Моё пост-имаго

Доктор кивнул, вытер губы салфеткой и подошел к узкому столику вишневого дерева, стоящему у стены. Там как раз сушился цилиндр. Доктор Доу склонился над ним так низко, что едва не задел его носом.

– Кажется, наш «Отто» как раз высох.

Дядюшка и племянник, огорченные потерей второй половинки фонографического цилиндра, все же не стали отчаиваться и решили прослушать то, что у них имелось, и поэтому пошли на хитрый трюк. Доктор взял несколько свечей, расплавил их и просто долепил недостающую часть на узенькой бутылке, размерами идеально совпадающей с валом фонографа. Таким образом он воссоздал оригинальные размеры цилиндра. Разумеется, на новой части записи не будет, но это позволяло обмануть машину и хотя бы запустить проигрывание. Обычно модели «Пухлый Отто» марки «Фоннерс» содержали в себе до часа записи, но это, разумеется, касалось целых и неповрежденных цилиндров.

– Только бы сработало…– восторженно прошептал Джаспер, – только бы сработало!

Доктор проверил воск, удовлетворенно кивнул, после чего аккуратно извлек форму-бутылку и надел свое творение на заблаговременно выдвинутый из стоящего рядом фонографа вал. После чего отодвинул защелку, заставившую цилиндр медленно вращаться, и нажал на рычажок – игла коснулась цилиндра. Из витого рога-вещателя раздалось шипение, как будто кто-то ритмично драил туфли обувной щеткой.

Джаспер даже замер от нетерпения и волнения – получится ли. Слова, раздавшиеся в какой-то момент из рога, дали знать, что все получилось.

– Говорит профессор Реджинальд Моллинер Руффус, – зазвучал мягкий, немного надтреснутый голос. – Место записи – Зинаб, султанат Кейкут. Гостиница «Ваэр-дилла». Третий день после отправки из Габена. 8.45 утра. Дирижабль «Делия», принадлежащий транспортной компании «Грехенбох», прибыл в столицу Кейкута с опозданием на два часа тринадцать минут в связи с постигшим нас над Пустым морем штормом. Заселились в «Ваэр-дилла». Жарко. Невероятно душно и сыро. Сезон дождей в этом году затянулся, хотя нас уверяли, что он закончится до нашего прибытия. Вамба отправился уточнить маршрут у местных. Сэр Хэмилтон недоволен, он бранится и ворчит. Это наша первая совместная экспедиция, но я надеюсь, что он предпочтет вести себя по-джентльменски во имя науки. Все время в пути сэр Хэмилтон пытался вызнать, что я задумал и какие у меня планы. При этом вел себя грубо, вульгарно и фамильярно. Весьма неприятный в общении человек. Носит усы, которые его сильно портят. Курит трубку, которую, по всем признакам, ненавидит. Его голос звучит так резко и грубо, как будто он долгое время перед экспедицией провел в молчании. Создается ощущение, что он презирает как это место, так и сами путешествия, что весьма странно, учитывая его профессию и род занятий. Остается надеяться, что его навыки следопыта и обращения с оружием действительно настолько хороши, как мне о них рассказывал сэр Крамароу. Что ж, в таком случае это должно компенсировать его несносный характер.

Далее последовало шипение, а за ним секундный треск. Это с той стороны поставили стопор. Запись остановилась, но цилиндр продолжал крутиться, а игла по-прежнему вырывала шуршание и помехи. По мере воспроизведения рог фонографа медленно съезжал вправо на специальной платформе, и сейчас можно было заметить, что он ползет, как и раньше. Джасперу уже казалось, что запись закончилась, но меньше чем через полминуты последовало продолжение:

