Трое из Лукоморья

Глава 13

Замок графа Рональда Сонфолка производил менее гнетущее впечатление, нежели крепость Кощея. Возможно, причиной тому служила окружающая обстановка. Кощей жил среди дремучих лесов; замок же Сонфолка уютно расположился в окружении роскошных зелёных холмов. Несмотря на пасторальную красоту этой местности, идти сюда пешком было бы утомительно, тем более что, как и всякий уважающий себя граф, Сонфолк жил за пределами городской черты. Для пешего путника дорога была бы слишком долгой, а мы не могли терять столько времени. Поэтому предпочли нанять в Миргороде карету, что позволило добраться до места не более, чем за час.

Оставив кучера присматривать за лошадьми, мы втроём направились ко входу в замок с твёрдым намерением нанести графу визит. Но, как вскоре выяснилось, нашим планам не суждено было осуществиться.

У порога нас встретил лакей, невысокий, аккуратно одетый мужчина лет пятидесяти пяти.

– Что вам угодно, господа?

– Мы хотели бы видеть графа Рональда Сонфолка, – сказал Ярослав. – У нас к нему срочное дело.

– Так ведь это никак невозможно, – растерянно развёл руками лакей. – Разве же вы не слышали? Умер он. Уже месяц тому назад.

– Вот так так, – пробормотал Ярослав.

Мы взволнованно переглянулись. И что же прикажете делать дальше?

– А…кто сейчас управляет замком?

– Графиня, матушка покойного графа. Да только в трауре она. Никого теперь не принимает. Поминки и те прошли в тесном кругу ближайших родственников. Она даже супругу господина Рональда в дом не пустила, – доверительно добавил он, понизив голос.

– А что же, супруга графа не жила вместе с ним в замке? – удивлённо спросила я.

– Так не успела она к нам перебраться, – ответил лакей. – Молодой господин – он ведь прямо в день собственной свадьбы и преставился. Почитай, аккурат после венчания.

– Ничего себе, – присвистнула Дара.

– Да, дела, – протянул Ярослав.

Я ничего не сказала, прислушиваясь к собственным ощущениям. Затылок прямо-таки пекло от чужого взгляда. Я подняла голову, как бы для того, чтобы взглянуть на пролетающих над замком птиц. И увидела в одном из узких высоких окон женский силуэт.

– Ну что ж, боюсь, нам ничего не остаётся, кроме как удалиться, – проговорил Ярослав, нарушая нависшую над замковым двором тишину.

– А может быть… – начала было Дара, но я покачала головой:

– Мы и вправду пойдём. Передайте графине наши соболезнования.

Я не видела никакого смысла в том, чтобы силой врываться в дом.

Лакей поклонился, и мы зашагали обратно. Но далеко уйти не успели. До кареты оставалось не более двадцати шагов, когда сзади послышался топот, и нас окликнул запыхавшийся лакей:

– Господа! Постойте, господа!

Мы послушно остановились. Отдышавшись, лакей продолжил:

– Госпожа просит вас пройти в дом.

Причин отказываться от приглашения у нас не было; напротив, встреча с графиней была целиком и полностью в наших интересах. Поэтому мы проследовали за лакеем обратно к замку и далее вверх по крутой узкой лестнице, на второй этаж. Распахнув перед нами одну из многочисленных дверей, лакей пропустил нас внутрь.

Дверь с лёгким скрипом закрылась за спиной. Графиня, стоявшая у окна, обернулась и окинула нас ничего не выражающим взглядом. Это была высокая, худая женщина лет пятидесяти, с аристократическими, немного резкими чертами лица и безупречной осанкой. Тёмные волосы были собраны в пучок на затылке; их прикрывала полупрозрачная накидка, чёрная, как и всё одеяние графини.

– Я видела из окна, как вы разговаривали с лакеем, – произнесла она ровным голосом, выражавшим столь же мало, сколь и её взгляд. – Вы хотели встретиться с моим сыном, не так ли?

– Совершенно верно, – склонил голову Ярослав. – Мы хотели обсудить с ним одно дело…Мы не знали о том, что произошло.

– Я понимаю, – кивнула графиня. Её тон оставался по-прежнему ровным, но от моего взгляда не ускользнуло то, как крепко она сцепила длинные пальцы. – Мы старались не поднимать вокруг этого лишнего шума. Мой сын скончался месяц назад от сердечного приступа.

– Сколько же ему было лет? – нахмурилась я.

– Тридцать один.

Всё тот же холодный голос и равнодушный взгляд. Только чуть крепче сцепились руки.

– У него что же, с детства было больное сердце?

Графиня покачала головой.

– Нет, он всегда был здоровым мальчиком.

– В таком случае это довольно странно, – заметила я, сама не зная, зачем. – Сердечные приступы действительно случаются у, казалось бы, абсолютно здоровых мужчин, но в более позднем возрасте.

– Я знаю только то, что сказал осматривавший его врач, – сказала графиня. – Это произошло не здесь, а в городе. В мэрии.

– Во время венчания?

– Немного позднее. Как вам известно, после обряда жениха и невесту по традиции отводят в разные комнаты, где они могут в спокойной обстановке свыкнуться со своим новым статусом. В такой комнате и нашли моего сына. Он лежал на кушетке…как будто спал.

– Что же говорит его жена? Ведь комнаты молодых супругов как правило расположены по соседству. Может быть, она что-нибудь слышала?

– Не знаю, – жёстко ответила графиня, – я с ней не беседовала. И не собираюсь иметь с этой женщиной ничего общего.

– У неё что же, плохой характер?

