Дневник Сони Колесниковой

XII

Запись сделана 30 сентября 1986 года.

Вторник, 15:30.

Все ребята, которые по версии Благовестного "отравились", были направлены в ближайшую больницу. Те же, кого миновала эта участь, как обычно сегодня к восьми утра явились в школу, где последним уроком по расписанию стояла физкультура. С недавних пор я перестала любить этот урок. Даже физика теперь казалась мне не такой ужасной. Наверно потому что Ольга Викторовна не пьёт кровь учеников, как Парамонов.

На сегодняшнем уроке он не давал нам спуску. Сначала мы носились как оголтелые по залу, а потом физрук заставил нас делать упражнение на пресс из положения лежа. На оценку. Мне в пару досталась Вика Бойкова, которая не отличалась особой выносливостью.

— Бойкова, давай! Давай! – подгонял Геннадий Петрович. – Чего разлеглась?

— Я больше не могу, Геннадий Петрович! – захныкала Вика, откинувшись на деревянный пол, выкрашенного в тёмно-зелёный цвет.

— Давай, не филонь! – гаркнул физрук. – А то трояк за четверть выведу!

— Геннадий Петрович! – чуть ли не плакала Вика. – Мне нельзя трояк, я же отличница! Меня тогда в комсомол не возьмут!

— Тогда и не филонь!

Из последних сил Бойкова доделала упражнение, и, тяжело дыша, повалилась на пол снова.

— Ну вот! – похвалил Геннадий Петрович. – Можешь, когда хочешь! Колесникова, твоя очередь!

Я без труда выполнила упражнение, а поднявшись, наткнулась на пристальный взгляд Смирновой.

— Молодец, Колесникова! – громко похвалил физрук. – После урока зайди ко мне в кабинет.

Всё внутри меня похолодело от его слов, и неосознанно я потянулась к кресту на шее, а глазами принялась искать Юрку в зале. Мне до сих пор не удалось забыть ужасающие звуки, с которыми физрук пил кровь Игоря, и меня затошнило.

— Сонь, всё нормально? Ты побледнела, — поинтересовалась Вика.

— Это от перенапряжения, — отмахнулась я.

Вскоре прозвенел звонок, и я пошла в сторону кабинета физрука. Похолодевшими пальцами приоткрыла дверь, и, прокашлявшись, чтобы привлечь его внимание, застыла в проёме.

— Проходи, Колесникова, — оторвав взгляд от журнала, который заполнял до моего появления, сказал физрук. Я нехотя сделал шаг в его сторону, и двери за моей спиной закрылись.

Физрук ещё какое-то время делал пометки в журнале, отмечал отсутствующих, ставил оценки, а когда закончил, внимательно посмотрел на меня. В его глазах я заметила странный блеск, и мой желудок сжался.

— Так, Колесникова, — начал Геннадий Петрович, сложив руки перед собой. – Бегать любишь?

— Люблю, — кивнула я.

— Хочу предложить тебе место в нашей спортивной команде, — сказал он, не сводя с меня цепкого взгляда. – Будешь выступать за нашу школу.

— А разве школьная команда не в полном составе? – спросила я.

— Колесникова, — сказал он, поднимаясь со своего места и двигаясь в мою сторону. Чувство тревоги прожгло мне нутро. – Бегаешь ты получше некоторых в нашей команде. А нам такие люди как раз нужны. Сделаем Смирнову запасной.

— Как-то не по-людски это получается, Геннадий Петрович.

— Колесникова, — он остановился напротив, вперив в меня пристальный взгляд, в глубине которых таилась что-то пугающее. – То, что ты не хочешь отстаивать честь нашей школы, вот это не по-людски!

Я промолчала.

— Вот что, Соня, — сказал физрук. – Ты подумай, а как надумаешь, сообщи мне. Нужды коллектива важнее собственных!

Я выскочила из кабинета и поспешила в раздевалку. Знаю я, к чему клонил Парамонов. Решил и меня затянуть в вампирские силки, расставленные по школе Скворцовой!

Уже возле самых дверей раздевалки до меня стали долетать обрывки фраз. Я остановилась, прислушиваясь.

