Хотелось не слышать. Не видеть. И просто не существовать.

А я не знаю, сколько я сидела так. Подтянув колени к груди, сжавшись в один сплошной комок натянутых до предела, уже откровенно сдавших нервов, закрыв глаза, зажимая уши, тихонько раскачиваясь из стороны в сторону и вздрагивая каждый раз, когда мимо на скорости проезжала машина.

Я понимала, что вряд ли меня сейчас найдут… но когда внезапно распахнулась дверца, впуская в салон холодный зимний воздух, мой короткий вскрик уже перешел на открытый визг.

***

— Я одного не понимаю, — хмуро смотрел на своего сына Полонский-старший, сидя в кресле своего кабинета. — А Никиту-то за что?

Недовольный охранник, сидящий в углу помещения на кожаном кресле, откровенно морщился, ожидая пока пожилой семейный врач закончит зашивать его глубоко рассеченную бровь. Четыре шва, как ни крути… А то и больше!