Одна ошибка

* * *

На следующий день Сони проводила подругу и серьезно задумалась над невзначай брошенным вариантом Натальи. Она ведь даже не задумывалась над этим. А всё потому, что не могла переступить гордость, чтобы пасть так низко и просить Камала о финансовой помощи.

И Сони вспомнила недавний диалог с Еленой:

«Сони, тебе придется обратиться за помощью к Камалу, ведь он его отец», — настаивала Елена.

«Я не могу, — уронив голову на ладони, прошептала Сони. — Иначе, мне придется сказать ему правду, что Дони — его сын».

«У тебя нет другого выхода. Ты итак сделала все возможное, и если хочешь спасти Дони, то тебе придется».

«Лен, мне дышать больно без него… а рядом с ним еще больнее дышать одним воздухом, что и он… а ты предлагаешь мне собственными руками затянуть на шее петлю… — с трудом выдохнула Сони. — Я умру, если он заберёт у меня и Дони…»

«Да пойми ты наконец! Даже если это и так. Сейчас главное спасти вашего сына, и время не на твоей стороне. Я понимаю, что это унизительно… но тебе придётся выбирать, либо жизнь Дони, либо твоя глупая гордость!» — выпалила Елена.

Сони осознавала, что Елена права… она с отчаянием смотрела на подругу и непрошенные слезы медленно проложили дорожку на щеках.

«Это не гордость, это какое-то наваждение, Лен… я ненавижу себя, потому что всё еще продолжаю его любить… — прошептала Сони. — Я жить не могу без него… я просто существую… и существую сейчас только ради Дони. Джимми сердится на меня и не желает видеть. Если и Дони он заберет… я просто сломаюсь окончательно, я не смогу пережить это повторно…»

И Сони зарыдала горькими слезами.

Сони была в отчаянном положении, но всё же продолжала упорствовать. А получив очередной отказ на ускоренную очередь, поняла, что оказалась в безысходности. И другого выбора у нее больше не было, кроме как идти на поклон к Камалу с просьбой о милости. И если потребуется, то придется открыть ему правду о ребенке.

Изрядно наплакавшись, наматывая сопли на кулак, Сони собралась с мыслями. Собрала по крупицам храбрость, что разлеталась на мелкие куски при одной лишь мысли о нем… о нем единственном, по которому томилось сердце темными ночами, а душа трепетала и билась в тесном теле, страстно желая слиться с ним и воспарить высоко над облаками. Но затем с бешеным треском она падала с небес на грешную землю, разлетаясь на мелкие осколки, каждый из которых грубо кричал о его предательстве, его коварстве, его ненависти. А в опасной близости от него, она, как в дурмане, готова была распластаться пред ним и молить его о вожделенном совокуплении:

«Возьми меня!»

«Я хочу тебя!»

«Я сгораю в пламени желания!»

И все же она набралась смелости и решилась пойти в офис к Камалу.

Стоял теплый весенний день, который благоухал своим ароматом и теплом. Волшебное солнышко согревало ей душу, обнадеживая на благополучный исход встречи.

У входа в кабинет Камала сидела секретарша, рьяно оберегая начальство от визитёров. Но, увидев Сони, она мягко произнесла:

— У него сейчас важное совещание.

— Хорошо, я подожду, — улыбнулась Сони в ответ.

— Сания Даудовна, может, кофе, пока ждёте? — предложила улыбчивая девушка.

— Нет, спасибо, — благодарно отказалась она.

Ждать Сони пришлось недолго, но за это время, она слегка развеяла свое волнение.

Как только посетители покинули кабинет Камала, секретарша сообщила о визите Сони, но он принял ее не сразу. Сони пришлось ждать еще минут десять, после чего он вышел из кабинета и пригласил ее войти, одновременно давая указания секретарше приготовить две чашки кофе.

— Благодарю, Камал, но откажусь от кофе, я ненадолго, — промолвила Сони, не желая задерживаться с ним на длительное время.

