Удержать мою невесту

— О, слава богу, — восклицаю я, прежде чем роюсь в куче и вытаскиваю мамино платье. Я прижимаю ткань к груди. От него воняет мусором, но мне все равно. Я постираю его завтра и верну к жизни, как всегда.

Замечая растерянное выражение лица Бенито, я объясняю: — Это принадлежало моей матери и единственное, что у меня от нее осталось.

— Ах, — понимающе бормочет он.

Спеша в дом, я изо всех сил цепляюсь за платье. К тому времени, как возвращаюсь в свою комнату, я все еще злюсь. Лука думал, что может просто взять мои вещи и выбросить их, как будто они ничего не значат. Хотела бы знать, что для него важно также сильно, чтобы я могла это выбросить. Но часть меня думает, что его вообще ничего не волнует.

Глава 12

Лука

Когда я просыпаюсь на следующее утро, то сразу смотрю запись с камеры наблюдения, на которой Верона роется в мусоре, как гребаный енот. Мои губы кривятся от отвращения, когда она открывает пакет за пакетом, пока не находит свою старую одежду.

Нажатием кнопки, камера приближает ее лицо, и я вижу абсолютное облегчение, заливающее ее черты, когда она находит то, что ищет. Старое платье? Оно простое, выглядит как обычная одежда, в нем нет ничего особенного. Но, очевидно, это имеет для нее какое-то значение. Может быть, это винтажный Gucci или что-то в этом роде.

Бенито стучит, прежде чем ввести код на недавно установленном замке в моем офисе. Я приостанавливаю запись и смотрю на него, когда он входит.

— Понравилось тебе прошлой ночью нырять в мусорный контейнер? — Спрашиваю его с ухмылкой.

— Это было платье ее матери, — говорит он.

Мои брови хмурятся, когда я снова смотрю на ноутбук и вижу ликующее лицо Вероны, застывшее на экране.

— Понятно, — бормочу я. Я не из тех, кто любит сентиментальности, но у меня есть старая музыкальная шкатулка моей матери, и я держу под ее замком. Песня, которую она играет, напоминает мне о ней. Возможно, это платье похоже на музыкальную шкатулку. Что-то, что хранит память о ее матери, когда она больше всего в этом нуждается.

Я пренебрежительно машу Бенито рукой. Не хочу говорить о прошлом, Вероне или гребаном платье, в поисках которого она рылась в мусоре.

— Есть новости о сделке? — Это действительно то, что меня интересует.

— Константин не сдвинулся с места, — отвечает он.

Это меня злит. Константин Карбоне достаточно долго был занозой в моем боку. Его банда соперничает по известности и размерам с моей собственной семьей, и он поднимается по служебной лестнице так же быстро, как и я. Мы всегда соперничали друг с другом, даже если в глубине души у нас совершенно разные интересы.

Что касается меня, я ценю рынок наркотиков, торговлю оружием, отмывание денег.

Что касается Константина, то он занимается в основном торговлей плотью. И, более конкретно, торговлей несовершеннолетними. Его приобретения приносят ему много денег, делая его с каждой минутой все более могущественным, а также более опасным.

Я пытался положить конец его новоприобретенному вкусу к незаконной деятельности, но он даже не принимает моих предложений отдать ему территории в обмен на то, что он прекратит торговлю детьми.

У меня нет души... или сердца. На самом деле, мне нравится думать, что тьма, клубящаяся внутри меня, время от времени выплескивается наружу, когда это необходимо. Но в том, что он делает, есть что-то такое, что проникает мне под кожу, и я не могу позволить этому продолжаться.

— Предложи ему также западную территорию, — говорю я Бенито.

Бенито некоторое время пристально смотрит на меня.

— Это наша самая большая территория. Мы потеряем часть бизнеса и много денег, если сделаем это.

Я прищуриваюсь, глядя на своего самого надежного и единственного друга в мире.

— Мне похуй.

— Твой отец никогда бы этого не допустил.

— Последнее, что я слышал, мой старик уходит в отставку и назначает меня главным. Он не скоро скажет свое слово.

— Очень хорошо, — говорит Бенито, прежде чем покинуть мой кабинет.

Раздраженный, я отталкиваюсь от стола. Сначала моя жена бросала мне вызов на каждом шагу, а теперь Бенито тоже начинает сомневаться в моих мотивах. Что, черт возьми, происходит в моем мире?

Ноги несут меня через комнату к сейфу, который спрятан за очень дорогой картиной на стене. Я набираю длинный код и открываю дверцу. Внутри все, что я ценю в этом мире. Деньги и музыкальная шкатулка моей матери.

Я протягиваю руку и беру маленькую коробочку, поворачивая изящный переключатель на задней панели, прежде чем поставить ее на место. Знакомая успокаивающая музыка начинает наполнять комнату, и я мгновенно чувствую, что успокаиваюсь.

Да, я могу понять, почему Верона так сильно хотела это платье. И очень малая часть того, что можно охарактеризовать только как совесть, гложет меня за то, что я приказал выбросить вещи, не спросив сначала ее разрешения.

После того, как песня закончена, я снова запираю сейф со всеми новыми, чуждыми чувствами, которые у меня возникли к моей жене. В моем мире опасно заботиться о ком-то, и я не могу себе этого позволить, не говоря уже о Моретти.

Глава 13

Верона

На следующее утро я просыпаюсь рано, слишком рано. На самом деле, не могу вспомнить, когда в последний раз вставала до восхода солнца. Не торопясь, немного потягиваюсь и расслабляюсь в постели, прежде чем иду в ванную, чтобы начать готовиться к предстоящему дню.

