Порочная

Когда я открываю глаза, в моих ушах всё ещё звучит глухой звон. В фокусе оказывается окно спальни Ронана. Тяжёлые красные шторы, обрамляющие унылые серые облака по ту сторону стекла. У меня раскалывается голова и болит горло. Я пытаюсь поднести руку к горлу, но не могу. Подняв взгляд, я обнаруживаю толстые верёвки, привязывающие меня за запястья к раме кровати.

— Серьёзно? — рычу я.

Кровать прогибается, когда Ронан садится рядом со мной.

— Ты как животное, поэтому я буду относиться к тебе как к таковой, — он улыбается, его голубые глаза скользят по моему лицу, когда он нежно заправляет прядь волос мне за ухо. — Понимаю, ты думаешь, что являешься какой-то силой, с которой нужно считаться, но на самом деле, — смеётся он, прежде чем провести надо мной рукой, как над призом, — какая настоящая сила окажется в подобной ситуации.

Моя голова откидывается на подушку, и я закрываю глаза с разочарованным стоном. У меня нет на это времени. Гейб и в лучшие времена бывает опрометчив. Я даже не уверена, что добралась бы туда вовремя, даже если бы Ронан отпустил меня. Столь чуждый, парализующий страх охватывает меня, и я прикусываю внутреннюю сторону щеки, пытаясь контролировать свои эмоции.

— Если ты отпустишь меня, я вернусь, — я открываю глаза и поворачиваю голову в сторону, встречаясь с ним взглядом. — Обещаю. Мне просто действительно нужно это сделать.

И я говорю серьёзно. Я вернусь к нему. Не потому, что я должна, не ради возможности покончить с ним, а потому, что я этого хочу. Я хочу его.

Его пальцы гладят меня по щеке. Глубокая морщина пролегает между его бровями, когда он наклоняет голову.

— Что сделать, Красивая?

Я медленно выдыхаю.

— Спасти моего засранца-брата от того, что он идиот, — Ронан выгибает бровь, высокомерие сходит с него. Застонав, я смотрю в потолок. — Он охотится за кое-кем, кто кое-что у нас отнял, и этот кое-кто очень опасен. Габриэль настраивает себя на самоубийственную миссию, потому что он придурок.

— И ты считаешь, что ты — женщина — лучше подходишь для того, чтобы позаботиться об опасном мужчине, чем твой брат? — один уголок его рта изгибается. — Так самоуверенна.

Я сдерживаю свой вспыльчивый нрав.

— Нет, — говорю я сквозь стиснутые зубы. — Я не собираюсь ни о чём заботиться. Мне просто нужно остановить Гейба от совершения какой-нибудь глупости, — я свирепо смотрю на него. — И не потому, что я женщина, а потому что я не идиотка.

— Понимаю, — он гладит меня по лицу, и я отшатываюсь от него.

— Клянусь богом, Ронан…

— Кто этот кто-то? У него есть имя?

— Нет, он как Воландеморт, его имя нельзя называть, — я закатываю глаза.

— Я не знаю, кто такой Воландеморт…

— Ради всего святого. Конечно же, у него есть ёбанное имя. Себастьян Кортез, — Ронан наклоняется, чтобы поцеловать меня, прежде чем встать с кровати и уйти, не сказав больше ни слова. Я дёргаю за верёвку. — Ронан!

Ничего. Я откидываюсь на кровать. Слезы разочарования застилают мне глаза. Я молю бога, чтобы Гейб не пошёл за Кортезом, потому что впервые в нашей жизни меня нет рядом, чтобы спасти его.

Если с Габриэлем что-нибудь случится, я убью Ронана. Той привязанности, которую я испытываю к нему, будет недостаточно, чтобы остановить меня.

Глава 10

РОНАН

Дверь в спальню со щелчком закрывается за мной. Прежде чем подняться по лестнице, я прижимаю телефон к уху и звоню Бернардо, одному из моих клиентов в Южной Америке. Он человек, который легко разгласит информацию за справедливую цену. Преданность Бернардо покупается только деньгами и кровью. К счастью для меня, в моём распоряжении в избытке и то, и другое. Телефон звонит один раз, прежде чем отвечает грубый голос.

— Бернардо, — говорю я. — Я хочу попросить тебя об одолжении, и, если ты сможешь мне помочь, я сокращу стоимость нашей сделки на двадцать процентов.

