Мо сян

Глава 7

- Унеси-ка ее на тот стол, девочка, - произнесла встревоженно старушка после небольшой паузы, - и разверни.

Некоторое время старушка разглядывала куклу сквозь мутные толстые линзы очков, и лицо ее становилось все мрачнее и строже.

- Перевернуть? – робко спросила Алла.

- Зачем? – Бабушка Лю тряхнула головой и очки, упав с носа, повисли на тонкой цепочке.

- Ну, чтобы вы увидели…

- Я спрашиваю, зачем ты ее распотрошила? Неужели ничего святого не осталось?

- Это не я! Это Олька су… тварь.

Старушка поглядела на Аллу, как на умалишенную.

- Это твоя Мо Сян?

- Ну… как бы это сказать… почти…, - Алла нервно хихикнула, - Скорее, общая. Я хочу сказать, что была моей, потом ее забрала эта кривоногая коза и сунула в нее подклад! Навела на меня порчу! Я совершенно случайно обнаружила. А по ночам… Кошмары! Кто-то приходит. Мамину вазу разбил. И Дюня пропал. Помогите мне, пожалуйста!

Выговорившись, Алла почувствовала, как душный черный полог, укрывающий ее последние дни, чуть приподнялся, дав глотнуть воздуха. Больше всего она боялась, что старушка, специализирующаяся на чаях «из траво» и «лосиных камнях» просто не поймет, о чем речь, и Алла снова откатится на старт. Но слава Богу, Бабушка Лю явно была в теме.

- Я заварю чай. А ты пока прекрати дергаться и соберись. Это тебе не мужика по блядям ловить.

Бабушка Лю ушаркала за занавеску и вернулась спустя несколько минут с небольшим подносиком, на котором дымились две небольшие чашки и стояла тарелка с китайским печеньем.

- Вчера напекла, - кивнула она на печенье, - словно ждала тебя. Угощайся.

Алла долго выбирала печенье, и вытащив одно с самого низа, положила на блюдечко, не торопясь ломать. Старуха тоже ее не торопила. Вместо этого велела рассказать все по порядку, и Алла, тщательно подбирая слова и стараясь совладать с то и дело вспыхивающими эмоциями, выполнила ее требование.

Когда рассказ был окончен, Бабушка Лю, глядя на покрытое кружевными морозными узорами оконце, пожевала острыми губами и произнесла:

- В этом мире и так осталось мало волшебства, и грустно, что порой оно оказывается у таких неумех, как вы с подружкой.

Алла насупилась, но промолчала.

- Мо Сян, которые ныне остались в мире - это последние из нерукотворных кукол. То есть, это люди для удобства стали их называть Мо Сян. «Мо» – на китайском имеет много значений, но основное – это чары, волшебство, демон. А «Сян» - это внешний облик, вид, форма. Вместе это обычно переводится как колдовская кукла или голем. Но что они такое на самом деле – никто из простых смертных не сможет с уверенностью сказать.

- Голем? – встрепенулась Алла, услышав знакомое слово, - Это же что-то… европейское?

- В Европе – Голем, в Китае – Мо Сян, - ответила старушка тоном, каким обычно разговаривают с умственно отсталыми детьми, - Но Мо Сян – другие, они нерукотворны.

Алла непонимающе поглядела на куклу и невольно отодвинулась подальше. Старушка усмехнулась.

- Как по-твоему, деревья, кусты, трава, цветы – живые? – спросила она.

- Да… Но ведь…

- Мо Сян – тоже дитя природы. Уникальное и очень редкое. И одно из них ты, увы, убила.

…

- В глубине провинции Шэньси, за пирамидами, есть изолированное малонаселенное плато, богатое рисовыми террасами. Именно там в незапамятные времена местный народ стал находить Мо Сян. Появлялись они всегда после полного солнечного затмения, в рисовых зарослях.

