Читающий по телам

* * *

Они, миновав знакомые уже застенки, оказались в Императорском архиве. Министр наказаний шагал быстро, словно стремясь поскорее отделаться от Цы. Промозглые теснины понемногу остались позади, уступив место коридорам с пышным убранством. Когда они вошли в Тайный зал, Цы онемел. В сравнении с университетской библиотекой этот архив представлялся гигантским лабиринтом, уходящим в бесконечность. Глазам Цы открылись тысячи полок, заполненных всяческими писаниями; они были повсюду, куда бы он ни пошел. Юноша следовал за Каном по узким коридорам, вдоль которых теснились книги, рукописи и свитки — полки поднимались к самому потолку, откуда сквозь небольшой проем едва сочились бледные лучи утреннего света. Кан остановился перед черным лакированным столом, на котором лежала стопка бумаги. Министр уселся на стул, оставив Цы стоять. Какое-то время он был, казалось, полностью погружен в чтение документа, затем все-таки предложил юноше садиться.

— Так уж вышло, что я слышал твои последние слова, — заговорил Кан, — и желаю, чтобы ты кое-что ясно понял: то, что император предоставил тебе возможность отличиться, не означает, что я тебе доверяю. Наша судебная система не знает жалости к тем, кто ее извращает или нарушает, и наши судьи успели состариться, изучая и применяя эту систему. Быть может, твое самодовольство наводит тебя на мысли о невысоком уровне наших судей; быть может, они кажутся тебе закоснелыми старцами, неспособными видеть дальше, чем могут помочиться. Но предупреждаю: не вздумай сомневаться в умениях моих людей — иначе ты сильно пожалеешь. Пожалеешь прежде, чем успеешь о таком даже подумать.

Цы притворился, что полностью согласен с министром, но про себя решил, что если бы судьи и впрямь могли проявить свои способности, его бы в этой комнате не было. Впрочем, когда Кан заговорил о содержании бумаг на столе, Цы постарался не пропустить ни слова.

— Здесь отчеты о трех недавних смертях. Вот кисточка, вот тушь. Изучай документы сколько потребуется, а потом изложишь на бумаге свое мнение. — Кан протянул юноше квадратную печать. — Всякий раз, когда тебе потребуется куда-то перейти, предъяви это караульному на входе, чтобы он пропечатал твой знак в книге регистрации посетителей.

— Кто проводил осмотры? — осмелился спросить Цы.

— Их подписи ты найдешь в документах.

Цы пролистал бумаги:

— Здесь подписались только судьи. Я имел в виду — кто лично осматривал тела?

— Такой же уцзо, как и ты.

Цы нахмурился. «Уцзо» — так презрительно именовали тех, кто обмывает покойников и укутывает их в саван. Обсуждать с Каном этот вопрос далее Цы не стал. Просто кивнул и вернулся к чтению. Вскоре он отодвинул бумаги в сторону:

— Здесь ничего не написано об опасности, о который столько говорил господин Бо. Бо рассказал мне о страшной угрозе, о злодействе необъятных размеров, а здесь речь идет просто о трех трупах. Ни мотивов, ни предположений… Ничего.

— Мне очень жаль, однако это вся информация, которую я могу тебе предоставить.

— Но, ваше превосходительство, если вы ждете от меня помощи, мне бы следовало знать…

— Я — жду от тебя помощи?! — Кан, надвинувшись вплотную, теперь буквально дышал юноше в лицо. — Ты, кажется, так ничего и не понял. Лично меня абсолютно не интересует, выяснишь ты что-нибудь или нет, так что делай, что тебе велено. И помогай себе сам. Если сможешь.

Цы сжал кулаки и прикусил язык. Чтобы успокоиться, он принялся снова перечитывать документы. Потом отбросил их на лакированный стол, подальше от себя. В этих бумагах не было ничего. Такое мог бы написать и простой батрак.

— Ваше превосходительство, — Цы поднялся из-за стола, — мне потребуется удобное место для детального осмотра трупов, и пусть туда доставят все мои инструменты. Если возможно — то сегодня же к вечеру. А также устройте мне встречу с парфюмером, с самым прославленным в Линьане. Мне нужно, чтобы он присутствовал на осмотре, который я проведу сегодня. — Удивление на лице министра наказаний не сбило юношу с мысли. — А если случатся новые убийства, пусть о них сразу же оповещают меня — вне зависимости от часа или места обнаружения. Найденные тела запрещается трогать, мыть или перемещать до моего появления. Даже судьям запрещается. Если обнаружатся свидетели, то пусть их задержат и не позволяют общаться между собой. Также следует вызвать и наилучшего портретиста — не из тех, что приукрашивают лики власть имущих, но такого, кто умеет запечатлеть реальную картину. Еще мне нужно знать все об этом евнухе: какую должность занимал он во дворце, каковы были его пристрастия, пороки, слабости и добродетели. Имел ли он любовников — или любовниц, поддерживал ли родственные связи, чем увлекался и с кем общался. Я должен знать, что он ел, что пил и даже сколько времени проводил в отхожем месте. А еще мне было бы полезно иметь список всех сект — даосских, буддийских, несторианских и манихейских, — которые проходили за последние годы по делам о ведовстве, черной магии и прочих незаконных деяниях. И последнее: я хочу получить полный доклад обо всех смертях, случившихся за последние полгода при сколько-нибудь необычных обстоятельствах, а также обо всех доносах, исчезновениях и свидетелях, которые, каким бы маловероятным это ни представлялось, могут быть связаны с этими смертями.

— Бо сделает все, что нужно.

— А еще мне бы пригодился план дворца, на котором были бы показаны все помещения и их назначение и отдельно отмечено, куда мне разрешен доступ.

— Я распоряжусь, чтобы хороший художник нарисовал такой план.

— Ну и самое последнее.

— Я слушаю.

— Мне потребуется помощь. В одиночку я не смогу все распутать. Быть может, мой учитель Мин…

— Я уже подумал над этим вопросом. Это должен быть кто-то, кому ты доверяешь.

Министр поднялся и хлопнул в ладоши. И вскоре в дальнем конце коридора раздался звук шагов. Цы вглядывался в светловолосую фигуру, приближавшуюся к ним в луче бьющего со спины света. Он даже прищурился, но больше ничего рассмотреть не мог. Потом, приближаясь по коридору, фигура начала приобретать знакомые очертания. Цы на короткое мгновение даже подумал, что это Мин; потом различил знакомую кривоватую ухмылку, и по спине его пробежал холодок: стало явственно видно, что это Серая Хитрость. От изумления Цы потерял дар речи.

— Ваше превосходительство, прошу простить меня за настойчивость, — наконец выговорил Цы, — но мне не кажется, что Серая Хитрость будет самым подходящим помощником. Я бы предпочел…

— Уймись уже со своими требованиями! — рявкнул Кан. — Этот судья сумел завоевать мое доверие, чего никак не скажешь о тебе, так что — меньше болтай и больше работай. Ты будешь рассказывать ему о каждом своем открытии, так же как и он — тебе. Пока длится расследование, Серая Хитрость будет моими ушами и моим ртом, так что лучше тебе с ним ладить.

— Но этот человек меня предал. Он никогда…

— Молчать! Это сын моего брата. И больше говорить не о чем.