Одна ошибка

Глава 29 — «Отказная»

Камал несколько дней не появлялся у Сони, благодаря чему она окрепла и восстановила силы. Сердце пришло в норму, и врач разрешил ей вставать, но ненадолго. И естественно, как и обещал, Алекс самолично свозил ее на больничной каталке на свидание к сыну. Правда, она смогла поглядеть на Дони лишь через огромное окно, которое отделяло помещение в реанимацию. И все же сам вид того, что с ним все в порядке, и сын жив и здоров, как утверждал доктор, придавал ей сил, успокаивая ее.

— Ну-с, маленькая госпожа, надеюсь, теперь вы довольны?

— Алекс, милый Алекс, как вы добры…

Доктор галантно подал ей руку и подвел к кровати:

— Вы прекрасны, мадам! Вам когда-нибудь говорили, как вы прекрасны?

Сони мило улыбнулась в ответ.

— Не стоит убивать красоту мелкими огорчениями! Что ж, а теперь строго постельный режим. Я не люблю, когда больные разгуливают по коридорам, если им предписан покой и постельный режим.

Послушно укладываясь обратно в постель, Сони благодарно улыбнулась ему своей самой очаровательной улыбкой.

— Благодарю вас! Скажите, когда еще я смогу повидать сына? Мне бы хотелось посидеть с ним подольше.

— Думаю, в этом нет необходимости. Но завтра мы снова прогуляемся до вашего чада и обратно. А пока отдыхайте.

Алекс подошел к телевизору расположенному в углу, включил его и передал пульт Сони.

— Это чтобы вы не скучали, но не увлекайтесь больно долго. Скоро придет Анна с лекарствами, а после обязательно послеполуденный сон.

— Как скажите, — покорно согласилась Сони, отключила телевизор и обернулась в сторону двери.

Прислонившись к косяку, там стоял Камал, безразлично наблюдая за их беседой, и теребил в руках папку.

— Ну, что ж, не буду вам мешать, — произнес Алекс и направился к выходу, бросив на ходу, — с приездом, дружище.

Сони в изумлении посмотрела на Камала. Он молча подошел к ней вплотную, со своей кошачьей грацией и протянул лист бумаги, извлеченный из папки.

— Что это?

— Прочти, там все написано.

Сони покорно начала читать и вдруг… до нее дошел смысл высказываний, напечатанных на листе.

— Ты хочешь, чтобы я отказалась от ребенка? — шокировано произнесла Сони.

— Я хочу, чтобы ты подписала этот документ, — безучастным голосом произнес Камал и отошел к окну.

— Ты сам хоть понимаешь, о чем меня просишь?

Сони резко встала и подошла к Камалу.

— Я не прошу, — он повернулся к ней лицом, — я требую.

Сони, все еще находясь в состоянии шока, глядела в глаза Камала, пытаясь разгадать, шутит ли он или нет.

— Это немыслимо. Я не подпишу, неужели, ты думал…

Камал грубо прервал ее:

— Подпишешь! Ты меня знаешь, если дело дойдет до суда, в выигрыше останусь я. Меня ничего не остановит, и ты это знаешь. Твоя порочность — первое, что дает мне большой плюс. В погоне за развратом, ты забыла о материнских чувствах, своих обязанностях.

Сони представила, как Камал может перевернуть весь процесс суда с ног на голову, обернуть его в свою сторону всякими небылицами, всеми правдами и неправдами… К тому же, на суд могут вызвать Джимми, и ее мальчик тогда окажется под перекрестным огнем… Джимми, он еще так мал, его ранит до глубины души этот суд, который не гнушается выворачивать и стряхивать чужое белье наружу. Ей стало дурно при одной только этой мысли. Она прислонилась к окну, схватившись за голову.

— Прошу тебя… Неужели нельзя обойтись без суда?

— Если подпишешь, до суда дело не дойдет.

— Я … не могу…

Рука Сони обессилено упала вниз, чуть было не уронив документ, который выносил невыносимый приговор. Камал схватил его на лету и аккуратно убрал в папку.

