Я думаю, что это возможно

Он заметил, как её плечи дёрнулись от резкого глубокого вдоха, но её взгляд всё ещё был прикован к полу. Он покинул комнату, направляясь к камину. Его татуировка наконец стала серебряной.

* * *

Lilian_Silver

Когда Драко вернулся к Забини, было уже почти четыре часа утра. К себе в поместье он вернулся и того позже, ловко избежав натиска вопросов, которыми закидали его друзья. В конце концов, им пришлось удовлетворится расплывчатым описанием обычного перепихона с Пэнси Паркинсон и отпустить его домой принять душ. Он был настолько сам не свой, что даже забыл как следует проклясть Тео, что, оглядываясь назад, вероятно, вызовет в их компании больше подозрений, чем он хотел бы.

Сделав мысленную пометку, что позже он обязательно даст Тео взбучку, Драко вошёл в атриум Министерства и глубоко вздохнул, пробегая глазами список дел на день.

Его разум был затуманен, и он терзался смесью сожаления и чего-то вроде тоски. Спускаясь на лифте, он почувствовал, как у него похолодело в животе при воспоминании о том, с каким каменным застывшим лицом и каким ледянным голосом она велела ему немедленно убираться из её дома.

Что творилось у неё в голове? Он не мог избавиться от ощущения, что сделал что-то очень неправильное. К чему было бередить старые обиды и тревожить раны прошлого. Как будто им снова было по тринадцать, и он позволил ей отвесить ему дерзкую пощёчину.

Уставившись в пол, он направлялся к себе в кабинет в глубокой задумчивости. Застыв в проёме двери, он услышал голос:

— Я до сих пор чувствую себя виноватой.

Он поднял глаза и был потрясён, увидев Гермиону Грейнджер, сидящую в кожаном кресле за богато инкрустированным письменным столом из его фамильного наследства. Это было настолько странное зрелище, что ему понадобилось некоторое время, чтобы собраться с мыслями, а на его лице застыло недоумение.

— Ч...Что? — растерянно пробормотал он.

— Пожалуйста, закрой дверь, — ответила она тихим голосом. Он так и сделал, на мгновение задержав дыхание, прежде чем повернуться к ней лицом.

Она выглядела ужасно: мешки под глазами и болезненно-бледная кожа довершали общий разбитый вид.

Очевидно, она плохо спала, если вообще спала.

Как и он.

Он чувствовал себя немного идиотом, стоя, как столб, у двери собственного кабинета, сжимая в руках стаканчик кофе и портфель, но не мог двинуться с места. Его сердце колотилось в ожидании её слов.

— Я... Я пришла извиниться, — в итоге пролепетала она.

Его глаза расширились от удивления. Он подождал, пока она продолжит.

— Я не должна была так вышвыривать тебя после того, как… ну, ты всего лишь сделал то, о чём я сама просила.

Он настороженно посмотрел на неё. Это было неожиданно, и он не мог не задаться вопросом, что же у неё на душе. Она продолжала:

— После того, как я... кончила… Я почувствовала себя так ужасно. Как будто я предала себя или что-то в этом роде. Предала все свои ценности.

Его осенило понимание. Она стыдила себя за то, что можно было расценить просто как необычную фантазию, не более того. И всё же он мог понять серьёзность её переживаний. Охваченный внезапной потребностью уверить её в этом, он шагнул вперёд, поставил свой кофе и портфель и наклонился к ней через стол.

— Послушай, Грейнджер, я понимаю. Тебе кажется, что так ты унижаешь своё собственное наследие. Как ни странно, но у меня есть некоторый опыт в этом вопросе.

Она подняла на него глаза, и он заметил, как в них блеснули слёзы.

— Дело в том, что ты слишком глубоко копаешь. Ты не можешь винить себя за то, что тебе доставляет удовольствие. Это был просто секс. И всего лишь один раз.

— Тогда почему я не могу перестать думать о том, когда мы сможем повторить это снова, — вскрикнула она. Агрессивная сексуальная энергия буквально потрескивала между ними, напряжение было почти осязаемым.

Он её прекрасно понимал. Его тоже преследовали подобные мысли с тех пор, как он покинул её дом.

Её глаза впились в его лицо, и он понял, что не смог бы отвести от неё взгляд, даже если бы от этого зависела его жизнь.

— Иди сюда, — тихо сказал он, и, к его удивлению, она повиновалась.

Как только она оказалась перед ним, он заметил, что на её шее всё так же красовались тёмные засосы. Она даже не потрудилась их замаскировать. Он протянул руку и обвёл их большим пальцем, а затем наклонился, и, застыв всего в дюйме от её губ, прошептал прямо в них:

— Прости, что был таким грубым.

— Прости, что я попросила тебя быть таким,— ответила она, прежде чем их губы слились в настолько страстном поцелуе, что между ними едва не посыпались искры. Она оттеснила его к столу и принялась расстёгивать пуговицы на его рубашке.

Придя в себя, он нежно взял обе её руки в свои и отстранился.

— Ты... ты уверена, что... то, что между нами… это хорошая идея?

Она посмотрела на него с очень лёгкой улыбкой. И в этот момент она показалась ему по-настоящему неотразимой, вся взъерошенная, уставшая и потерявшая контроль из-за него.

Наконец она прикусила нижнюю губу и ответила:

— Я думаю, что это возможно...