Ведьмы Плоского мира

— Прошу прощения, — пробормотал он. — Э-э…

— Пожалуйста, моя карточка, — сказал Казанунда.

Веренс взглянул на нее и удивленно поднял брови.

— А, — отозвался он. — Э. Гм. Так-так-так. Второй, значит?

— Но мы работаем, — кивнул Казанунда. Веренс виновато оглянулся и наклонился к уху гнома.

— На пару минут можно тебя? Хотел кое о чем спросить…

На свадьбе ланкрские народные танцоры снова собрались вместе и неожиданно обнаружили, что им очень трудно разговаривать друг с другом. Некоторые из них машинально приплясывали во время разговора.

— Итак, — сказал Джейсон, — кто-нибудь что-нибудь помнит? Что-нибудь внятное?

— Я помню начало, — отозвался второй ткач Портной. — Отчетливо помню начало. И пляски в лесу. Но Представление…

— Там были эльфы, — подсказал жестянщик Жестянщик.

— Они все и испортили, — нахмурился извозчик Кровельщик. — А еще все громко кричали.

— А еще был кто-то с рогами, — припомнил Возчик, — и большой…

— Все это нам просто приснилось, — подвел итог Джейсон.

— Эй, Возчик, посмотри-ка сюда, — окликнул Ткач, подмигнув остальным танцорам. — Вон твоя обезьяна. Ты ведь хотел ее о чем-то спросить?

Возчик прищурился.

— Еще как, — сказал он.

— На твоем месте я бы непременно воспользовался столь удобным случаем, — промолвил Ткач с некоторым злорадством, которое всякие умники частенько проявляют по отношению к простакам.

Библиотекарь мило беседовал с Думмингом и казначеем, но немедленно обернулся, когда Возчик ткнул его в бок.

— Значит, ты бывал в Ломте? — спросил Возчик своим обычным панибратским тоном.

Библиотекарь посмотрел на него с вежливым непониманием.

— У-ук?

Лицо Возчика растерянно вытянулось.

— Но это ведь там ты засовывал куда-то орех?

Библиотекарь одарил его странным взглядом и покачал головой.

— У-ук.

— Ткач! — закричал Возчик. — Обезьяна говорит, что не засовывала орех туда, где не светит солнце! А ты говорил, что засовывала! Говорил ведь, правда? — Он повернулся к библиотекарю. — Она не засовывала, Ткач. Видишь, я знал, что ты все врешь. Ты просто тупой. В Ломте не водятся обезьяны.

От них двоих во все стороны начала распространяться тишина.

Думминг Тупс затаил дыхание.

Библиотекарь взял со стола здоровенную бутыль и похлопал Возчика по плечу. Потом наполнил его бокал и похлопал Возчика по голове.

Думминг успокоился и вернулся к своему занятию. Он привязал нож к шнурку и с мрачным видом принялся наблюдать за его вращением…

Когда Ткач возвращался той ночью домой, на него напал загадочный разбойник и сбросил его в реку Ланкр. Никому так и не удалось выяснить почему. Никогда не подначивайте волшебников, особенно приматообразных. Они церемониться не станут.

Гости потихоньку расходились.

— Скоро она начнет задумываться о своем месте в жизни, — сказала матушка Ветровоск, возвращаясь домой вместе с нянюшкой и полной грудью вдыхая ароматный ночной воздух.

— Она — королева. И место у нее достаточно высокое, — откликнулась нянюшка Ягг. — Почти как у ведьмы.

— Да, но… Задирать нос не стоит, — покачала головой матушка Ветровоск. — Да, у нас есть превосходство, но мы ведем себя скромно и не выставляемся. Никто не может обвинить меня в том, что я когда-нибудь вела себя нескромно и неблагопристойно.

— Лично я всегда считала тебя слишком уж застенчивой, — подтвердила нянюшка Ягг. — И когда заходила речь о скромности, всегда говорила людям, что более скромного человека, чем Эсме Ветровоск, не найти.

— В сторонке тихо делала свое дело, ничего не требовала…

— О да, тебя почти не было видно, — подтвердила нянюшка Ягг.