Повисает пауза.

— Двадцать пять, — говорит он.

Я смеюсь, спускаясь по лестнице.

— Я не веду переговоров. Мне нужно, чтобы ты нашёл мне человека по имени Себастьян Кортез из Колумбии.

— Кортез?

— Да, какой-то грязный главарь картеля, и мне понадобится информация о нём в течение часа, или твоя торговая сделка увеличится на двадцать пять процентов.

— Но я…

Я вешаю трубку как раз в тот момент, когда прохожу мимо Донована, разговаривающего с несколькими охранниками.

— Донован, — я хлопаю его по плечу. — Мисс Эстрада привязана к моей кровати, — он приподнимает бровь. — Иди развяжи её, встань на страже у моей комнаты. Если она попытается уйти, придуши её.

— Есть, сэр.

Я иду в кабинет, напевая себе под нос. Я так чрезвычайно взволнован. Прошло так много времени с тех пор, как у меня в последний раз были гости.

***

Уже середина дня, когда чёрный внедорожник подъезжает к моему дому, и я с нетерпением жду у входной двери, чтобы поприветствовать мистера Кортеза. Дверь распахивается, и Игорь хватает мужчину за плечи, вытаскивая его на заснеженную подъездную дорожку. Должен сказать, я немного разочарован, он выглядит совсем не так, как я себе представлял. Он просто обычный мужчина в обычном костюме и с уродливым лицом. Я ожидал чего-то гораздо более… достойного.

Его глаза-бусинки останавливаются на мне, пока его тащат вверх по лестнице, и его лицо теряет свой цвет. Это так лестно, когда человека с такой ужасающей репутацией охватывает страх в моём присутствии.

— Мистер Кортез, — весело говорю я, — как мило, что вы пришли.

Он кряхтит из-за кляпа, и я похлопываю его по спине, провожая внутрь.

— Очень надеюсь, что ваш полёт был приятным.

Я ловлю на себе взгляд Игоря и предупреждающе приподнимаю бровь.

— Игорь, пожалуйста, проводи нашего гостя в столовую. Проследи, чтобы его посадили во главе стола, — я наклоняюсь на уровень глаз Себастьяна. — Мне нравится заботиться о том, чтобы мои гости чувствовали себя по-королевски.

Себастьян борется с Игорем, но в конце концов сдаётся и идёт по коридору со связанными за спиной руками. Ах, как мне нравится эта тревожная неизвестность — что он сделает, когда увидит её, что сделает она? С улыбкой я иду в гостиную, наливаю себе выпить и присаживаюсь, ожидая свою маленькую кошечку.

Я наполовину прикончил бренди и сигару к тому времени, когда в комнату входит Донован в сопровождении очень сердитой Камиллы. Я вскакиваю на ноги, встречаясь с ним взглядом. Он кивает, прежде чем выйти из комнаты.

— Вижу, всё ещё злишься? — говорю я с улыбкой, взбалтывая виски в своём стакане.

Камилла бросает на меня свирепый взгляд, прежде чем направиться к серванту, чтобы взять бутылку водки.

— Нет, я, блядь, скачу вприпрыжку, а Донован плетётся за мной по пятам. Сегодня вечером мы собираемся заплести друг другу косички.

— Звучит восхитительно.

Она поднимает бутылку в тосте.

— Выпьем за жизнь в неволе… снова, — подняв бутылку, она делает три больших глотка. — Наверное, мне следовало убежать, когда дверь на мгновение приоткрылась.

Я встаю позади неё, проводя пальцами по изгибу её шеи.

— Ты не пленница, Красивая.

Она смеётся.

— Чертовски уверена, что не свободна.

— Ты предлагаешь мне позволить тебе поехать в Мексику, когда я знаю, что ты умрёшь?

Она поворачивается ко мне лицом и хрипло смеётся.

— Я Камилла Эстрада. В Мексике я в большей безопасности, чем здесь…

Я провожу пальцем по её щеке. Она такая невинная, на самом деле. Она была запятнана только насилием и кровью. И есть гораздо худшие вещи, которыми можно запятнать себя…

— Нет большей защиты, чем быть моей королевой, уверяю тебя, — я наклоняюсь и нежно целую её в губы. — Ты сомневаешься во мне?

