Пленники

1

Экзамены принимали два полковника и генерал. Генерал был доволен ответами Гарника. Его лицо, белое и морщинистое, как лист старой капусты, расплылось в улыбке. Улыбался, казалось, даже стеклянный глаз. И генерал удостоил Гарника вопросами, которые не входили в программу.

— Где вы изучали немецкий?

— В школе и дома.

Генерал продолжал прямо смотреть в глаза Гарника. Это был немецкий вояка старого пошиба.

— Так хорошо учат у вас в школах?

Гарник сманеврировал:

— Больше я обязан своим домашним. Мой отец был богатым человеком, нанял для меня учителя. Сам он тоже очень любил немецкий…

— Так, — кивнул генерал, снова подумал и повернулся к полковникам.

— Кем он был в армии? Радист? Отлично! Молодого человека нужно отметить… В Берлине бывали?

Нет, Гарник не бывал в Берлине.

— Из них, видно, никто не видел Берлина, — сказал генерал. — Господин полковник, организуйте группу лучших курсантов, пусть съездят на экскурсию. Это вам награда за добросовестную учебу. Идите.

Ни похвала генерала, ни перспектива поездки в Берлин не обрадовали Гарника. Ходили слухи о скором отправлении на фронт, а ему вовсе не хотелось принять под свое командование какой-нибудь немецкий взвод.

Но он не мог отказаться от участия в экскурсии, это вызвало бы ненужные подозрения.

Состав группы экскурсантов определился через несколько дней. Руководителем ее был назначен один из полковников, принимавших экзамен; в помощники ему дали двух младших офицеров и гида. Таким образом, на пятнадцать экскурсантов приходилось четыре руководителя.

Еще до отъезда гид приступил к обработке своих слушателей.

— Я родился и вырос в Берлине и очень люблю этот город. Это самый лучший город в мире. Надеюсь, что эта поездка будет иметь в вашей жизни очень большое, я бы даже сказал — громадное значение. По возвращении вам найдется что рассказать вашим подчиненным и землякам…

Так вот с какой целью делается эта экскурсия! Немцы уверены, что из Берлина они вернутся подавленными могуществом немецкого райха и будут усерднее пропагандировать необходимость сражаться под знаменами фашизма.

На курсах Гарник сдружился с Рубеном Погосяном — ботаником по образованию. До войны Погосян работал в ереванском Тресте озеленения. Кроме немецкого, он в совершенстве владел также английским языком. Как и Гарнику, знание языка обеспечило ему отличные оценки на экзамене. Оба открылись друг другу не сразу. Выяснилось, что Погосян тоже ненавидел фашизм, а Гитлера называл бесноватым шутом.

Выслушав дифирамбы гида, он сказал:

— Конечно, Берлин — большой город. Только найдешь ли там настоящий армянский шашлык?

Гид не знал, что такое шашлык. Несколько человек наперебой стали объяснять ему:

— Шашлык, господин лейтенант, большей частью делается из баранины. Лучше всего, конечно, из молодого барашка. Разрезают мясо на куски, добавляют чеснок, пряности, травы, перемешивают мясо с нарезанной зеленью, а на следующий день нанизывают его на вертела и поджаривают на огне с перцем и баклажанами. А подают с тонким армянским хлебом — лавашом и, конечно, с армянскими винами. Вы, наверное, пробовали наши коньяки, господин лейтенант?

— Не приходилось!.. Не знаю, найдется ли в Берлине этот… шашлык. Но армяне там есть. И даже газета у них своя «Айастан». Вероятно, вам удастся познакомиться с работниками этой газеты.

Все, конечно, поняли, что хотел сказать Погосян: как, мол, ни хорош ваш Берлин, а нам милее родная наша земля. Не понял этого только гид.