— Гита, не перебивай.

— Извини.

Некоторое время они шли молча. Это был теплый сухой вечер. На деревьях пели птицы.

— Странно даже подумать. Наша Маграт вышла замуж, ну и все остальное…

— Что ты имеешь в виду под остальным?

— Ну, ты понимаешь… она ведь замужем, — попыталась объяснить нянюшка. — Я дала ей несколько полезных советов. Типа, ложась в постель, не скидывать с себя всю одежду разом. Чтобы у мужчины интерес сохранялся.

— Например, ты всегда оставляла шляпу.

— Верно.

Нянюшка помахала колбасой на веревочке. Она придерживалась мнения, что запастись продуктами, тем более бесплатными, никогда не повредит.

— Да, свадебный пир удался на славу. А Маграт просто светилась.

— А мне она показалась раздраженной и взволнованной.

— Именно от этого невесты и светятся.

— Впрочем, ты права, — согласилась матушка Ветровоск, которая шла чуть впереди. — Ужин удался. Никогда раньше не пробовала, ну, как ее, Вегетарнскую Дуэту.

— Когда я выходила замуж за господина Ягга, нам на стол в виде специального блюда подали три дюжины устриц. Хотя, честно признаться, сработали не все.

— И каждому гостю выдали по кусочку свадебного пирога в маленьком пакетике. Приятно… — сказала матушка Ветровоск.

— Да. А знаешь, говорят, если положить этот кусочек под подушку, то ночью увидишь своего будущего му… — Язык нянюшки запнулся сам о себя.

Нянюшка даже покраснела — что было для нее совсем не характерно.

— Все в порядке, — успокоила матушка. — Я не обиделась.

— Извини, Эсме.

— Все где-то когда-то происходит. Я знаю. Точно знаю. Все где-то происходит. И заканчивается одним и тем же.

— Это очень контининуумные мысли, Эсме.

— Пирог был вкусным, — вспомнила матушка, — но… сейчас… не знаю, почему… сейчас, Гита, прямо сейчас… мне почему-то очень хочется конфет.

Последнее слово повисло в воздухе эхом ружейного выстрела.

Нянюшка замерла. Ее рука машинально потянулась к карману, в котором всегда лежали покрытые пылью леденцы. Она уставилась на затылок Эсме Ветровоск, на тугой пучок седых волос, торчащих из-под полей остроконечной шляпы.

— Конфет? — переспросила она.

— По-моему, у тебя есть пакетик, — не оборачиваясь, бросила матушка.

— Эсме…

— Гита, ты ничего не хочешь мне рассказать? Например, о пакетике конфет, который некогда так удачно подвернулся под руку?

Матушка Ветровоск по-прежнему не поворачивалась к ней.

Нянюшка смущенно опустила взгляд.

— Нет, Эсме, — смиренно ответила она.

— Я знаю, что ты ходила к Верзиле. И как ты туда вошла?

— Ну, при помощи одной подковы. Особой подковы.

Матушка кивнула.

— Гита, не стоило ввязывать его в эти дела.

— Да, Эсме.

— Он так же коварен, как и она.

— Да, Эсме.

— Ты решила применить против меня упреждающую смиренность?

— Да, Эсме.

Они зашагали дальше.

— А что это был за танец, в который пустился Джейсон с друзьями, когда все напились?

— Это Ланкрский Танец с Палками и Ведром, Эсме.

— И он разрешен законом?

— Официально в присутствии женщин его нельзя исполнять, — ответила нянюшка. — Иначе он считается сексуально оскорбительным.

— И мне показалось, что Маграт очень удивил тот стишок, который ты продекламировала на приеме.

— Стишок?

— Я имею в виду, тот самый, с характерными жестами.

— Ах этот…

— Я видела, как Веренс что-то записывал на салфетке.

Нянюшка запустила руку в бесформенные глубины платья и достала полную бутылку шампанского, которая, по идее, никак не могла там помещаться.

— Должна сказать, она выглядела счастливой, — усмехнулась она. — Грязные обрывки платья и кольчуги. Эй, а знаешь, что она мне поведала?

— Что?