– Говорит профессор Реджинальд Моллинер Руффус. Место записи – станция Барберу, султанат Кейкут. 11.25. Это предпоследняя станция перед дикими землями, сплошь поросшими джунглями. Поезд отправляется через пять минут. Он следует дальше на восток, в Эйлан. Поезд не чета даже Габенским – это жуткая рухлядь на колесах, которую пустили по рельсам, вероятно, еще в те времена, когда Кейкут был колонией Льотомна. Вагоны душные, никакого разделения на классы, множество больных, стариков и женщин с детьми – все бегут от наползающих на Кейкут с запада штормовых туч. Вамба сообщил, что местные называют это Вторым Днем Дождя. И что этот «день» продлится не меньше месяца. Его приближение уже заметно. Небо кромешно-черное. Ветер усилился, дождь изредка накрапывает. Как бы это не нарушило наши планы. Вернуться и попробовать снова не удастся – в экспедицию вложены огромные средства, и сэр Крамароу даже…

– А вы все со своей машинкой балуетесь! – в монолог неожиданно вмешался хриплый каркающий голос, полный насмешки. – Слыхал, они высасывают душу через этот рог! Пора вернуться в нашу консервную жестянку, профессор. Объявили отправление…

– Я уже заканчиваю, сэр Хэмилтон. Надо разбудить нашего Вамбу и…– остальное профессор Руффус договорил уже при выключенном фонографе.

Запись цилиндра пока что шла. И вскоре профессор снова вернулся в комнату (образно выражаясь, естественно):

– Говорит профессор Реджинальд Моллинер Руффус. Место записи – Сизый перевал, все еще султанат Кейкут. Пятый день экспедиции. 19.17. Мы углубились в джунгли. Проводники из Зинаба, как сообщил Вамба, последуют с нами лишь до поселения племени Анураби-ши-ши. Далее придется уговаривать местных. Но Вамба с этим справится – он среди туземцев в своей стихии, словно Моллюсковая Прелестница в материнской колонии. Они слушаются его беспрекословно, относятся уважительно, постоянно кивают, как деревянные болванчики. У меня создается впечатление, что…– запись прервалась. Вернулась: – …Он быстро освоился. Вамба – просто бесценное сокровище, и хорошо, что не подозревает об этом… Надвигающаяся гроза злит сэра Хэмилтона. Он кричит на туземцев, подгоняет их, несмотря на то, что они его не понимают. Один из них так перепугался, что отпрянул от него и рухнул с тропы. Вамба сообщил, что его больше нет в живых – разбился, а останки сгрызли местные звери – гургерры. Что это такое Вамба не сказал, лишь сообщил, что у них только глаза и пасти. Я заметил, как при этих словах сэр Хэмилтон задрожал. Очень странное поведение как для опытного охотника.

Доктор Доу и Джаспер обменялись мрачными взглядами.

– Говорит профессор Реджинальд Моллинер Руффус. Место записи – среднее течение реки Хнили. 16.30. Квадрат исследований № 14. Двенадцатый день экспедиции. Мы застряли из-за ливня в поселении племени Анураби-ши-ши. Река поднялась. Последнее открытие: Солянка Вайнрена. Поймана на закате у рыбного цветка филликоку. Ее наличие вызывает недоумение, ведь Солянка – сугубо морская бабочка. Что касается цели экспедиции, то здесь все совершенно не обнадеживающе. Пока что, я боюсь, сэр Крамароу, наш дорогой друг и вдохновитель, будет разочарован. Мы следуем по маршруту профессора Гиблинга уже вторую неделю, не отходя от указанных мест ни на шаг, но пока что так и не приблизились к обнаружению Черного Мотылька. Сэр Крамароу так рассчитывает на успех, и я лично приложу все усилия, чтобы не позволить Клубу… шшшшшшшшш… шшшшшшшш…

Запись прервалась, игла перешла на восковую часть, и доктор тут же поднял ее, установил на край цилиндра. Профессор снова заговорил. Это было явно не начало записи, учитывая звучавшие прежде однообразные методичные приветствия ученого.