— Подумай хорошенько, прежде чем отвечать. Тебе, как никому, хорошо известен процесс суда.

О, да! Кому, как не ей, знать об этом?! Ведь именно с этого и начались все неприятности, которые обрушились на ее семейную жизнь. С того самого момента, как пришли с уголовного розыска… Допрос, обыск, арест Камала… его несостоявшаяся, подстроенная гибель при перестрелке… промелькнули в ее сознании, как немое кино.

А затем… очередной суд по поводу опекунства над Джимми… где проявились все возможности Камала…

Обессилено упав перед ним на колени, Сони запричитала бессвязно бормоча:

— Прошу тебя… прошу тебя… я не сомневаюсь, в твоих возможностях… умоляю тебя, не отнимай у меня последнюю надежду… Дони — единственный лучик света, что остался в моей жизни…

Камал не ожидал от нее такого поступка, все что угодно, крики или ругань, даже рукоприкладство с ее стороны он мог бы понять, но только не это… Неожиданность застала его врасплох.

— Камал, милый… любовь моя… я знаю, что потеряла тебя еще тогда, когда похоронила твое мнимое изуродованное тело… но осознала это только лишь, когда Римма предоставила доказательства этому… позволь я объясню причину своего поступка, только не отнимай его у меня. Мой малыш, это последняя память о тебе, о твоей любви, пусть даже истлевшей в ненависти ко мне… память о нашем былом счастье…

Слезы застилали ей глаза, и она крепко обняла его ногу, чтобы не упасть в обморок.

— За что ты меня так ненавидишь Камал?… Чем я провинилась перед тобой, что ты мстишь мне, желая уничтожить… Лучше, убей меня, но не проси подписать эту отказную…

Камал замер в замешательстве, но слова, сказанные в порыве, что Римма предоставила доказательства, вырвали его из состояния шока.

Какие еще доказательства, что она имела в виду?

— Не пытайся меня разжалобить. Встань немедленно, иначе ты шокируешь тех, кто может войти, — процедил Камал.

Отпустив его ногу, Сони не смогла встать с колен, лишь прикрыв лицо ладонями, пыталась унять слезы.

— Ты прав, я виновата в твоих глазах… и что тебе до моих слез, до моих страданий… ведь ты именно этого и добивался… я всего лишь отсрочила момент… и вот, я у твоих ног, униженная и убитая горечью своих потерь… я твоя раба по контракту… я никто и ничто в твоей жизни… падать ниже уже некуда… и сил у меня больше нет, даже чтобы удавиться… Разве ты не этого хотел?

Камал не в силах был больше наблюдать за ее унижением, от чего схватил и силой поставил ее на ноги.

— Прекрати немедленно! Невыносимо слышать твои причитания. Если тебе есть что сказать, я слушаю. Что ты имела в виду, о каких еще доказательствах идет речь?

Непослушные ноги не держали ее, и Сони пришлось прислониться к окну, чтобы вновь не распластаться перед ним на коленях. Но она поспешно начала пересказывать происшествия, сподвигшие её на необдуманные поступки, её скоропалительные решения… пока он готов выслушать её и даёт шанс оправдаться перед ним…

— Днем раньше до того, как мы расстались… — все еще всхлипывая и утирая слезы, которые непослушно продолжали лить ручьем, Сони вернулась мысленно в тот роковой день, — я была у гинеколога. И узнав о своей беременности, мчалась к тебе в офис поделиться новостью… но, у входа я повстречала Римму…

Слова с трудом давались ей, и Сони, стряхнув последнюю слезу, что прокладывала влажную дорожку на щеке, откинув голову к стенке и, прикрыв глаза, продолжила:

— Она уговорила меня найти тихое местечко, где мы могли бы переговорить. Однако… я не поверила ни единому слову Риммы, пока…

Камал внимательно слушал и не перебивал ее, но Сони внезапно остановила свой рассказ, и тишина поглотила их обоих. Не в силах переносить эту угнетающую тишину, Камал требовательно произнес:

— Пока… продолжай.