Солнечные затмения испокон пугали людей, и они предпочитали отсиживаться по домам, куря благовония, пока солнечный диск не очистится от скверны. Но некоторые бесстрашные души выходили на него поглядеть. И тогда видели сущность, которая оставляла на поле Мо Сян. Это была высокая фигура в широкополой соломенной шляпе и длинном травяном плаще. Существо это появлялось под ликом черного солнца, укладывало Мо Сян под понравившийся куст и, прежде, чем уйти, глухо напевало что-то над ней. Как мать над своим дитя. За тысячелетия ей так и не придумали имени, и по сей день зовут просто Муцинь. Мать.

- Да! Это она и есть! Мать! – возбужденно затараторила Алла, - Она мне снилась! И затмение! Длинная, страшная, в плаще. Только она не просто снится, но и после пробуждения…

- Дай, я закончу, - строго перебила ее Бабушка Лю, - Своими глупыми впечатлениями поделишься с… как ее там… с кривоногой козой.

Алла смущенно умолкла, гоняя обкусанным ногтем по блюдцу печенье.

- Большинство не решалось прикасаться к оставленным куклам, но были и такие – в основном, местные Уши (колдуны) – которые забирали их с полей и постигали их тайны. И постигли. Так появились мастера. Согласно старым летописям, они научились помещать в Мо Сян свитки с посланиями, не нарушая, так сказать, их целостность. Как им это удавалось – никто не ведает. Послания не отличались большим разнообразием – в основном, это были зашифрованные особым образом пожелания достатка, успеха, богатства, женской или мужской привлекательности. В общем, простые мечты, свойственные каждому в этом мире. И желания тут же исполнялись.

Со временем, малочисленную глухую деревеньку было уже не узнать. Каждая семья обзавелась собственной «счастливой куклой» и процветала. Но Муцинь по-прежнему приходила, оставляя за одно затмение порой до десятка своих «детей», и в скором времени лишние куклы уже «упаковывались» и отправлялись во внешний периметр на продажу…

- Постойте! – перебила ее Алла, - затмение – явление довольно редкое… А вас послушать, так….

- Там свое собственное солнце, - сдержанно ответила Бабушка Лю и, глядя на озадаченное лицо собеседницы, продолжила, - Так вот, подавляющее большинство Мо Сян было с хорошими посланиями. Но были и другие.

Заказчики таких прибывали к мастерам под покровом ночи, наглухо закутанные и прячущие лица за масками и глубокими капюшонами. Трясли толстыми пачками денег и просили поместить в Мо Сян другие свитки – сулящие упадок, неудачи и даже смерть. Эти были предназначены для врагов. Впрочем, молва о «плохих» куклах распространилась быстро, и мастерам пришлось в качестве гарантии безопасности прилагать к ним собственную «печать». Само собой, куклы с «плохими» посланиями такой печати не имели.

- Теперь я поняла…, - Алла подняла глаза на старуху, - моя кукла была хорошей… Сначала. Но почему же у нее тогда отсутствовала печать?

- Все, что я тебе рассказываю, происходило давно. Печати рисовались на льняной бумаге и пришивались к изнанке одежды Мо Сян. Само собой, они были не вечны. Как и мастера, создавшие их. Истлевали, отрывались и терялись. Сейчас уже почти не найти печатей мастеров, а большинство оставшихся Мо Сян в качестве священных реликвий не покидают свои семьи, переходя от самого достойного предка лично в руки самому достойному или любимому из потомков. Те же немногочисленные Мо Сян, которые оказываются в свободной продаже… ну, это все равно что купить, как вы говорите, кота в мешке – может, повезет, а может… Тебе, дуре, повезло, но ты профукала свою удачу.

- Я ведь чувствовала, что нельзя отдавать куклу этой овце, - произнесла Алла, сжала кулаки и слезливо добавила, - Но я до сих пор не пойму, почему она решила меня извести… Мы ведь… с детства дружили…

- Покажи-ка, что ты достала из неё, - старушка требовательно протянула через стол руку, и Алла быстро вложила в нее маленький полиэтиленовый пакетик с «посланием» Вагиной.