— Хорошо, — махнул головой он секретарше в знак отказа.

Камал прошел за свой рабочий стол и предложил ей сесть.

Кабинет Камала был просторным и размещал в себе, кроме огромного рабочего стола, еще и журнальный столик, диван и два кресла.

Сони расположилась в углу дивана напротив него и посмотрела прямо в глаза Камалу.

— Слушаю тебя, — безразлично произнес Камал, развалившись в кресле, при этом не сводя с нее глаз.

— Камал, могу ли я еще претендовать на особняк? — нервно сглотнув, Сони пошла на таран.

— Зачем? — удивился Камал, и одна бровь согнулась дугой.

— Мне нужна крупная сумма денег, причём срочно.

— Ясно. А на что тебе такая огромная сумма?

— У моего малыша порок сердца, необходима срочная операция, иначе долго он не проживет. По государственной программе его очередь наступит только через полгода, — без обиняков ответила Сони.

Выдержав паузу, Камал ответил:

— Это похвально, что ты заботишься о здоровье своего малыша. А о старшем сыне ты подумала?

В голосе Камала прозвучало легкое раздражение, в особенности при звучании слова «своего» с определенным акцентом.

— А что с Джимми? — в недоумении уточнила Сони.

— Ничего и слава Богу. Но это дом, в котором он живёт. Куда ему идти? Где он будет жить? — с сарказмом усмехнулся Камал.

— Уверена, что ты сможешь обеспечить ему достойный кров.

— Я-то, да! А вот ты, как погляжу, абсолютно не заинтересована в обеспечении старшего сына, в предоставлении ему своей заботы, — Камал с упреком смотрел на Сони.

— Я… — опешила Сони под его пытливым взглядом и потеряла дар речи.

— Да, ты!

Повисла пауза, а Сони побледнела, пытаясь собраться с мыслями, чтобы не вспылить и не бросить ему в лицо аргумент в противовес его упреку.

— Проявлять заботу запретил мне ты, отняв все возможные права на него, — с грустью прошептала Сони. — И за Джимми я готова отдать жизнь, если потребуется, но сейчас в помощи нуждается Дони. Я сделала все возможное, что в моих силах, но, даже продав квартиру, я соберу лишь треть суммы. Особняк — моя последняя надежда…

— Особняк твой Сони, и ты вольна решать сама, что с ним делать, — процедил Камал и добавил, — но, прости, я тебе не позволю, так как Джимми прямой его наследник. А уступать его бастарду, тут уж извини, я не намерен!

Камал в ярости встал и закурил сигарету, медленно расхаживая по кабинету.

Сони больно укололи его слова, брошенные в ярости. У нее задрожали руки, и голос дрогнул, когда она продолжила:

— Умоляю, Камал, помоги мне спасти сына. Я не знаю, что еще сделать, к кому обратиться, — и, склонив голову, прошептала. — Мне больше некуда идти, ты моя последняя надежда.

Камал затушил сигарету и, подойдя к своему рабочему столу, присел, широко расставив ноги. Он оценивающе посмотрел на Сони с высокомерием.

— Особняком для бастарда не пожертвую, но… — Камал смотрел в глаза Сони, которая подняла взор, при этих словах, — но готов предоставить необходимую сумму. Какие у тебя гарантии, предложения, компенсации?

Сони вначале опешила, а затем стала быстро обрабатывать информацию, обдумывая варианты.

— С учетом продажи квартиры и собранных денег, у меня выходит треть суммы. Остальные две трети, что ты мне готов предоставить, можем нотариально оформить в виде кредита, буду ежемесячно тебе возвращать по частям.

— Хорошо, — махнул головой Камал.

— Камал, спасибо, буду вечно тебе благодарна и должна, — поспешно начала благодарить его Сони, в порыве встав с дивана, но Камал прервал ее.

— Всё это хорошо, но ты, вижу, даже не обдумала это предложение, как следует.

Сони в недоумении посмотрела на Камала.