– …Поделюсь тревожащими меня наблюдениями. Сэр Хэмилтон, показавшийся мне при первом знакомстве человеком грубым и черствым, имеет поистине дурной характер. С каждым днем поисков его настроение ухудшается, словно он складывает накопившиеся за переход разочарования в свой вещевой мешок и волочит их до следующего привала. Мною был нечаянно подслушан разговор между ним и Вамбой. Сэр Хэмилтон требовал, чтобы тот «прекратил водить их за нос» и вывел к логову мотылька. Угрожал ему. Все это напрасно, ведь Вамба не может знать, где логово, поскольку он не был участником экспедиции профессора Гиблинга. Но сэр Хэмилтон отчего-то считает иначе. Также господин охотник заявил, что ему до смерти надоели эти джунгли и он хочет поскорее вернуться домой, в уютную гостиную. Это все очень странно. Сэр Хэмилтон после подслушанного мною разговора ведет себя как ни в чем не бывало… Вамба испуган, он постоянно косится на сэра Хэмилтона, и мне кажется, что… шшшшшшшшшш… шшшшшшшшш…

Запись вернулась. Голос профессора был тревожным и испуганным:

– …Он не тот, кем кажется. Он самозванец. Мог ли сэр Крамароу знать, кого рекомендует? Или же этот человек просто прикидывается настоящим, добропорядочным сэром Хэмилтоном, который, возможно, даже не подозревает ни о какой экспедиции там, в Габене? Я зашел к нему в палатку на рассвете, чтобы узнать его мнение по поводу переправки на другой берег Хнили. Он еще спал, я подошел ближе, намереваясь его разбудить, склонился над ним и…– профессор запнулся, – увидел, что его ус странным образом торчит кверху. Он отклеился! Должно быть, клей распарился от несносной влаги джунглей. Я выбежал из палатки прежде, чем сэр Хэмилтон, или кто он там на самом деле, проснулся. Мне надо быть осторожнее – это очень плохой, опасный человек. Уверен, его подослали из Клуба, чтобы саботировать экспедицию. Хотя это как-то не вяжется с тем, насколько серьезно он настроен на поимку Черного Мотылька. Ведь именно Хэмилтон нас все время подгоняет, именно его неудержимый гнев прокладывает нам путь через, казалось бы, непроходимые участки джунглей, именно он добыл сведения о настоящем маршруте профессора Гиблинга у отшельника Робертсона. Если его подослали из Клуба, он должен всячески нам мешать, а не пытаться ускорить процесс поисков. Я ничего не понимаю…

Джаспер был так взволнован записью, что и сам не заметил, как доел все, что было у него на тарелке. Также он не обратил внимания на то, что в какой-то момент появилась миссис Трикк, сменила блюда и поставила десерт. Крошечные осколки таинственной экспедиции пока что не складывались в единое целое, но менее захватывающими и интригующими от того не становились.

– …я доверял ему! Как я мог в нем ошибаться! Он явно не тот, кем кажется. Я вижу его кровожадные взгляды, он всегда возникает там, где быть не должен, крадется, словно тень. От него никуда не скрыться. Мне уже кажется, что именно он ведет нашу экспедицию, что именно он руководит всем. Его показная вежливость с каждым днем становится все грубее и натужнее. Это актерская игра. Теперь я понимаю. Я… я боюсь его. Всегда держу под рукой нож, а в потайном кармане – револьвер. Но он мне уже не кажется человеком, с которым возможно совладать столь грубыми орудиями. Это какое-то злобное существо, лишь прикидывающееся простым смертным. Я боюсь спать, в горло ничего не лезет, я подавлен и нервически возмущен, мигрень не проходит. Даже в своей палатке я больше не чувствую себя в безопасности. Я вижу его фигуру, подсвеченную факелами, которая бродит где-то там, снаружи. Если верить карте, которую нарисовал отшельник Робертсон, мы уже близко к логову Черного Мотылька, но хватит ли у меня сил? Я опасаюсь, что больше не выберусь из этих джунглей. А ведь я еще должен вернуться и выяснить у Робертсона касательно моего старого габенского друга – какую-то его мрачную тайну, о которой безумный отшельник оговорился. Моя экспедиция близится к концу, тому или иному… Нужно попытаться поговорить с…– запись на мгновение прервалась. – Вдвоем мы сможем ему противостоять. Мы не позволим завести нас в логово смерти, не дадим ему расправиться с нами, пока мы спим. Нет, я опоздал… я уже слышу его шаги… он идет за мной и… шшшшшшшш… шшшшшшшш…