Отравленный памятью

* * *

Возле Калининского госпиталя, — самого крупного широкопрофильного медицинского заведения города — как всегда, оживлённо. Люди, гружённые увесистыми пакетами с гостинцами для болеющих родственников, снуют туда-сюда; пациенты, решившие выйти на прогулку или перекур, вальяжно прохаживаются по аллеям больничного двора; медицинский персонал спешит по делам разной степени важности.

Ирма останавливает свой чёрный минивэн на центральной парковке, расположенной недалеко от входа в отделение травматологии, где лежит Арчи. Я так и не знаю, что конкретно с ним случилось, но само это место уже наводит на мысль, что ничего хорошего.

— Он всего пару часов назад в себя пришёл, — тихо говорит Ирма, и, сложив руки на руле, опускает на них голову.

Мне хочется поддержать эту такую сильную женщину, сейчас так похожую на маленького растрёпанного котёнка, которого злые люди выкинули в дождь на улицу. Ирма сидит, замерев, и только слегка вздрагивают плечи. Неужели плачет? Кажется, я и сама способна сейчас разрыдаться, не говоря уже о Женечке, который притих на заднем сидении и даже мультики в телефоне не способны отвлечь его. Но больше всего мне хочется распахнуть дверь, выскочить на улицу и бежать в палату к Арчи. Нужно увидеть его, необходимо знать, что он в порядке.

Ирма поднимает голову и кидает быстрый взгляд на Женю. Она явно что-то хочет сказать, но не решается.

— Сынок, надень наушники, хорошо?

Сын, неожиданно притихший, кивает и спешит выполнить мою просьбу. Я не говорила ему, зачем мы здесь, но он всегда чувствует, когда спорить не сто?ит.

— Кристина, ты же не знаешь, что вчера сына и его друзей арестовали по обвинению в убийстве, — произносит Ирма, глядя на меня абсолютно сухими, горящими глазами.

— Убийство? — До меня никак не может дойти смысл её слов. — Арчи на такое не способен, я не верю.

Нет-нет! Этого не может быть. Неужели они всё-таки убили Никиту?

— И я не верю, и отец его тоже, но факт остаётся фактом: их арестовали в каком-то гараже на окраине, где был обнаружен изуродованный до неузнаваемости труп девушки. Каждый из них клянётся, что ни разу эту несчастную в глаза не видел, но их слова ничего не значат, когда полиция застукала парней на месте преступления.

В голове не укладывается, что всё могло так обернуться. В то, что они могли убить какую-то девушку я слабо верю, вернее, не верю вообще, но как доказать это полиции?

— Отец уже подал ходатайство об изменении меры пресечения на подписку о невыезде, — продолжает Ирма, сжимая руками руль. — Тем более после того, какие побои Арчи нанесли, будет большое разбирательство по факту причинения вреда здоровью задержанных. Надежда, что всё-таки с них снимут обвинения, есть и она крепнет с каждым днём.

Я молчу, потому что всё это как-то слишком — я боялась, что Арчи, встретившись с Никитой, может пострадать, но не думала, что беда настигнет таким образом.

— А выяснили, что это за несчастная девушка? — задаю волнующий меня вопрос, потому что в глубине души подозреваю, кем она может оказаться.

— Нет ещё, — пожимает плечами Ирма, — но выяснят, дело времени.

Киваю, а она продолжает:

— Я рассказываю тебе всё это по одной простой причине: может быть, ты знаешь, зачем они пошли в тот гараж. Арчи много раз влезал в неприятности за последние пять лет, но последствия не были настолько катастрофическими, причём не только для него одного.

Ирма мнём дрожащими пальцами бумажную салфетку, рвёт её, пытаясь успокоиться.

— А парни ничего не рассказывали? — спрашиваю, потому что не знаю, какой версии лучше придерживаться.

— Кристина, если бы они хоть что-то рассказали, было бы проще. — В её голосе сквозит усталость и какое-то отчаяние. — Арчи без сознания, а остальные молчат. Твердят только, что по делам приехали, но ничего не уточняют.

Я молчу, потому что не знаю, как лучше всё рассказать, чтобы Ирма не возненавидела меня. Потому что, не случись я в судьбе её сына, не пришлось бы ей сидеть возле госпиталя и рвать салфетки, захлёбываясь от сдерживаемых рыданий.

И я малодушно пожимаю плечами.