— Да я ей все волосы повырываю, если она займёт моё место в школьной команде! – злилась Смирнова.

— Правильно! – подначивала её Катька Чебакова. – Будет знать, как лезть, выскочка приезжая!

Я больше не стала слушать, и, громко хлопнув дверью, вошла в раздевалку.

— Колесникова, если только вздумаешь сунуться... – сразу напустилась на меня Аня.

— И не собиралась, — перебила я её и принялась переодеваться.

— Врёшь! – не поверила Аня, подойдя ближе. – Если только врёшь, знаешь чё я с тобой сделаю?

— И что же? – я выставила вперёд подбородок. Мне уже порядком надоела Смирнова со своими угрозами и подколками.

— Нарываешься, Колесникова? – не отступала та. Катька Чебакова подошла ближе, и в глазах её горел азарт. Она явно ждала, что мы подерёмся, подначивая Смирнову.

Может этому и суждено когда-нибудь случиться, но точно не сегодня. В раздевалку стали заходить девочки из другого класса, и нам пришлось разойтись по разным углам. Катька при этом выглядела расстроенной. Она хотела посмотреть драку.

— Я с тобой ещё не закончила, Колесникова! – пообещала Смирнова, и они с Чебаковой вышли из раздевалки.

Запись сделана 01 октября 1986 года.

Среда, 18:20.

Кажется пиявцы, которых увезли в больницу, нашли способ как им "подлечиться". Хотя вполне возможно, что это были очередные жертвы для ритуала стратилата.

Утром Ванька Мальцев залетел в класс с перекошенным от возбуждения лицом.

— Народ! — завопил он. — Вы слыхали? Вчера вечером недалеко от больницы сразу несколько жмуриков нашли! И ни у кого из них не было ни капли крови!

— Сколько их уже? – растеряно спросила Вика Бойкова, дёргая кончик своей тонкой косички.

— Если всех посчитать, то девять получается, — заявил Ваня. – А ещё отец сказал, что все жмурики родились тринадцатого числа, только месяцы разные. Вот совпадение!

Мы с Юркой переглянулись. Я сильно сомневалась, что это простое совпадение.

— Блин, в нашем районе точно маньячило какой-то завёлся! Под вампира косит, сволочь! — Лёшка Дудкин передёрнул плечами.

— Я о том и говорю! — Ваня наконец прошёл к своей парте и сел. — Отец сказал, что по одному лучше не ходить.

— Зассал, Мальцев? — хохотнул Игорь Кулаков. — Теперь папка тебе водить в школу будет? А может, мамка?

— Сам ты зассал! — Мальцев покраснел от злости, но приход Ольги Викторовны оборвал их словесную перепалку.

Мне же было предельно ясно, что никакого маньячилы в нашем районе нет. Это всё пиявцы и стратилат со своим ритуалом. Но отец Вани Мальцева всё же прав, и по одному лучше не ходить. Именно поэтому я решила дождаться сегодня Сашку с кружка, чтобы пойти домой вместе с ним.

За окном накрапывал мелкий дождь, делая ожидание ещё более унылым. Жаль, что Юрка не смог остаться со мной. Но Тамаре Павловне понадобилась его помощь, поэтому сразу после уроков он пошёл домой. В последнее время мы проводили с ним так много времени, что я уже привыкла к его постоянному присутствию. Он был надёжным товарищем, но всё чаще я ловила себя на мысли, что мне нравится Юрка. По-настоящему нравится. Стоит только ему появиться рядом со мной, в груди разливается приятное тепло, и отчего-то хочется всё время улыбаться. Хотя поводов для улыбок в последнее время не слишком много.

За своими рассуждениями я и не заметила, как ко мне подошла Зинаида Александровна, непостижимым образом оказавшаяся в коридоре.

— Колесникова! Как удачно ты мне попалась! – проговорила она. – Мне тут Геннадий Петрович сказал, что ты не хочешь вступать в школьную спортивную команду. — Почему отказываешься?

— По предметам не успеваю, Зинаида Александровна.

— Это по каким таким предметам ты не успеваешь?

Скворцова прищурилась.

— По физики, — не совсем уверенно проговорила я.

Зинаида Александровна склонилась ко мне чуть ближе, и от страха я перестала дышать.

