Любимая невеста

Одно это предложение заставляет меня задуматься, потому что Виктор никогда раньше не делал ничего, кроме того, что брал то, что хотел. Я обдумываю это, всего на мгновение, потому что я знаю, каким жестоким он может быть, как грубо он может взять меня, если это доставит ему удовольствие, и я думаю, что это могло бы доставить ему удовольствие сегодня вечером. Но я хочу знать, как далеко заходит эта кроличья нора, какой она была бы, если бы между нами не было преград, когда мы оба давали и получали именно то, что хотим.

— Нет, сэр, — шепчу я, все еще не поднимая глаз. — Я не хочу этого.

Виктор на мгновение замолкает, а затем я слышу, как он глубоко вздыхает.

— Тогда встань, принцесса. У тебя есть мое разрешение.

Я медленно встаю, мои колени чувствуют слабость. Мне кажется, что я едва могу дышать, мое сердце колотится от предвкушения, и я все еще не поднимаю на него глаз, ожидая его следующих инструкций.

— Подойди к кровати и положи руки на матрас.

О боже. Я знаю намек на то, что будет дальше, какая форма наказания, и я не знаю, напугана ли я, возбуждена или и то, и другое вместе. Я медленно подхожу к кровати, уже чувствуя влагу на бедрах, пульсация между ними говорит мне, насколько это меня заводит. Грубость Виктора возбуждала меня и раньше, но что-то в этом, в том, что я добровольно подчиняюсь ему, сделало меня более влажной, чем я когда-либо была в прошлом. Я чувствую боль там, и все, чего я хочу, это чтобы он прикоснулся ко мне, чтобы его руки или рот прошлись по моему пульсирующему клитору и доставили мне удовольствие, которого я уже жажду. Но я знаю, что до того, как это произойдет, еще есть время. Я знаю, что он вытащит это наружу, заставит меня умолять, и что-то в этом еще более возбуждающее.

Я наклоняюсь вперед, кладу руки на матрас и чувствую, как шелк моей комбинации поднимается по задней части моих бедер, обнажая нижнюю часть ягодиц. Я слышу одобрительный шепот Виктора, когда он пересекает комнату, чтобы встать у меня за спиной, его тепло так близко, что почти кажется, будто он прикасается ко мне. Я лучше, чем когда-либо прежде, осознаю его физическое присутствие, насколько он велик, насколько силен. От этого по мне пробегает еще одна электрическая дрожь, и Виктор хихикает.

— Ты ужасно хочешь меня, не так ли, принцесса? Ты должна, предложить себя вот так. — Его голос становится глубже, и я слышу, как в нем нарастает жар. — Заведи руку за спину и приподними эту накладку, чтобы я мог увидеть твою задницу. Я надеюсь, ради твоего же блага, что на тебе нет трусиков, принцесса.

Я вздрагиваю, но следую его инструкциям. Я тянусь к кружевному подолу, задирая его так, чтобы он мог видеть, что на самом деле под ним на мне такие же стринги.

Виктор издает звук скольжения, его рука ласкает изгиб моей задницы.

— Непослушная девчонка, — бормочет он. — Настоящий сабмиссив был бы обнажен передо мной. Но я не могу злиться, чтобы наказать мою принцессу. Он тянется к шнурку трусиков, и когда он стягивает их вниз, его пальцы касаются ластовицы, вызывая у него еще один мрачный смешок. — Они промокли насквозь. — Он хмыкает, и я слышу неприкрытое желание в его голосе. — Ты уже истекаешь для меня, а я даже не прикоснулся к тебе. Посмотри на меня, принцесса.

Я не хочу этого. Я чувствую, как жар ползет вверх по моей шее и щекам, смущение от того, какая я влажная, от того, как сильно мое тело жаждет, чтобы он овладел мной. Но я согласилась на это, даже попросила об этом, и я упустила любой шанс на стоп-слово. Все, что осталось, это подчиниться или столкнуться с последствиями.