— Даже если ты продашь квартиру, оставшиеся две трети тебе придется платить до гробовой доски с твоей мизерной зарплатой, при том, что жить тебе придется уже на съёмной квартире, что также требует определенных расходов…

— Я буду работать, как проклятая. Искать возможность подработки, — поспешно начала увещевать Сони.

— Нет надобности продавать квартиру. У меня другое предложение.

— Я на всё согласна, только спаси моего малыша! — с поникшим голосом прошептала она.

— Ты даже не услышала, а уже согласна? — удивился Камал.

— Я готова продать душу дьяволу, если это понадобится, — в сердцах бросила Сони.

Камал в изумлении приподнял бровь и усмехнулся.

— Что ж, в лице дьявола, предлагаю тебе вакантную должность эскортницы!

Камал пристально смотрел на неё. Кровь отхлынула от лица Сони, она покачнулась, возникло ощущение, что земля уходит у нее из-под ног.

— Ты будешь полностью в моем распоряжении, на моих условиях, и, поверь, тут уж не получится использовать такие отмазки, как: я занята, у меня голова болит или ПМС, не могу. Твоя благосклонность будет подчиняться моей воле!

— Не знала, что ты продолжил ремесло своего отца, — нервно сглотнув, шокировано прошептала Сони.

Чуть помедлив, Камал ответил, глядя ей в глаза:

— Ты вправе отказаться.

— Я согласна… — прошептала Сони с поникшей головой, не раздумывая.

И собрав силы в кулак, она гордо вздёрнула подбородком, взглянула в его глаза черные, как ночь.

Камал долго смотрел на нее с безразличием, а затем приказал:

— Раздевайся!

Сони не отводя взор, продолжала глядеть в упор ему в глаза. Она не ожидала такого поворота. Но гордо выдерживала его пронзительный взгляд, не выказывая своего замешательства. Она замерла лишь на мгновение, глядя ему в глаза, и не заметила, как по щеке медленно проложила дорожку скупая слеза.

Несмотря на то, что все эти месяцы, она неосознанно мечтала и бредила только о нем, всё же это оскорбительное предложение противоречило её воли. Возможно, в другой ситуации, она была бы на седьмом небе от счастья. Ведь это означало бы желанное слияние с любимым… но сейчас… всё ее существо противостояло немыслимости происходящего…

И она не сдержалась, из уст слова вырвались сами собой:

— Когда ты успел превратится в монстра? Куда делся мужчина, которого я безумно любила?

— Он умер! Когда похоронил свою любимую, — Камал с гневом посмотрел на Сони, прожигая взглядом её насквозь. — Убил её в своем сердце собственными руками и похоронил.

От этого взгляда у неё всё внутри похолодело, и мелкая дрожь пробежала по всему телу.

— Я не буду повторять! Ты меня слышала?! — раздраженно прозвучал повелительный голос Камала.

И она медленно подчинилась. На ней было легкое весеннее платье с запАхом. Сони, как в трансе, послушно прикоснулась к пояску. Шок охватил её всю. Голова пошла кругом от нахлынувшего отчаяния. Возникло жуткое желание убежать и спрятаться, чтобы не слышать металлический стальной голос Камала. Голос, который она ощущала всем своим существом, был пропитан холодом и отвращением. И его тяжелое дыхание… которое она слышала сквозь расстояние всего кабинета.

Усилием воли она старалась унять дрожь в руках. Усмирить бешеный стук сердца и отчаяние, чтобы не противоречить приказу.

Она должна!

Должна, ради Дони… даже, если потом ей будет сложно собрать оставшиеся осколки от разбитого достоинства…

Она развязала поясок платья дрожащими руками, и, распахнув, скинула его на диван. Из нижнего белья на ней были лишь кружевные чёрные трусики, лифчик она сегодня не надела. Она обняла себя руками, рефлекторно пряча груди, но вздёрнув подбородок, Сони гордо продолжала смотреть на Камала.