— Ты чего это придумываешь, Колесникова? – она прямо резала меня своим острым взглядом. – У тебя нет "хвостов", да и школьную программу ты усваиваешь хорошо.

Мои глаза удивлённо распахнулись. Откуда она знает? Будто прочитав всё на моём лице, Скворцова пояснила:

— Колесникова, я заведующий учебной частью, это моя работа знать о вашей успеваемости! Так что ты мне не дури! Если Геннадий Петрович сказал, что надо, значит надо!

Возразить я не успела — из кабинета физики, где проходил шахматный кружок, потянулась вереница мальчишек. Сашка вышел одним из первых и побежал ко мне.

— Здрасти, — промямлил он, заметив Скворцову.

— Здравствуй, Саша, — сказала Зинаида Александровна, растянув свои губы в улыбке. – Вот, Софья, бери пример с брата! Он всё успевает! Скоро Андрей Борисович и его на соревнования возьмёт, да? — она потрепала Сашку по голове.

Уходя, Скворцова бросила на него ещё один взгляд, и от этого взгляда мне стало не по себе.

Запись сделана 02 октября 1986 года.

Четверг, 19:35.

Сегодня мы снова виделись с Носатовым.

Как только закончились уроки, мы с Юркой вышли на улицу, где накрапывал мелкий дождик. Припаркованный чуть в стороне от школы уазик я заметила сразу.

— Смотри, там кажется Носатов, — я кивнула в сторону машины. — Интересно, зачем он приехал?

— Сейчас узнаем, — сказал Юрка, и направился прямиком к уазику. Я последовала за ним, на ходу стирая влагу, что оставлял на лице дождь.

Стоило нам вплотную приблизиться к машине, как задняя дверь, которую подтолкнули изнутри, распахнулась, и мы с Юркой, пригнув головы, забрались внутрь. Носатов, снова весь в чёрном, сидел на одном из боковых сидений. При свете дня его шрамы выглядели ещё ужаснее. Интересно, как он их заработал? Неужели пиявцы потрудились?

— Слышал о вашей диверсии в школьной столовой, — вместо приветствия сказал он, и в его голосе слышалось одобрение. — Молодцы! Хотя, не думал, что у вас всё получиться.

Я уже хотела возмутиться, но Носатов кивнул на сидения напротив.

— Ладно, оставим лирику! Садитесь! Дело есть!

Мы с Юркой заняли указанные места.

В прошлую нашу встречу я не заметила, что уазик так захламлён, зато сейчас, при свете дня это прямо таки бросалось в глаза. Чего здесь только не было: мотки пеньковой верёвки, крюки, покрытые ржавчиной, мешки с неизвестным содержимым, бутылки с водой. Почему-то я решила, что в них именно вода, и скорее всего, святая. Всё разбросано как попало, но казалось, доктору это ничуть не мешало.

Порывшись всё в том же чемоданчике, как оказалось, он был коричневого цвета, и, выудив из его недр какие-то бумажки, Носатов посмотрел на нас.

— Не знаю, кто такой этот Кривонос, но про ритуал он вам не соврал.

— То есть, если у стратилата всё получиться, то он сможет спокойно разгуливать на освящённой земле? И крест ему будет не страшен? — Юрка выпучил глаза.

— Если провести ритуал по всем правилам, то да, — Носатов уставился в свои бумажки, что держал в руках. — Для этого двенадцати пиявцам нужно собрать кровь двенадцати человек до последней капли.

— Подождите, подождите! Двенадцати? — перебила я. — Их же тринадцать!

— Тринадцать, — согласился Носатов. — Только вот тринадцатый пиявец должен быть кровным родственником самого стратилата.

Теперь пришёл мой черёд выпучить глаза.

— То есть, кто-то из пиявцев является родственником Скворцовой?

— Выходит, что так, — Носатов снова взялся за бумажки, исписанные угловатым и неразборчивым почерком. — Так вот, пиявцы должны собрать кровь двенадцати людей и отдать её стратилату в полнолуние рядом с освящённой землей. Возле церкви, например, или храма. Только вот на этот раз пиявцы погибнут все за раз, а не в течение года как происходило до этого.