— Помнишь тот старый портрет королевы Иней? На котором она в железном лифчике? Рядом с колесницей с шипами и ножами? Так вот, Маграт сказала, что ей помогал… дух королевы Иней. Мол, в этих доспехах она делала такое, о чем раньше и подумать не смела.

— Ничего себе, — откликнулась матушка.

— Ох уж этот смешной старый мир, — согласилась с ней нянюшка.

Еще некоторое время они шли молча.

— Значит, ты так и не сказала ей, что королевы Иней никогда не существовало?

— Зачем?

— Старый король Лулли придумал ее только потому, что посчитал, будто нашему королевству не хватает романтической истории. Он был немного помешан на этой романтике. Даже доспехи приказал выковать.

— Знаю. Муж моей прабабки выковал их из жестяной ванны и пары кастрюль.

— Думаешь, не стоит рассказывать ей об этом?

— Не стоит.

Матушка кивнула.

— Странно, — задумчиво промолвила она. — Маграт осталась прежней, даже после того как полностью изменилась.

Нянюшка Ягг достала из недр передника деревянную ложку. Потом сняла шляпу и аккуратно спустила вниз миску со сливками, кремом и желе[85].

— Ха, никак не пойму, чего ты все время воруешь еду? Веренс и так отдал бы тебе целую ванну этого добра. Ты же знаешь, что сам он не притрагивается к заварному крему.

— Так веселее, — ответила нянюшка. — Заслужила я хоть немного веселья?

Тут густые кусты на обочине затрещали, и на дорогу выскочил единорог.

Он был в бешенстве. Он был раздражен. Он находился не в своем мире. Кроме того, им управляли.

В сотне ярдов от ведьм зверюга остановилась, угрожающе опустила рог и принялась бить копытом.

— Ничего себе! — воскликнула нянюшка Ягг и уронила добытый тяжким трудом десерт. — Скорее! Рядом есть дерево. Бежим!

Матушка Ветровоск покачала головой.

— Нет. На этот раз убегать я не буду. Стало быть, она не смогла победить меня раньше и решила натравить на меня эту животину!

— Да ты только посмотри, какой у него рог.

— У меня хорошее зрение, — спокойно откликнулась матушка.

Единорог опустил голову и бросился вперед. Нянюшка Ягг метнулась к ближайшему дереву и, подпрыгнув, схватилась за нижнюю ветку…

А матушка Ветровоск сложила руки на груди.

— Эсме, скорее!

— Нет. Тогда я не могла мыслить так ясно, как сейчас. От некоторых вещей убегай, не убегай…

Белый призрак несся по аллее деревьев — тысяча фунтов мышц толкала вперед двенадцать дюймов сверкающего рога. Единорога окутывали клубы пара.

— Эсме!

Время кругов близилось к концу. Кроме того, теперь матушка понимала, откуда в ее голове взялись призрачные мысли других Эсме Ветровоск.

Быть может, некоторые из Эсме жили в мире, которым правили эльфы. Или давно умерли. Либо доживали, по их мнению, счастливую жизнь. Матушка Ветровоск редко желала чего-либо, поскольку считала любые желания пустыми сантиментами, но сейчас она ощущала легкое сожаление, что ей не удалось встретиться со своими «сестрами».

Быть может, некоторым Эсме Ветровоск придется умереть — сейчас, на этой дороге. Что бы ты ни делала, это означает лишь то, что миллионы копий тебя делают совсем другое. Кто-то умрет… Она чувствовала их смерти… смерти Эсме Ветровоск. И ничем не могла помочь, потому что в ход событий нельзя вмешиваться.

По миллиону травянистых склонов бежала девушка, на миллионах мостов девушка делала выбор, на миллионах дорог стояла женщина…

Все разные и все одинаковые.

Ради всех них она должна была оставаться собой — здесь и сейчас, должна была приложить к этому все силы.

Она протянула вперед руку.

В нескольких ярдах от нее единорог наткнулся на невидимую стену. Он попытался остановиться, задрыгал ногами в воздухе, сжался от боли и проделал остаток пути на спине, остановившись у самых ног матушки.