Через два дня экскурсанты были в Берлине. Гид и два лейтенанта целый день возили их по городу, показывая достопримечательности, и только к вечеру доставили в гостиницу. Экскурсантам сразу бросилась в глаза подавленность населения германской столицы. На лицах людей не было улыбок, берлинцы выглядели молчаливо-хмурыми. Война требовала все новых жертв. Население жило впроголодь. Все продукты, вплоть до овощей, отпускались по карточкам.

Только в редакции газеты «Айастан» настроение было другим. Экскурсантов там встретили три сотрудника. Высокий, с тонкими усиками журналист внимательно оглядел каждого из гостей, потом прошел за большой письменный стол.

— Разрешите приветствовать вас! Мы гордимся тем, что в сегодняшний, поистине счастливый день, принимаем у себя будущих офицеров армянской армии. Вы закладываете основание новой армянской армии. Какая волнующая страница в истории нашего народа! Наконец-то мы, армяне, будем иметь свою армию. Об этом, право, стоит написать в нашу газету. Неужели никто из вас не подумал об этом?

Никто не отозвался на это предложение. Беспокойно поерзав на месте, журналист решил не повторяться.

— Ну, как вам понравился Берлин?..

Об этом можно было поговорить. Но в эту минуту открылась дверь и в редакции появился в сопровождении свиты из офицеров какой-то генерал.

Журналист вскочил с места и радостно воскликнул:

— О, господин Дро!..

Генерал поздоровался со всеми курсантами.

— Ваши питомцы, господин генерал! — с явным подобострастием сказал журналист.

Дро как бы не обратил внимания на эти слова и стал задавать вопросы:

— Сколько вас?

— Пятнадцать.

— В Берлине вы впервые?

— Впервые.

— Нравится ли вам?

— Большой город.

Генерал ткнул пальцем на того, кто ему отвечал:

— Говоришь, большой город? С Ереван будет?

— Нет, наш Ереван больше, господин генерал.

Ответ вызвал общий смех. Расхохотался и Дро.

— Больше? Неужели больше?

— Так точно, господин генерал. Еревану около двух тысяч лет. Берлин ему во внуки не годится.

— А, вот ты что имел в виду!., А кто из вас Адоян, Погосян, Бархударян и Саакян?

Все четверо поднялись.

Дро пристально посмотрел на них.

— Молодцы! О вас отзываются, как о самых способных учениках.

Гарник почувствовал, что краснеет. Более неприятной похвалы он не удостаивался, пожалуй, за всю свою жизнь.

— Садитесь! Я очень доволен тем, что задумана эта экскурсия. Вы здесь многое увидите… и будете знать, за что надо бороться. Конечно, ваши занятия были недолгими. Но условия не позволяют сколько-нибудь продлить их. Решаются судьбы народов. Настало, наконец, время, когда становится ясна и будущность нашей, армянской нации. Надеюсь, вы рады услышать, что легиону подарил знамя сам верховный главнокомандующий, канцлер Адольф Гитлер. Это означает, что нашим покровителем отныне будет Германия — самое мощное государство на земле. Сопротивление большевиков очень скоро будет окончательно сломлено. Никакая сила не может выдержать натиска непобедимой германской армии. Я, кстати, только что возвратился с фронта и знаю, какой страшный удар готовится русским…

Речь Дро затянулась. Около получаса он распространялся о превосходстве немецкого оружия. И вдруг, прервав себя на полуслове, взглянул на часы и вскочил.

— Мне надо уходить. Итак, надеюсь встретиться с вами в Ереване.

Погосян с улыбкой обратился к нему:

— Господин генерал, кажется, здесь только мы двое ереванцы. Запомните мой адрес на всякий случай. Я живу на улице Налбандяна…

Он хотел назвать номер дома Министерства внутренних дел, но осекся: Дро мог знать его. Впрочем, генерал, даже не дослушав Погосяна, снисходительно кивнул ему головой и, довольный своей беседой, вышел из-за стола.

— А вас четверых я уже рекомендовал оставить здесь, для дальнейшего усовершенствования. До свидания!

Он удалился быстрыми шагами очень занятого человека.