После душа я подхожу к шкафу и перебираю всю новую одежду. Не то чтобы мне не приятно иметь такие красивые, дорогие вещи. Просто одежда, которую я носила, была, по моему мнению, совершенно нормальной, даже если в его глазах была недостаточно хороша. И теперь, когда он прошел через все эти трудности, покупая мне новые вещи, я чувствую, что чем-то обязана. И я ненавижу это чувство.

Спустя несколько минут, наконец, выбираю милое синее летнее платье. Оно сидит на мне идеально, а материал такой мягкий, что ощущаю его на коже почти как шелк.

Я сушу феном и выпрямляю волосы, наношу немного макияжа. Но на самом деле просто пытаюсь убить время. Когда мой желудок громко урчит, я решаю, что пора спускаться вниз. Не думаю, что у персонала будет готов завтрак, но это неважно. Я могу приготовить что-нибудь для себя и вполне способна справиться со всем сама... верно?

Трепет преследует меня на протяжении всего пути на кухню. Я бы ни в коем случае не считала себя избалованной. Скорее сказала бы, что мне не предоставили тех возможностей, которые есть в жизни у большинства людей. Я не смогла попробовать что-то новое или научиться выполнять даже самую грязную работу по дому.

Моя двоюродная бабушка даже не позволяла мне переступить порог ее кухни. Клянусь, она любила свою технику намного больше, чем меня. Нет, вычеркните это. Она меня совсем не любила. Думаю, она любила свою бытовую технику больше, чем своих кошек. Животные были ее детьми, и они единственные, кто когда-либо получал хоть какую-то привязанность от этой бессердечной женщины.

Когда я вхожу, на кухне тихо и пусто. Я включаю свет и смотрю на гору посуды в раковине после вчерашнего ужина. Думаю, домработницы решили, что займутся мытьем посуды утром.

Улыбка появляется на моих губах, когда решаюсь помочь им. Уверена, что они были бы рады немного разгрузиться на этот день. Кроме того, им приходится убирать каждую комнату в этом огромном особняке, а это отнимает много времени и сил.

Я подхожу к посудомоечной машине и пялюсь на все кнопки. Никогда раньше не пользовалась посудомойкой, но описание того, что делает каждая кнопка, ясно как день, не думаю, что это будет слишком сложно. Приступая к работе, я споласкиваю посуду в раковине и аккуратно загружаю машину. Когда заканчиваю, то смотрю на дозатор в двери, где написано, что туда следует положить моющее средство.

Оглядевшись, нахожу бутылку жидкости для мытья посуды, стоящую рядом с раковиной. Схватив ее, я наливаю средство в большой дозатор и закрываю маленькую крышку. Затем добавляю щедрое количество и для предварительной мойки.

Удовлетворенная, я закрываю посудомоечную машину и нажимаю кнопку, чтобы запустить ее.

— Все готово, — говорю я пустой комнате, улыбаясь. — Это не ракетостроение, и я разобралась с этим самостоятельно.

К тому времени, как я подхожу к холодильнику и беру йогурт и сырную закуску, чтобы быстро позавтракать во внутреннем дворике, то чувствую немалую гордость за себя.

Немного наблюдаю за восходом солнца во время еды, наслаждаясь тем, как солнце медленно нагревает мою кожу на холодном воздухе. Закончив, я собираю мусор и выношу его из дома.

Но как только переступаю порог кухни, то понимаю, что я облажалась. Сильно облажалась.

Глава 14

Лука

После того, как принимаю душ и одеваюсь, я сразу спускаюсь вниз. Чертовски голодный, надеясь, что у персонала уже готов завтрак. Но когда я вхожу в столовую и слышу громкие крики, думаю, что еда — последнее, о чем все думают этим утром.

Крики становятся громче с каждым шагом. И когда я толкаю кухонную дверь, то вхожу по колено в ... пену?

Повсюду гребаная пена. Ей заполнена вся комната!

Мои глаза обшаривают кухню, но все заняты тем, что перекрикиваются по-итальянски. Верона стоит в другом конце комнаты, по ее лицу текут слезы, в то время как мои сотрудники называют ее каждым проклятьем из книг.

Данте отвечает им по-итальянски, в то время как Верона просто смотрит на него с благоговением, так что я предполагаю, что она даже не знает языка. Удивительно, учитывая, кто ее отец. Но опять же, может быть, и нет. Возможно, он не хотел, чтобы его дочь была посвящена в его частные встречи. Вероятно, он хотел держать ее в неведении.

Данте притягивает Верону в свои объятия, потирая ладонями вверх и вниз по ее спине, успокаивая. Моя кровь, блядь, закипает в венах при виде интимного контакта.

— Верона! — рычу я. Внезапно в комнате становится тихо, и Верона отстраняется от объятий Данте, будто ее только что обожгло.

Ее большие глаза медового цвета расширяются, когда она смотрит на меня. Я вижу страх в ее взгляде, и по какой-то долбаной причине это меня заводит.

— Пойдем со мной. Сейчас же! — Требую я, разворачиваюсь на каблуках, оставляя за собой комнату, полную пузырьков.

Я иду прямо в свой кабинет, не останавливаясь, чтобы посмотреть, следует ли она за мной. Я знаю, она пойдет за мной, как хорошая, маленькая, послушная жена, которой и является.

Я останавливаюсь у двери своего кабинета, давая ей шанс догнать меня. Закрывая клавиатуру своим телом, набираю код, а затем открываю дверь, заходя внутрь и придерживаю ее, чтобы она вошла. Я чувствую себя львом, который только что поймал ягненка. Она моя добыча. Но больной ублюдок во мне хочет сначала немного поиграть с ней, прежде чем я уничтожу ее.

Я захожу за свой стол и стою там, наблюдая, как она робко проходит вперед. Жду несколько долгих секунд, заставляя ее понервничать. А потом очень спокойно спрашиваю: — Почему у меня на кухне столько пены?