Сила, с которой нужно считаться

Глава 8

Меня всегда забавляло то, какими странными путями порой следуют человеческие мысли.

Альбус Дамблдор.

— Какого черта, Малфой?!

— Можешь сдать меня своему Поттеру, с меня чистосердечное признание.

— Признание в чем? Ты не работник Отдела правопорядка, конфликта интересов нет...

— Не корчи из себя дуру!

Выбираясь из палатки, где проснулась от холода, Гермиона ожидала, что сученыш поджал хвост и сбежал. Оставил ее одну в гребаном дремучем лесу. Другого не предполагалось. Поэтому обнаружить голого Малфоя, сжавшегося возле погасшего кострища, было дико. От роденовского мыслителя его отличала расцарапанная спина и синяки на плечах и ребрах, кажущиеся в предрассветном сумраке игрой теней.

— А-а-а, драма, — глумливо покивала она.

— Драма?! Ты в своем уме, Грейнджер?! Не знаю, чего ты пытаешься добиться…

— Да ничего не пытаюсь! — коммуницировать с таким Драко она не умела. — Противно наблюдать, как ты наматываешь сопли…

— Я позволил себе…

— И я себе позволила! — сорвалась она. — Сбросили напряжение. Оба довольны. Забыли.

— Сбросили напряжение? Довольны?! Забыли?! — в голосе Драко появились истерические нотки.

— Дело, как обычно, в крови? — зашла Гермиона с хоженой стороны.

— Прекрати надумывать! При чем здесь кровь?! Что ты, как псих, зациклилась на ней? Мы почти десять лет назад выяснили этот вопрос… Называй вещи своими именами, я тебя…

— Малфой, все хорошо. Нам обоим это было нужно.

— Ты что, вообще не жалеешь?

— Ну… это, быть может… — она скривилась и пожала плечами, — чуть жестче, чем я привыкла, но в целом…

Подняв глаза на Малфоя, Гермиона поняла, что эту фразу стоило сказать хотя бы затем, чтобы увидеть на его лице такое выражение. Кажется, она наконец лишила дара речи того, кто никогда не лез за словом в карман.

— Жестче? — ан нет, не лишила. — Просто… вот так?!

Драко ожидал обвинений, был готов к ним, даже ждал с предвкушением, но низведение его поступка до «сбросили напряжение»… Сумасшедшая! «Жестче, чем я привыкла»… Что-то неопределенное заворочалось внутри при мысли о том, с кем у нее было… не так жестко. Драко осадил себя — не его чертово дело. Но к чему эти грейнджеровские попытки сделать вид, что всё нормально? Да она должна глаза ему выколоть и подвесить за член на ближайшем дереве. Это было бы справедливо. Из сплина выдернул ощутимый тычок в спину.

— Прекрати киснуть, мы взрослые люди.

— Я воспользовался тем, что сильнее… Я хотел причинить тебе боль! Ты не в своем уме!

Гермиона удержала в себе рвущуюся с языка колкость о том, что он сделал с ее умом, и процедила сквозь зубы:

— Пожалуй. С тех пор как согласилась с тобой работать.

Вот это было ожидаемо.

— Можешь рассказать Поттеру…

— Что мы трахались? Да он подаст Министру прошение сделать этот день национальным праздником!

— Трахались?! Ты взрослая девочка и прекрасно знаешь, что это определение не…

— Себя видел? — зашипела Гермиона обозленной гадюкой. — Почему-то я не посыпаю голову пеплом! Если тебе так мерзко от мысли, что переспал со мной, обратишься к обливиаторам по возвращении. Или как ты это делаешь.

— Не изображай тупую, ты прекрасно понимаешь, о чем я.

Гермиона понимала. Да. Но начинала скучать по засранцу Драко Малфою. Если его каждодневная версия приводила в бешенство, то эта — в адское замешательство. В страшном сне ей не приснилось бы, что она станет оправдывать Малфоя в его собственных глазах за… то, на что спровоцировала.

Провокация! Вот что у них получалось лучше всего.

— А… Поняла! — нараспев произнесла она и подалась к нему. — Драко Малфой нарушил еще один из заветов матушки…

— Не смей... Стоп. Я не поддамся.

Гермиона хмыкнула и похлопала его по плечу. Плечо оказалось ледяным, но Малфой вроде как не замечал, что замерз, хотя ее невинное движение заставило вздрогнуть.

— Очнись! Эй! У меня нет претензий. Замяли.

— Черт побери, ты не должна так просто отпускать ситуацию, — прорычал он злобно, а затем совершенно убитым голосом признал: — Даже спорить не стану, что мать, наверное, отказалась бы от меня, если бы узнала.

Маленькая теплая рука сжала его бицепс, и вниз к предплечью побежали мурашки. Только сейчас Драко осознал, что продрог до костей.

— Не тебе указывать мне, что и кому я должна.

Она молча придвинулась вплотную, заставив Драко разогнуться, и закинула руки с зажатыми в них кончиками одеяла ему на плечи, накрыв спальником их обоих. Дрожь Малфоя постепенно сошла на нет. Стараясь делать вид, что это в порядке вещей, Гермиона свернулась калачиком у него на коленях. Она редко действовала по наитию, но ее попытки разрулить ситуацию разумом не возымели успеха. Придется идти иным путем. Гриффиндорка она или кто?

— Не надумывай себе вину. Позволь мне… — она втянула носом воздух возле его шеи и легко мазнула по ней губами, с удовлетворением ощущая, как под ее бедром дернулся член.

— Отодвинься. Что ты делаешь? Я не хочу… — запаниковал Малфой, но Гермиона не отступила от задуманного и повела носом по его шее вверх.

— Врешь, — храбро заявила она и поерзала, — знаешь… он, по сути своей, как нос Пиноккио.

— Нос Пиноккио? Это оскорбление?

— Напротив, — хмыкнула она, еще раз качнулась и с решимостью пловца, входящего в студеную воду, потянулась к малфоевским губам. Он ответил сразу же, грубо и больно впившись в искусанные и распухшие губы своими растрескавшимися и все еще холодными. Если Драко рассчитывал на ее бегство, то не с той связался. Гермиона выпуталась из рубашки и прижалась голой грудью к его согревшемуся торсу, не прекращая дразнить покачиваниями, попутно освобождаясь от ошметков того, что вчера было ее бельем.

— Чертова ведьма, — всхлипнул Малфой. — Зачем?..

Это «Зачем?» должно было стать началом длинного вопроса, но вот какого? С формулированием связных фраз возникла проблема.

— Нужно. Захочешь, вытащишь и это воспоминание из головы, когда выйдем из нейтральной зоны.

Когда Грейнджер стала двигаться, мерно потираясь промежностью по всей длине вставшего колом от нескольких прикосновений члена, проблема распространилась и на осмысливание услышанного.

Он решил позволить ей взять всё, что ей нужно. Поначалу Драко казалось, что в этом он найдет искупление, хотя бы толику, но должно ли искупление быть таким сладким? Ощущать себя жертвой не получалось категорически. Гибкое женское тело сводило с ума, а горько-сладкая пытка длилась и длилась. Сложно было определиться, чего хотелось больше: достичь пика или растянуть прелюдию во времени навсегда. Не думать, не анализировать, просто чувствовать. Когда разумное еще вспыхивало в голове, Драко старался убедить себя, что все настолько ярко из-за длительного воздержания. Удовольствие нарастало, растекалось раскаленной лавой, концентрируясь в точке соприкосновения тел. То мягкие, то резкие касания влажных половых губ открывали новые значения понятия «возбуждение», раздвигали пределы испытанного. Когда казалось, что кровь сейчас попросту свернется в сосудах, Грейнджер замирала, всхлипывая. От модуляции этих всхлипов член сводило, и ее следующего движения Драко ждал как покупки палочки, как чертова письма из Хогвартса, а может, больше. А потом Грейнджер приподнялась выше и, вместо того чтоб огладить член, насадилась до основания. Влажное упругое тепло окутало со всех сторон, Малфой хрипло выкрикнул что-то нецензурное и рефлекторно дернулся вверх, погружаясь еще глубже, вжимаясь еще сильнее. Оргазм прошил тело, выводя наслаждение на новый уровень. Почти сразу же к нему прибавились разочарование и стыд, пока Драко не осознал, что ведьма в его руках, выгнувшись дугой и крупно дрожа, бьется в таком же диком экстазе. Ведьма в его руках. И он с ней единое целое. Как и должно быть. Последняя мысль вышвырнула его из посткоитального дурмана. Это Грейнджер. И он. Какого хрена?..

— Ты меня ненавидишь, — выпалил сиплым сбившимся голосом первое, что пришло в голову, не пытаясь, впрочем, отстраниться.

— Ты меня тоже, — Гермиона постаралась сказать это без эмоций, но в голос проникла горечь. — Как видишь, ненависть — отличное топливо для страсти.

— Я не ненавижу тебя, я… вообще не знаю.

— Жалеешь? — тихо спросила она, соскользнув с него и отодвигаясь в сторону.

Зверь, которого Драко с ужасом обнаружил внутри, был категорически против лишнего дюйма между ними. Он, не задумываясь, привлек женское тело к себе. Жалел ли он? О подобном невозможно жалеть. Но недоумевал определенно. Как они до такого докатились? Почему Грейнджер позволила — нет, инициировала это — после того, что он сделал с ней ночью? Чем вызвано настолько всепоглощающее взаимное желание?

— Дай человеку минутку — собраться с мыслями, — буркнул грубо, чтобы не отвечать.

Она передернула плечами, но осталась смирно сидеть рядом.

Малфой прокашлялся и заговорил:

— Если бы мы не находились в нейтральной зоне, я грешил бы на магию похоти.

Гермионе показалось, что ее приложили головой о стену.

— Как ты только мог подумать, что я…

— Тпрр… Я не обвиняю тебя. Мы оба пострадавшие. Но это ненормально. Ты терпеть меня не можешь.

— Не смей переносить свои эмоции на других. И свой комплекс жертвы тоже!

— Тебе напомнить…

— Не я ищу случившемуся объяснение из области фантастики! Я способна признать…

— То есть тебя вообще не интересует, какого дракла ты набросилась на меня сегодня…

— Я хотела перебить послевкусие того, что случилось ночью. Тебя это мучило!

— …и я набросился на тебя вчера?

— А-а-а, ищешь самооправдание. Ладно. Давно у тебя кто-то был? — Гермиона снова попробовала отвоевать личное пространство, но, несмотря на слова, которые лились на голову холодным душем, Малфой не позволил ей отодвинуться ни на йоту, вцепившись в плечо и талию.

— Какая разница! Я не животное и должен контролировать подобные порывы, сколько бы времени ни оставался один.

— Сколько?

— Много. С тех пор как расстался с Панси.

— Что?! Малфой!

— У меня не было никого после нее. Просто… эта сфера жизни меня перестала интересовать.

— Ты действительно… Но почему?

— Желаешь заделаться моим мозгоправом? Я не страдал от воздержания. Мне было комфортно.

— И ты еще удивляешься, что у тебя встал на первую попавшуюся!

— Грейнджер, не пори чепухи. При чем здесь первая попавшаяся? Я не хотел трахаться. Вообще. И ты… не вызывала никаких желаний, кроме перманентного — заставить тебя заткнуться. Без сексуального подтекста... чаще всего, — решил быть предельно честным Драко, но почувствовал, как она сжалась, и, нервно стиснув ее в объятиях, пояснил: — Не потому, что это ты, я никого не хотел, а сейчас, черт, руки от тебя оторвать не могу, едва сдерживаюсь, чтобы не наброситься снова…

Грейнджер рвано выдохнула и шепнула:

— Вот и дай выход накопившемуся. Возможно, с тобой станет проще работать.

— И с тобой? — усмехнулся он кривовато в потуге разрядить снова накаляющийся воздух.

— И со мной, — тело рядом маняще выгнулось. Несносная прощупывает пределы его самоконтроля?