Дневник Сони Колесниковой

Как только прозвенел звонок, в столовую стали стягиваться школьники. Возле раздачи как обычно все галдели, и толкались.

— А ну-ка станьте в очередь, а то не дам ничего! – гортанно заорала тётя Люда, и некоторые сразу присмирели.

— Пошли! – я схватила поднос и направилась за один из столов, выкрашенный грязно-голубой краской. Соседний стол занимали Лена с Колькой.

В столовой стоял галдёж. Ребята стремились не только пообедать, но и поболтать. Я была так сосредоточена, наблюдая за Апраксиным и Евстафьевой, что не сразу сообразила, чей истошный вопль прорезал гомон голосов. Этот крик был полон такой боли и такого отчаяния, что я тут же вскочила со своего места. Волосы на голове зашевелились от этого жуткого и почти нечеловеческого воя.

Гвалт голосов моментально стих, потому что все в растерянности смотрели по сторонам, пытаясь понять, что произошло. Белокурая девочка с огромным бантом хваталась за горло и истошно кричала, её сосед, темноволосый мальчишка хватался за грудь и выл, точно раненный зверь. Я сразу узнала их. Кубракова и Маков, те ребята, которых однажды в коридоре отчитывала Скворцова. В другой стороне вопила отличница Грицаева из девятого "Б", фото которой украшало доску почёта в пионерской комнате.

Учителя, что находились сейчас в столовой, бросились к ним.

В это же время жуткий крик раздался рядом с нами, а за соседним столом корчилась Лена. Колька, покосившись на стакан, отбросил его в сторону, словно ядовитую змею, и засуетился рядом с Евстафьевой.

— Позовите Шрамко! Быстрее! – завопила географичка, что стояла у выхода. – Маргарита Семёновна, выведите всех отсюда!

— Так, проходим на выход и по своим классам! Не толкаемся! Не толкаемся! Кому я сказала? – распоряжалась звонким голосом Маргарита Семёновна, учитель музыки.

Столовая быстро опустела. Мы вышли вместе с остальными.

В моей голове продолжали звучать отчаянные крики пиявцев. Им было больно.

В кабинете творилась настоящая вакханалия. Ребята, рассевшись по своим местам, встревожено шептались, пока дожидались учителя биологии Марину Александровну. Когда я выходила из столовой, она всё ещё находилась там, суетясь вокруг вопящих пиявцев.

— Интересно, чё теперь будет? – почесав свою кудрявую макушку, спросил Лешка Дудкин.

— Да ниче хорошего, — буркнула Вика Бойкова. – Сейчас налетит СЭС, и Благовестному влетит по первое число!

— По дороге сюда мне один пацан по секрету сказал, что повара в одну из кастрюль мышьяк бросили! – заговорщицким тоном поведал нам Игорь Кулаков.

— Ой, Кулак, да чё ты несёшь? Какой ещё мышьяк? – хмыкнула Аня Смирнова и закатила глаза. – Ниче лучше не придумал?

— Ну а чего им всем плохо стало? – не унимался Игорь. – Я всегда знал, что эта тёть Люда маньячка! Руки у неё видали какие? Не удивлюсь, что этих жмуриков возле школы она кокнула! И кровь у них всю выпила!

— Ну ты и придурок, Кулак! – сказала Наташа Пронина.

Ребята продолжали подтягиваться в класс. Ваня Мальцев, тяжело дыша, зашёл последним.

— Народ! Скворчиха там разошлась не на шутку! – сказал он, привлекая всеобщее внимание. — Орёт на поваров, на учителей, — он усмехнулся. — Даже Благовестному от неё досталось!

Мы с Юркой переглянулись.

— Надо бы послушать, что она скажет, — прошептала я, а Юрка кивнул.

— Только у нас урок сейчас, — напомнил он, а в класс как раз вошла Марина Александровна. – А когда он закончиться, они там уже все разойдутся.

Я это тоже понимала, поэтому, недолго думая, подняла руку.

— Что случилось, Колесникова? – поинтересовалась биологичка.

— Можно выйти, Марина Александровна? – спросила я. — Мне что-то не очень хорошо, — я схватилась за живот, а по лицу учителя скользнула болезненная судорога.

— Что же ты раньше молчала? Квартин, проводи её, если что, сразу зови меня! – она нервно поправила очки в роговой оправе.

— И куда мы? – поинтересовался Юра, как только мы вышли из класса.

— Нужно найти Скворцову. Пошли в столовку, она наверно ещё там, — кивнула я.

Но далеко уйти у нас не получилось. Добравшись до пролёта второго этажа, мы с Юркой услышали тихие взволнованные голоса, заставившие нас вжаться в стену и замереть.

— Да вы хоть понимаете, что здесь сейчас начнётся, Игорь Иваныч? –голос Скворцовой звенел металлом. – Да СЭС от нашей школы камня на камне не оставит! А вас, между прочим, снимут!

— Ой, Зинаида Александровна, мне сейчас не до ваших вот этих! – заговорил директор. – Мне уже позвонил Кривонос. Ему кто-то донёс, что в нашей школе случилось массовое отравление, и теперь он сюда едет! Вот это проблема, а не ваши там всякие!

— А потому что нечего было вызывать скорую! Я говорила Шрамко, что ничего страшного, оклемаются! — припечатала завуч. – Но нет! Она уже растрезвонила всем! Конечно, скорая сразу сообщила куда надо! Вот Кривонос и узнал!

— По-вашему, я должен был все пустить на самотёк? – запыхтел как чайник директор. – Смолчать нужно было? Я уже достаточно молчал, Зинаида Александровна!

— Не обязательно было поднимать такую шумиху! – зашипела Скворцова.

— Ну знаете ли, Зинаида Александровна! – в голосе директора сквозило искренне недоумение. – Пока здесь я директор, и вы будите слушать мои распоряжения!

Раздались звуки торопливых шагов.

— Пошли обратно, — прошептал Юрка, а я кивнула.

Мы уже собирались броситься вверх по лестнице, как вдруг голос Скворцовой, раздавшийся за нашими спинами, заставил нас застыть на месте.

— Колесникова, Квартин, потрудитесь объяснить, почему вы не на уроке?

Мы повернулись, поймав на себе убийственный взгляд Зинаиды Александровны. Её лицо раскраснелось после спора с Благовестным.

— Мне плохо стало, Зинаида Александровна, — промямлила я, и получилось почти правдоподобно.

Взгляд Скворцовой был острым, и резал, словно лезвие бритвы.

— Не очень-то похоже, что ты отравилась, Колесникова. Живо на урок! — склонившись к ним ближе, приказала Скворчиха, а в её голубых глазах застыл лёд.

— Мы уже уходим! – произнёс Юра, и, взяв меня за руку, потянул обратно наверх, в кабинет биологии. А я спиной ощущала пронзающий взгляд Скворцовой до тех пор, пока мы не сошли с лестницы.

— Это она стратилат, — озвучила я нашу общую мысль. Юрка даже спорить не стал, лишь кивнул, соглашаясь.