Мариуполь

13 МАРТА

Накал боев в районе маслобойни не ослабевал, но все же стало полегче, так как 9-й полк далеко продвинулся на юг по промзоне. Были захвачены склады фирмы «Сладкая жизнь», которая развозила сладости и напитки по всей Донецкой области. Бойцы на позициях мыли ноги «Боржоми», так как часто другой воды не было. Везде стояли ящики с конфетами и шоколадками.

Мне хотелось побывать на кочегарке, где стояли бойцы нашего батальона, своими глазами посмотреть, что наблюдают оттуда бойцы, в каких условиях они находятся. Наличие беспилотника не отменяет того, что командирам нужно проводить рекогносцировку. Одной съемки с БПЛА недостаточно, чтобы понять, какие трудности будут испытывать бойцы в случае атаки.

У нас сели батареи, и я мог себе позволить куда-то сходить. «Админ», как человек опытный и осторожный, был категорически против, каких-либо походов. Это правильно. Помимо всего прочего на войне нужно выжить, а значит не стоит себя подвергать дополнительному риску. Все же я решил сходить, так как во мне сидел «диванный» полководец.

Нашелся хороший повод, чтобы «Админ» меня отпустил: «Гудвину» нужно было отнести мешки с продуктами, БК и рациями. «Отнести рации» — я вспомнил «Херсона».

Взяли мешки и пошли. Сразу за зданием офиса, где был штаб и располага всех подразделений на маслобойне, был ангар с гаражом. Стояли битые машины, зияли огромные дырки в крыше. Затем мы зашли в какой-то ангар, там тоже горела семечка.

Стены ангара были из профлиста, в одном из них была проделана дырка, через нее нужно было выскочить и быстро метнуться к забору напротив. Эта дырка хорошо наблюдалась с верхних этажей 9-ти этажки. Пока мы шли вдоль забора, мы были в безопасности, а после пролома в заборе нужно было просто сделать рывок к кочегарке. Проем между забором и кочегаркой простреливался противником. Сегодня утром двое наших парней перебегали, и по ним прилетела мина, чудом никого не зацепило.

Я шел за «Гудвином» и понимал — на этого парня можно еще хоть десять мешков навесить, «война дело молодых…», а с другой стороны — «лекарство против морщин…». Война не даст тебе состариться, то ли душой, то ли телом, кому как повезет.

Я рванул от пролома в заборе к кочегарке, чувствую, что я со всей своей массой, бронником, каской, разгрузкой, автоматом и мешком разогнался, как фура на трассе. Где-то вдалеке послышались выстрелы. «По нам?»

— О, а что ты тут делаешь? — обрадовались знакомые бойцы.

— Да, вот, сигарет вам принес. Вы же тут курить хотите, — отвечаю я.

Конечно, держать позиции в кочегарке было непросто. В сторону противника выходили огромные окна, через них могли залетать боеприпасы, не встречая никаких препятствий. Само здание представляло из себя помещение, внутри которого стояли котлы, резервуары с водой и оборудование. Типичная советская котельная. В нескольких местах зияли дырки от танковых снарядов.

Стрелять по врагу парни могли только через эти окна, а значит были уязвимы для любой ответки, не говоря уже о снайперах. Полноценно поддерживать огнем заблокированную группу «Люгера» они не могли. «Гудвин» отдал необходимые распоряжения и мы побежали назад, без мешков — легче.

Вечером нас послали на позиции 107-го полка, состоящего из резервистов. За день до этого им приказали заходить в Мариуполь со стороны Талаковки. Пехоте нужно было пройти 3–4 километра по чистому полю. Несмотря на то, что все эти люди еще три недели назад были гражданскими людьми, они пошли в атаку, и даже достигли окраин города. К сожалению, их быстро оттуда выбили, и они откатились назад. У мужиков был дух, но им банально не хватало опытных младших командиров. Сейчас они должны были повторить атаку в темное время суток. При такой подготовке, безусловно это было самоубийство.

Прибыв на исходный рубеж и увидев резервистов, я еще раз поймал себя на мысли, что картина напоминает даже не Вторую, а Первую Мировую Войну. Атаковать им предстояло без техники, пехота сложила «Мосинки» пирамидкой, грелась у костров. У большинства не было ни броников, ни касок.

К счастью, атаку отложили.