Выбор, тот, который я сделала. Это все, чего я хотела, все, чего я хочу.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на своего мужа. Его глаза темные и горячие, лицо, напряженное от желания, жестоко красивое, как всегда. Мои трусики скомканы у него в кулаке, и пока я смотрю, он подносит их к носу, глубоко вдыхая мой запах. Я чувствую, как при этом мое лицо вспыхивает, становится красным, и по его улыбке я вижу, что он сделал это намеренно, что он точно знает, как это повлияет на меня.

— Открой свой рот, принцесса.

О боже. О боже, нет. Я морщусь от этого, но выражение его лица не оставляет места для возражений, как я и знала, что их не будет. И вот я приоткрываю губы, открывая рот только для того, чтобы он протянул руку и протолкнул влажный шелк внутрь.

— Когда ты стонешь для меня, ты можешь стонать, ощущая вкус своей собственной сочащейся киски, — рычит он с сильным и грубым акцентом, ясно по-русски. Это возбуждает меня так, как, я знаю, не должно. Тем не менее, это так отличается от всего, что я знала до Виктора, от всего, чего я когда-либо ожидала. Не утонченный и не элегантный, как мужчины, с которыми я выросла. Мой муж, жестокий и неотесанный, лидер Братвы, их Пахан, их Уссурийский Медведь. Мужчина, которого нужно уважать и бояться, иначе он съест тебя живьем и насладится этим. Мужчина, которого я хочу, именно из-за его грубости, из-за того, как он пугает меня и возбуждает одновременно, из-за того, что он одновременно жесток и нежен.

Виктор проводит чем-то по моей заднице, затем другой рукой, чем-то прохладным и мягким, и я поворачиваюсь посмотреть. Он поднимает инструмент, и я тихо ахаю. Это кожаный флоггер, хвосты длинные и мягкие на вид, но я могу только представить, что они не будут мягкими, когда он ударит им по моей коже. Меня снова пробирает дрожь, и Виктор улыбается.

— Это будет в новинку для тебя, принцесса. Но помни, ты согласилась позволить мне делать то, что я хочу. — Он касается моей руки. — Подними это и держи свою прелестную задницу обнаженной для меня, или я накажу тебя дважды.

Я киваю, тяжело сглатываю, пробуя себя на вкус. Он проводит рукой по моей пояснице, надавливая вниз.

— Раздвинь эту задницу для меня, принцесса. Покажи мне, как сильно ты хочешь, чтобы тебя научили. Насколько сильно ты хочешь, чтобы я наказал тебя за то, что ты разговаривала со мной так, как раньше? За дерзость. Покажи мне, как ты хочешь подчиниться.

Меня почти трясет от желания, и я чувствую, какая я влажная, мои бедра липкие от этого, когда я повинуюсь, выгибая спину, чтобы я знала, что он может видеть все это, мою голую задницу, края моей розовой, набухшей киски, сочащейся от потребности в нем. Мои пальцы сжимают шелк моей комбинации. Я чувствую, как они слегка дрожат, когда Виктор заходит мне за спину, прохладный воздух обдувает мою задницу, когда он опускает флоггер, и мягкие кожаные фалды щелкают по моей коже, ударяясь о левую ягодицу.

Я ахаю, резкий треск обжигает, когда он опускает его снова, на этот раз с другой стороны. Он хлещет меня с непринужденной эффективностью, хвосты ударяют по каждой стороне моей задницы и спускаются к ее изгибу, задевая верхнюю часть моих бедер, снова и снова, пока я чувствую, как жар разливается по моей коже. Сначала это была просто боль, просто покалывание, которое с каждым ударом становилось ярким, острым и все болезненнее, распространяясь вниз по моим бедрам. Но по мере того, как это продолжается, я чувствую, что это начинает превращаться в удовольствие, этот жар согревает мою кожу, превращается в сияние, от которого моя спина выгибается дугой, а бедра раздвигаются шире.

— Вот так, принцесса, — рычит Виктор, делая паузу, чтобы снова провести флоггером по моей краснеющей плоти. — Раздвинь эту великолепную задницу для меня. Ты хочешь этого, не так ли, малышка? — Его голос заставляет меня дрожать от желания, грубый и полный неизбежной потребности, которая только усиливает мою собственную. Я могу сказать, насколько он возбужден, и внезапно понимаю, что для него это тоже упражнение в самоконтроле, растягивающее наказание, когда он заставляет себя ждать, чтобы взять меня, упиваясь собственным удовольствием. — Еще, — бормочет он, проводя флоггером по моей коже. — Да, ты можешь взять больше. Не так ли, моя принцесса?