Бабушка Лю водрузила очки обратно на нос и долго хмурилась, разглядывая кривые неуверенные линии на порыжевшем от крови (?) листке, а потом неуверенно произнесла:

- Тут что-то слишком неразборчивое. Видно, что писал дилетант. Но, если тебя это успокоит, на этом послании - о чем бы оно ни было - нет ни одной разрушительной линии. Впрочем, я не специалист.

- Но почему же тогда… ?

- Дело не в этом клочке бумаги. Дело в том, что твоя подружка убила Мо Сян, когда запихивала в нее собственное «послание».

- …А когда к ней стало приходить это чудище, испугалась и подкинула куклу обратно мне, - продолжила Алла задумчиво, - рассчитывая, что оно переключится на меня.

Женщины надолго замолчали. Чай давно остыл, и бабушка Лю пошла налить свежий. А Алла вспомнила про печенье и разломила его. На выпавшем листочке тушью были нацарапаны несколько иероглифов.

- Что тут написано? – спросила она, когда Бабушка вернулась.

Старуха глянула на листочек в ее руках и кивнула.

- Так я и думала. Это ответ на твои вопросы. Предсказание гласит: «Выход там же, где и вход».

- И… что это значит?

- Ответ напрашивается сам собой. Надо возвращаться в Китай.

- Но что я там буду делать? Куда бежать, кого искать?! Черт, я даже языка не знаю!

- Тихо, не ори, - бабушка Лю задумалась, потом деловито продолжила, - Вот что, девочка… иди-ка сейчас погуляй, а к обеду возвращайся. Есть у меня на примете один человек, который знает о Мо Сян больше моего. Вот только… не уверена, что он захочет поделиться своим горьким опытом. Просто так.

Бабушка многозначительно потерла большим пальцем об указательный, и Алла тут же полезла за кошельком, а спустя несколько секунд уже стояла на крыльце, пряча нос в шарф и жмурясь на взошедшее морозное солнце.

…

Домой идти не хотелось, и она пристроилась в столовой через дорогу от Центрального рынка, где, видать, в обеденный перерыв харчевались егоработники. Там и просидела под подозрительными взглядами раздатчицы до самого обеда, время от времени заказывая компот и пирожки с капустой. Кусок в горло не лез, но она боялась, что в таком месте нельзя ограничиться дежурной кружкой кофе и не быть вытолканной взашей. Да и кофе тут выдавался пакетиками три в одном вместе со стаканом кипятка.

Чтобы скоротать время она сделала несколько деловых звонков, но сосредоточиться на работе так и не смогла, а потому большую часть времени просидела, рассеянно наблюдая в окно за возбужденными близящимся праздником фигурками людей.

Она всегда любила декабрь. Пусть и с самой юности знала, что все это ощущение праздника и волшебства – пустое. Ничего не изменится. Новогодняя ночь сменится Новогодним утром, а болото никуда не денется, так и продолжит, без запинки, медленно засасывать, пока не засосет окончательно.

В груди кольнуло. Но ведь было волшебство! Ей вспомнилась поездка с Дюней в Листвянку. Неподвижный зеленоглазый взгляд из-под густых черных бровей; ехидная ухмылочка, направленная, в кое-веке не на саму Аллу; его длинные умелые пальцы и жаркий, жадный язык… Ощущение себя - желанной рядом с сильным, красивым мужчиной…

Ее охватили чувства стыда, тоски и, внезапно… надежды! Быстро пролистнув на смартфоне телефонную книгу, она ткнула номер кадровички и чванным голосом осведомилась, не появлялся ли на работе Вадим. Получив ожидаемо отрицательный ответ, она потребовала его адрес. Дескать, придется самой выполнить ваши обязанности - проведать пропавшего сотрудника, вдруг что-то случилось. Когда столовая начала заполняться рабочим людом, Алла допила пятый стакан компота и по скрипучему снегу затопала обратно к Бабушке Лю.