Воспоминания причиняли ей невыносимую боль, а еще больнее было признавать и оглашать то, что на самом деле пришел конец всему: их совместному счастью и той безграничной любви, которая заставляла биться их сердца в унисон. И все же ей было необходимо произнести это вслух и, в конце концов, поставить жирную точку на их отношениях. Недосказанность и слабость, которую проявила Сони в тот день, привела к плачевным последствиям. И теперь пора расхлебывать результаты своих страхов и трусости.

Сделав глубокий вздох, Сони продолжила:

— Она предоставила доказательства. Я отказывалась верить в твоё коварство по отношению ко мне, но она включила диктофонную запись, где ты красноречиво излагал свои намерения, — сделав акцент на последних словах, она посмотрела в глаза Камалу.

Он стоял непоколебимо, как скала. Сони хотела разглядеть какую-либо зацепку, подтверждающую истину ее слов в его взгляде, в самом виде… но он был недоступен ее разуму… однако, она заметила, как блеснула искорка удивления в его глазах, но не смогла понять ее значения и тогда продолжила:

— Римма записала ваш разговор, ты даже не подозревал об этом, отчего так красноречиво изложил весь свой коварный план. Чем же я тебя так сильно занозила, что ты вынес мне страшный приговор?

Она страсть как желала узнать причину его ненависти, и с мольбой в глазах ждала, надеялась получить ответ. Но Камал не ответил, а лишь пожелал продолжения:

— И что же я там говорил?

— Тебе доставляет удовольствие терзать меня?… — Сони глядела ему в глаза, вопросительный взор, направленный на Камала, остался без ответа, и она продолжила, — что ж… Твоя ненависть так сильна, что ты не успокоишься, пока не уничтожишь меня основательно. Пока не увидишь униженной, разбитой, раздавленной у твоих ног, покоренной твоей воле… И твое главное оружие — любовь.

Камал усмехнулся:

— Что за дикость? Любовь — оружие…

— Моя любовь к тебе… — разочарованно прошептала Сони и безнадёжно вздохнула, — усыпив мою бдительность и убедив, что ты меня любишь. А влюбленную женщину так легко убедить в своей любви… я и не подозревала об обмане, ты так искусно играл в любовь…

Сони не в силах была продолжать смотреть ему в глаза, так как его каменный вид, не проявляющий никаких подтверждений или опровержений ее словам, убивал ее. Уронив голову на ладони, она чуть всхлипнула.

— Боже! Как это унизительно! За что, Камал? За что?

— Сомневаюсь, что на данный момент какие-либо слова дадут положительный результат. Поговорим об этом завтра.

И не дожидаясь ее ответа, Камал бесцеремонно удалился, оставив ее в одиночестве со своими размышлениями. Сони даже не успела возразить.

Заметив папку с документами у окна, Сони медленно взяла ее в руки, проведя по ней с опаской, приоткрыла, и взгляд упал на злополучный документ. Резко брезгливо отбросив ее, она вновь зашлась в горьких рыданиях, склонив голову на колени.

— Николя, алло… Ты меня слышишь, Николя?

Мобильный телефон почему-то барахлил, и Камал с трудом смог дозвониться.

— Да-да, слушаю тебя, — услышал он голос Николя.

— Николя, слушай меня внимательно. Срочно найди Римму.

— Ты что, брат?! Она же уже месяца два-три как исчезла, не звонит, не появляется, — перебил его Николя.

— Меня не волнует, как! Но чтобы завтра ты привез ко мне Римму и того щегла с редакции. Помнишь его?

— Ты имеешь в виду Джона?

— Да, кажись, его имя Евгений. Ты меня понял? Завтра к полудню, эти двое должны быть у меня. И никаких оправдании!

Камал отключил телефон, не дожидаясь ответа.

К вечеру следующего дня, но не к полудню, Николя постучал в дверь гостиничного номера. Камал открыл дверь и с порога пробасил: