Сила, с которой нужно считаться

Глава 10

Глава недобечена, сорри, но все-таки решила сделать себе и вам подарок на свой др.

PS: Все ошибки мои.

* * *

Если боль ненадолго заглушить, она станет еще невыносимей, когда ты почувствуешь её вновь.

Альбус Дамблдор

— Не говори глупостей, Гарри!

— При всем уважении, Гермиона, если что-то не вписывается в твою картину мира, это еще не значит...

— Моя картина мира? Меня подводит слух или ты сказал, что Малфой — Драко Малфой, с которым мы проучились шесть лет, Драко Малфой, который едва не убил Дамблдора, который равнодушно смотрел, как меня пытают…

— И вовсе не равнодушно, просто он…

Драко пытался понять, какого черта говорит писклявым женским голосом, какого черта Поттер обращается к нему «Гермиона» и выглядит так, словно ему снова семнадцать или восемнадцать, и какого черта он-не он обсуждает с Поттером… себя.

— …взял и уничтожил бесценный артефакт, ради того, чтобы сумасшедшие постояльцы его дома меня не нашли?

Можно ли устать от собственного голоса за минуту? Как грейнджеровский голос может быть его собственным? Любитель играть с сущностями поменял их местами? Забросил в прошлое? Или они умерли? Драко знал, что не был хорошим человеком, но заслужил ли он стать Гермионой Грейнджер в посмертии?

— Мы просто даже не думали об этом, — терпеливо забубнил шрамоголовый, и Малфой заподозрил, что повторяет тот не в первый раз. — Твоя палочка, кровь, волосы, чешуйки кожи — всё это осталось в мэноре. Существуют артефакты…

— Да, я читала об этом, — Драко было безумно стыдно за слова, сорвавшиеся с губ. — И ты уже говорил. Это все равно не объясняет…

— Я видел его воспоминания…

— Воспоминания можно подделать!

— Гермиона! — грохнул Гарри.

Каким давним и незначительным сейчас казался Драко инцидент, о котором пытался рассказать подружке Поттер. Тогда же… Тогда он целый год считал себя ни много ни мало героем магического мира. Когда его послали за «Всевидящим глазом Селвина», он, почти не раздумывая, чьей-то палочкой, выискавшейся в кармане, сотворил плохонькую копию. Нить размышлений была проста: Грейнджер там, где и Поттер, если Темный Лорд найдет Поттера, всему конец. Маленький и испуганный, ведомый одним наитием, он спрятал настоящий артефакт вместе с палочкой неизвестного в именной шкатулке, подаренной дедом на десятилетие. Шкатулка была уникальна: никто, кроме Драко, не мог достать предмет, когда тот находился в ней, на спрятанное в шкатулке не действовали призывающие и выявляющие заклинания, и самое важное — никто не мог увидеть то, что лежит внутри самой шкатулки, если ее хозяин был против. Конечно, когда обнаружили, что артефакт — подделка, а местонахождение настоящего неизвестно, он стал первым подозреваемым в краже. Собственной палочки при нем не было (спасибо Поттеру), но его вещи обыскали, попытались обшарить мозги (ха, окклюменция в то время была второй кожей!) и для проформы несколько раз приложили Круциатусом. Тогда продержаться под пытками Драко очень помогло ощущение, что наконец сделал что-то действительно стоящее.

И, да, он отдал воспоминание об этом Поттеру, когда они с матерью попросили защиты у Ордена Феникса. Грейнджер не поверила. Вот что означали ее испытывающие взгляды весь тот год…

— Но почему? — снова задал он вопрос ее устами.

— Откуда мне знать? — победитель Волдеморта съежился под тяжелым взглядом подруги. — Может, он тайно влюблен в тебя с… ну, скажем, с четвертого курса.

Малфою очень хотелось поднять идиота на смех. Влюблен в Грейнджер? Да в школьные годы он за человека ее не считал. Как можно испытывать чувства к представительнице другого вида? По его подростковым меркам отношения с гряз… маглорожденными были сродни зоофилии. И это всё помимо его… увлечения Панси. Он не смотрел на других девушек, какие бы усилия те ни прилагали, и речь о первых красавицах Слизерина, а тут… Грейнджер. Четвертый курс? Не намекал ли Поттер на бал? Тогда гриффиндорская гр… маглорожденная показалась ему кем-то вроде разряженной в камзол обезьянки на плече у ярмарочного колдунишки-фокусника, а Крам упал в глазах ниже плинтуса.

— С третьего, — хохотнула Грейнджер, и Драко хохотнул вместе с ней. Конечно! Страстная любовь к девчонке, которая дала пощечину. Подростковая мелодрама.

— В общем… будь с ним помягче, — резюмировал Поттер и сжал грейнджеровское плечо. Как бы Малфою ни хотелось сбросить его граблю, он не мог этого сделать, будучи заложником в теле Гермионы Грейнджер.

Торжественно развернувшись, героический мальчик покинул помещение.

Гермиона с полминуты прислушивалась к удаляющимся шагам, а затем и сама выскользнула за дверь.

Драко узнал коридор дома Блэков на площади Гриммо. Грейнджер спускалась вниз. Он отметил, что мысли гриффиндорской зубрилки остаются для него тайной за семью печатями, хоть он и как бы… пребывает в ее теле.

Помявшись у дверей, они с Грейнджер вошли в родовую комнату, которую Орден для удобства называл гостиной, и нашли взглядом… его самого. Смотреть на себя со стороны было интересно. Он сидел на диванчике под гобеленом и читал какую-то книгу. Драко под страхом проклятия не вспомнил бы какую, но… он вспомнил эту встречу. Это был первый раз, когда подружка Поттера решила с ним поболтать.

— Что? — стало неловко от собственного враждебно-перепуганного взгляда. Он выглядел как дикое животное, в клетку к которому вошел человек.

— Я... поинтересоваться, как вы устроились, — загнанному в угол зверю метафорически продемонстрировали пустые ладони. — Может, вам с мамой что-то нужно?

— Спасибо, у нас всё есть, — сухо ответил Драко почти десятилетней давности, и Драко теперешний попытался восстановить в памяти, как относился к школьной конкурентке в этот момент. Считал ли ее ниже себя? Скорее всего да. Испытывал ли неприязнь? Если он правильно помнил, на протяжении года после майской битвы он вообще мало что испытывал. Впрочем, как и теперь. Точно не ненавидел. К тому времени, чтобы стать объектом его ненависти, нужно было сделать что-то большее, чем обойти в школьном рейтинге или раздражать своим всезнайством. Раздражение. Грейнджер точно его раздражала. И еще он ее побаивался. Все-таки у них была длинная и неприятная история, а она не последний человек среди фениксовцев этого созыва. Воспротивься девчонка их с матерью пребыванию здесь, и они окажутся на улице между двух огней. Эту мысль Драко помнил очень хорошо, как и то, что она заставила его натянуть на лицо почти доброжелательную улыбку, правда, глядя на себя чужими глазами, он увидел болезненный оскал. Ладно. Попытка была зачетная.

— Я хотела тебя спросить…

Малфой вспомнил, как неуютно сиделось под пытливым карим взглядом — словно под задницей кто-то разложил раскаленные угли.

— Да? — проявил он вежливость.

— Ты как… чистокровный… — начала она несмело, — считаешь ли ты защиту на доме надежной?

Было смешно наблюдать за собой, восемнадцатилетним, раздувающимся от важности и чувства собственной значимости. Грейнджер спросила его мнения! Если его мнение интересно, они с мамой не просто обуза. Среди сопротивленцев нет магов его происхождения и воспитания, предателям крови и грязнокровкам нужна его помощь, а уж он постарается продать ее подороже, выгадать себе и Нарциссе лучшие условия или… заставить Орден принять еще и Панс. Мысль о том, что раз он здесь и с этими людьми, то и сам является предателем крови, придет ему в голову гораздо позже. Причем задумается он в контексте, делает ли его таковым общение с Грейнджер, но пока…

— Магами не придумано ничего надежнее Фиделиуса, — надменно проговорил восемнадцатилетний Малфой, — но есть некоторые родовые хитрости, которыми можно было бы укрепить защиту.

— И ты с ними знаком? — поддержала диалог Гермиона.

— Знаком, — Драко нарочито медленно скрестил руки на груди, продолжая изображать распустившего хвост павлина. Сейчас он мог признать, что выглядел глупо, ведь понимал: Грейнджер спросила не о том, о чем планировала, в последний момент передумав говорить о «Всевидящем глазе».

— Но в целом с помощью ну… например, специальных артефактов или ритуалов… Можно ли найти человека в доме под Фиделиусом?

Смелая гриффиндорка продолжала ходить вокруг да около.

— В скрытый дом не попадешь, если ты не посвящен в тайну, но, когда обладаешь… нужными знаниями или предметами, есть способы приблизиться к определенному человеку. Рано или поздно он покинет свое убежище и... — Драко развел руками. — Чтобы исключить такую возможность, волшебники носят защитные амулеты. Родовые, — подчеркнул он голосом и вскинул бровь, — поэтому… Но чары, мешающие поисковым ритуалам найти цель, тоже существуют. Нужно подобрать те, что подходят именно этому дому. То есть дому этой семьи.

— Здесь есть библиотека, — Драко снова стало стыдно, что голос Грейнджер льется из его уст.

Малфой красноречиво посмотрел на книгу, которую отложил ради разговора с бывшей однокурсницей.

— Мы можем поискать вместе, — не растерялась та, хоть и сообразила, что сморозила глупость. Не могла не сообразить.

— Почему нет? — снова проявил дипломатичность юный он.

— Как знать, может, это начало прекрасной дружбы, — повторил за Грейнджер он сегодняшний.

Фраза подвела итог их первого человеческого диалога за все годы знакомства. Тогда он не понял отсылки, да и сам разговор давным-давно выпал из памяти.

Смешно. Прекрасная получилась у них дружба.

За размышлениями Драко и не заметил, как вокруг снова поплыли разноцветные круги. Мир вокруг поглотила темнота, а затем перед глазами материализовался старый рассохшийся стол.

* * *

Гермиона отвела взгляд от крошек, застрявших в широкой трещине древесины небрежно протертого, видавшего виды стола.

«Дырявый котел», — мысленно констатировала она и осмотрелась вокруг, чтобы убедиться. Первое, что бросилось ей в глаза… Гермиона Грейнджер, сидящая за стойкой. Секунд двадцать она тупо пялилась на… себя, цедящую что-то прозрачное из высокого бокала и лениво перебрасывающуюся репликами с Ханной Эббот. Что за чертовщина?!

Но еще более странно было встретиться с собой глазами, получить от себя кивок и жестом пригласить себя… к себе за столик. Это платье…

Гермиона точно помнила, как уничтожила его мощным Инсендио несколько лет назад. Гермиона точно помнила, когда оно было надето на ней. И за чей столик она позволила себе присесть в тот вечер.

— Малфой, — поздоровалась она… с собой. Мерлиновы кальсоны! Значит ли это… значит ли это, что она мертва и теперь будет вечно переживать свое самое худшее воспоминание? Ладно, одно из худших. Да еще и… со стороны того… Черт, черт, черт!

— Грейнджер, — отстраненно констатировал Малфой. Или не Малфой, а она сама малфоевским голосом. Как проснуться от этого кошмара?!

— Какой повод? — только сейчас Гермиона увидела опустошенную на треть бутылку купажного огденовского огневиски и пустой мутный стакан рядом. Она сразу вспомнила, как тогда подумалось, до чего же неуместен Драко Малфой в этом интерьере.