Её глаза закрываются от прерывистого дыхания.

— Нет, но я не слишком привлекательный трофей, чтобы держать меня взаперти, Ронан. Не заставляй меня бросать Габриэля. Это не то, что я смогу простить.

— Не беспокойся о своём брате, маленькая кошечка, — я подхожу, чтобы снова поцеловать её, но она отстраняется. Моя челюсть сжимается, и, хотя я хочу схватить её и заставить подчиниться, я этого не делаю. Вместо этого я беру её за руку. — Пойдём, — говорю я, увлекая её за собой. Она пытается вырвать свою руку, и я останавливаюсь, свирепо глядя на неё через плечо. — У нас на ужин гость, так что, пожалуйста, постарайся вести себя хоть как-то цивилизованно.

— Сейчас? — она складывает руки на груди. — Ты хочешь выставить меня напоказ перед гостем прямо сейчас?

Я ухмыляюсь.

— Да, разве это не захватывающе?

— Я даже не знаю, почему меня всё ещё удивляет всё, что ты делаешь, — она немного сдаётся и следует за мной по коридору в сторону столовой. Игорь и Донован стоят на страже у дверного проёма, сцепив руки перед собой. Внезапный трепет пронзает меня прежде, чем мы входим в комнату. Что будет делать маленькая кошечка? Я не могу дождаться, чтобы увидеть…

Я протягиваю руку, ожидая, когда она войдёт в столовую. Она делает один шаг, затем замирает в дверях, и я улыбаюсь. Во главе длинного стола сидит Себастьян Кортез, связанный и с кляпом во рту. Его лоб блестит от пота, глаза широко раскрыты и налиты кровью. Моя рука касается поясницы Камиллы, пытаясь заставить её пройти дальше в комнату, но она не двигается с места. Её грудь тяжело вздымается, когда она медленно входит в комнату, её затравленный взгляд прикован к Себастьяну.

— Теперь он не так опасен, — говорю я с улыбкой, — не так ли?

Он смотрит, как Камилла наблюдает за ним. Она спотыкается, прежде чем остановиться в нескольких футах от него. Атмосфера уверенности, которая постоянно витает вокруг неё, исчезла, как будто её засосало в ненасытный вакуум, и по какой-то причине меня это очень злит.

— Помнишь меня? — спрашивает она. — Полагаю, что нет, прошло двенадцать лет.

Вздохнув, я обхожу стол. Тёмные глаза Себастьяна следят за моими движениями, и когда я останавливаюсь перед ним, его ноздри раздуваются.

— Ты ответишь ей, — говорю я, прежде чем схватить кляп и выдернуть его. Он кашляет и сплёвывает.

— Помню, — спокойно говорит он, глядя на Камиллу. — Я слышал слухи о том, что Эстрада набирают силу. Я и понятия не имел, что ты забралась так высоко. Но я могу понять почему, — он скользит взглядом по её телу.

Я хлопаю его по затылку.

— Не смотри на неё.

Он опускает взгляд на стол.

— Ты очень похожа на свою мать, — говорит он ей с нездоровым удовлетворением в голосе.

Камилла отворачивается и делает глубокий вдох, упираясь обеими руками в стол и опуская подбородок на грудь.

— Как ты думаешь, Кортез, что здесь произойдёт? — её голос холоден, сдержан. Она медленно поднимает голову и смотрит на него, лёгкая улыбка появляется на её губах. — Вот ты здесь, связанный — далеко от своей драгоценной Колумбии и своей армии людей… — она обходит стол, останавливается рядом с ним и приближает своё лицо в нескольких дюймах от его. — И ты смеешь упоминать мою мать, — он молча смотрит на неё в ответ. — Ты передо мной в долгу, и к тому времени, как я с тобой закончу, он будет выплачен в десятикратном размере, — её пальцы обхватывают рукоять ножа для стейка, прежде чем она вонзает его ему в плечо. Приглушенный крик проскальзывает сквозь его стиснутые зубы. — Я ничего так не хочу, как перерезать тебе горло и смотреть, как ты заливаешь кровью весь стол, — шепчет она ему на ухо. — Но это было бы проявлением доброты, не так ли? — она берёт ещё один нож с сервировки и вонзает его в другое его плечо, прежде чем отвернуться и начать расхаживать вдоль стола, снова и снова сжимая кулаки.