На этот раз он говорит это по-английски, и я киваю, мои пальцы вцепляются в одеяло, когда я чувствую, как сжимаюсь, моя мокрая киска ноет, нуждаясь в наполнении. Нуждаясь в том, чтобы быть заполненной им.

Но я не готова умолять. Не совсем еще.

Виктор начинает снова, флоггер ударяет меня по заднице в ритмичном ритме, который, я знаю, оставит следы завтра, часть меня испытывает горячий трепет при этой мысли, что я не смогу сидеть, двигаться или делать что-либо в течение дня или двух, не чувствуя напоминания о его наказании и обо всем, что последует. Я чувствую, как нарастает мое возбуждение, мое сердце бешено колотится в груди, и я хватаюсь за кровать, задыхаясь, когда чувствую, что соскальзываю в то место, где мне почти кажется, что я парю.

— Ты пока не можешь кончить, принцесса, — бормочет Виктор. Еще один трепет пронзает меня, понимая, что он может видеть, как близко я к краю, что он достаточно созвучен моему телу, чтобы знать, что я чувствую первые толчки, пробегающие по мне, угрожающие опрокинуть меня в содрогающийся оргазм. — Нет, пока я не скажу.

Я стону от этого, прижимаясь лицом к пуховому одеялу, когда чувствую, что снова сжимаюсь, жажду удовлетворения, которого нет, трения, которого я не могу получить. Я даже не могу прижаться к кровати, он расположил меня таким образом, что я не могу дотянуться до нее, и я знаю, что это нарочно.

— Ты готова к большему, малышка? — Спрашивает он. Я киваю, затаив дыхание, задаваясь вопросом, о чем он говорит. Я никогда раньше не слышала, чтобы он называл меня так, и то, как он произносит это, звучит почти нежно, без едкого сарказма, который я слышу, когда он называет меня принцессой. Это кажется более милым, как настоящее ласкательное имя.

Мне это не должно нравиться. Я должна сопротивляться всему, что кажется любовью или нежностью между нами, что могло бы сблизить нас вместо того, чтобы сохранять дистанцию, на которой, я знаю, я должна настаивать, но в этот момент это посылает через меня прилив удовольствия, моя грудь сжимается при звуке его голоса, шепчущего ласковое имя, ласкающего меня.

Я снова слышу свист флоггера, но на этот раз он попадает не по моей заднице. Виктор поднимает его между моих ног, хвостики ударяют меня сразу по нескольким местам, внутренней поверхности бедер, мягким складкам моей киски, почти задевая мой клитор. Я почти кричу от смешанной боли и удовольствия, одеяло приглушает звуки, когда Виктор снова взмахивает им.

— Раздвинь ноги, принцесса, — приказывает он. — Шире. Дай мне посмотреть, насколько ты возбуждена для меня, на твой набухший клитор. Вот так, красивая, — стонет он, и флоггер снова замахивается.

На этот раз он приземляется прямо на мою киску, едва задевая внутреннюю поверхность бедер, когда шлепает по моим пухлым, намокшим внешним складкам, поднимаясь вверх, чтобы ударить по моему клитору. На этот раз я действительно кричу, несмотря на трусики во рту, утыкаясь лицом в одеяло и впиваясь пальцами в кровать. Дрожь во всем теле пробегает по мне, каждый мускул чувствителен, который я напрягаю, чтобы не кончить.

— Нет, принцесса, — приказывает Виктор. — Я хочу услышать твое удовольствие и твою боль. Не отказывай мне в том, чего я хочу, или твое наказание будет длиться гораздо дольше, прежде чем я позволю тебе освободиться. — Затем он наклоняется, поворачивает мою голову в сторону, берет шелк у меня во рту и выдергивает его, не оставляя ничего, что могло бы приглушить звуки.