Алешкино лето

Обида

Весь день плескались, ныряли, пытались ловить мальков, загорали и снова купались. Алёшка напрочь забыл про бабушкину просьбу. Вспомнил, когда солнце стало садиться.

— Ой, мамочки!

— Ты чего? — прозвучало хором.

— Бабушка сказала вернуться после обеда, грядку прополоть. Тётка подарок приготовила. Она без этого не может. Думает, мама со мной не справляется, так она помогает, воспитывает трудом.

Славка выразительно присвистнул.

— И что теперь будет?

— Капец мне! Вот чего будет! Завтра, если с утра не выйду, не поминайте лихом. — Алёшка пытался шутить, но тётку он боялся, и на то были все основания.

Поспешно собравшись, друзья побежали через огороды к домам. У Лёшкиной калитки поддержали друга ободряющим хлопком по спине:

— Пока, Лех!

— Давай! Не дрейфь! Обойдется!

Алёшка нырнул во двор. В душе теплилась надежда, что тётка не успела вернуться, и он хотя бы начнет полоть, тогда гнев будет не так страшен. Не повезло. Еще издали увидел массивный тёткин зад, демонстративно зависший над грядкой. Зная её характер, скорее всего над той самой.

Заслышав шаги, грозная фигура выпрямилась. Набирая обороты, посыпался град упрёков. Частично справедливых, но в целом обидных, а некоторые не по делу вообще. Мальчик старался, сколько смог, пропускать мимо ушей летящие в его адрес едкие, ранящие слова. В какой-то момент не выдержал, вспыхнул. Чтоб не наговорить в ответ лишнего, сорвался и выскочил на улицу. Побежал, куда глаза глядят.

— Уеду! Пускай ищут! Не вернусь! Никогда сюда больше не вернусь!

На бегу размазывая слезы по щекам, он удалялся от дома всё дальше. В след ему что-то гневно прокричали, но он зажал уши, чтоб больше ничего не слышать. В душе кипела обида. Каникулы пропали! Что делать дальше, вообще непонятно. Одно ясно, что возвращаться нельзя.

Весь в переживаниях, строя планы жуткой и справедливой мести, он не заметил, как снова оказался на берегу, только очень далеко от дома. Заросли кукурузы, скрывающие его с головой, выжженная солнцем трава и ольховые кусты у самой воды. Над рекой, в черном бездонном небе, усыпанном звездами, висит большущий, оранжевый диск Луны. Едва слышно от железнодорожного моста доносится перестук вагонных колес, мелькают огоньки в окнах пассажирского поезда. Везет на юг счастливых курортников.

От реки свежестью повеяло. Цикады умиротворяюще звенят, не умолкая. Горько пахнет степными травами и речной водой.

Алешка немного успокоился и брел уже просто по инерции, не зная, что делать дальше. Впору лечь прямо здесь, под кустом и уснуть. Желательно, навсегда! Чтобы знали!..

— Стееепкааа! Стеепкаа!

Со стороны кукурузных посадок послышались знакомые голоса.

— "Миха, Славка? Чего это они здесь? Степку какого-то зовут".

Мальчишки появились на тропинке, увидев приятеля, направились к нему. Засыпали вопросами.

— Ты чего здесь делаешь? Как всё? Сильно влетело?

— Я из дома ушел!

Повисла минутная тишина. Первым опомнился Мишка.

— Ты чего, дурак совсем? Как это, из дома ушел?

— Значит, дурак!

Алешка сжал кулаки и сделал шаг в сторону друга. Назревала драка.

— Погодите вы! Степку надо искать! Остыли! Потом разберетесь!

Славка тряхнул обоих за плечи, растолкав в разные стороны, и снова закричал в темноту ночи:

— Стеепкааа! Стеепкаа! Где ты, подлец?!

Алешка немного успокоился, стало любопытно.

— Степка, это кто?

— Да козел это наш! Будь он неладен! Отвязался и ушел, невесть куда! Ищи вот теперь его пол ночи! — Славка кипел возмущением. — Пошли искать, а?

Ребята забыли про ссору и направились вдоль реки, периодически клича легкомысленного козла.

На ходу разговор продолжился. Побег из дома все же дело серьезное. Необходимо обсудить.

— Леха, ты убежал, хоть бы про бабушку подумал. Она там с ума сходит! — Мишка осуждающе, хотя и с сочувствием глянул на друга.

— А ты откуда знаешь?!

— Откуда! Да оттуда! К нам прибегала потому что! И тетка твоя на ушах уже стоит! Так они еще не в курсе, что ты насовсем ушел!

Мы со Славкой за домом были, как раз козла идти искать собрались, все слышали. Они уж и Мухтара просили, типа по следу твоему пустить.

— Да, Лех! Баба Маша им наврала, что ты с нами козла ушел искать. Чтоб бабушку успокоить твою. А то, вдруг плохо от переживаний станет, так скорая ночью в поселок два часа ехать будет. Сто раз помрешь, пока дождешься. Короче, ушли они. Баба Маша тетке твоей еще много чего сказала про ее методы воспитания. Чего, говорит, пристала к парню со своими грядками! Та уж и сама не рада. Обещала, если найдешься, борща тебе сварить, как ты любишь!

— Не врешь? Чтобы тетка и мне специально борщ?!

— Не врет! Честно! Я свидетель! — Славка поднял вверх сжатый кулак. — Так что побег откладывается! Степку найдем, и домой можешь возвращаться. Примут, еще и с почестями! Скажем, что именно ты козла нашел! Только бы нашелся, подлец!

— Стеепкааа!

Козел не отзывался. Впереди замаячил огонь.

— Ого! Кто-то костер развел! Пошли посмотрим!

Мальчишки ускорили шаг. Вскоре тропинка стала расширяться и вывела к небольшому пляжу. Разглядели бородатого, коренастого, крепкого мужика у огня и хором, забыв сходу обо всех печалях, радостно закричали

— Никифор Игнатьич!

— Деда Никифор! Здраствуйте!

— Привет, коль не шутите! Останетесь, или дальше пойдете?

— А можно?

— Так от чего ж нельзя?! Конечно можно! Я вам всегда рад!

Мальчишки расселись на траве. Руки к огню тянут, да отдергивают. Жарит он, цепляет.

Никифор им хлеба ржаного ломтики протянул. Веточек вокруг полно. Подлиннее выбрали, хлеб на них насадили, да над костром поджаривать принялись. Аромат хлеба горячего над головами поплыл. Вкусно пахнет. В котелке над огнем вода булькает. Дед в нее травки какие-то кидает. Чай особый, таежный заварил. Из кармана стопку стаканчиков походных выудил, из котелка их наполнил, мальчишкам протянул. Те хлебушек откусывают, да чаем ароматным запивают. А у самих глаза блестят, горят. Ждут уже.

Дед сам все понял, просить не надо. Каждый год, приезжая, таежными рассказами, да придумками мальчишек балует. Пугает иногда. Иногда удивляет. Но всегда одинаково интересно слушать его истории.

— Ждете уже, да?

Улыбается себе в бороду. Ладонью по ней провел. Помолчал. Покряхтел. Устроился на бревне удобнее и начал свой рассказ.