– Да не знаю я, какой у неё характер, – устало сказала графиня, и в её голосе впервые отразились нормальные человеческие чувства. – Это был неравный брак. Она не аристократка. В этой ситуации мне попросту не положено поддерживать с ней отношения… Но, как я понимаю, у вас было какое-то дело к моему сыну. – Самообладание возвратилось к женщине вместе с маской холодности и равнодушия. – Могу ли я чем-нибудь вам помочь? Мы как раз находимся сейчас в его кабинете.

Я машинально окинула комнату взглядом. Тёмные гардины, два гобелена на стенах, несколько стульев и рабочий стол, на котором по-прежнему лежали стопки бумаг, а также стояла полупустая чернильница с гусиным пером.

– Мы разыскиваем древний кинжал, называемый Керисом, – объяснил Ярослав. – Нам говорили, что ваш сын приобрёл его в Миргородском университете полтора месяца назад.

– Всё верно, – кивнула графиня, как мне показалось, несколько разочарованно. – Этот кинжал висел у него на поясе во время бракосочетания. Ведь на церемонию положено надевать наиболее древние и ценные безделицы.

– А где теперь этот кинжал? – спросил Ярослав, преодолевая некоторую неловкость. Не слишком приятно было расспрашивать о куске металла женщину, потерявшую единственного сына.

– Его похоронили вместе с Рональдом, – ответила графиня. – Положили в гроб.

Не знаю, как Дара и Ярослав, а лично я с трудом удержалась от того, чтобы не застонать.

И тем не менее, когда мы собрались уходить, отметив, что и так отняли у графини слишком много драгоценного времени, я спросила о другом:

– Мой вопрос может показаться вам бестактным, и всё же отчего вы велели своему лакею привести нас в замок?

Кажется, вопрос не только не оскорбил графиню, но также нисколько её не удивил.

– В моём роду всегда было принято уважительно относиться к ведьмам, – с достоинством ответила она. – Меня учили этому с детства. И я прошу вас об одном. В случае, если вам что-либо станет известно об обстоятельствах смерти моего сына, дайте мне знать.

На этом мы и расстались.

– Если она не уверена, что её сын умер от сердечного приступа, то почему не обратится к городским властям? – недоумённо спросила Дара, когда мы снова тряслись в карете, возвращаясь в Миргород.

– Потому что она – представительница древнего и знатного рода, – объяснила я. – И не может допустить, чтобы имя её сына вертелось у всех на устах в связи с мутной криминальной историей.

– Разве найти преступника не важнее?

– Для неё – нет. С её точки зрения, чистая, ничем незапятнанная память сына – дороже всего.

– Ерунда какая-то.

– Для кого ерунда, а для кого, как видишь, нет. Правда у каждого своя… – Я резко хлопнула себя по лбу. – Что же мы не спросили, где похоронили графа?!

– Ну, это как раз и без того понятно, – заметил Ярослав. – На городском кладбище, разумеется. Аристократов хоронят именно там.

– А не в семейном склепе? – засомневалась я.

Воин уверенно покачал головой.

– Здесь это не принято. Ты что, хочешь сказать, что мы пойдём за кинжалом на кладбище?! – воскликнул он, только сейчас сообразив, в чём причина моего интереса к месту захоронения.

– Ну разумеется, – ответила я. – Нам ведь по-прежнему нужен кинжал.

– Мы что же, будет грабить могилу?! – в ужасе спросил он.

Дару такая перспектива явно не пугала; напротив, она ждала моего ответа с весёлым любопытством.

– Ну зачем же? – успокоила Ярослава я. – Мы никого не станем грабить. Напротив, мы попросим по-хорошему.

– Кого попросим? – нахмурился воин.

– Как кого? Покойника, разумеется.

Мы попросили кучера высадить нас возле главного городского рынка, а дальше пошли пешком, по дороге кое-что прикупив.

– Ой, это вы! А где же Мэгги? – спросил Карасик, неожиданно отделившийся от толпы, привычно текущей мимо рыночных рядов.

В руке он нёс небольшой свёрток, из которого вкусно пахло ветчиной. Я улыбнулась. Надо же, он даже запомнил, как зовут собаку! Интересно, а наши имена он тоже помнит? Или тут дело не в хорошей памяти, а в том впечатлении, которое произвела на него Мэгги?

– Она осталась дома, – ответила я.

– Жалко, – вздохнул Карасик. – А как ваши дела? Как вы устроились? А я здесь недалеко работаю, – продолжал он, не прерываясь, чтобы дать нам возможность ответить. – Ну, то есть у меня здесь большой заказ, работы недели на две. Хотите посмотреть?

Я уже собиралась вежливо извиниться и сказать, что, дескать, мы уж лучше как-нибудь в другой раз. Но к моему удивлению Ярослав приглашение принял.

– А точно недалеко? – спросил он.

– Да в двух шагах! – радостно заверил нас Карасик.

– Ну тогда пошли.

Карасик шагал впереди, прокладывая дорогу сквозь разношёрстную толпу. В центре города в середине дня народу было немало.

– Зачем ты согласился к нему идти? – шёпотом спросила я.

– Чтобы убедиться в том, что он говорит правду, – так же тихо ответил Ярослав. – И что наша встреча действительно случайна.

Только теперь я заметила, что рука воина не отрывается от рукояти меча. Осторожно перевернув кисти рук ладонями вверх, я принялась на всякий случай впитывать солнечную энергию, одновременно легонько разминая пальцы.

Однако наши предосторожности оказались излишними. Мы пересекли небольшую площадь, свернули в узкий переулок и, спустившись по лестнице, вошли в подвальное помещение двухэтажного дома.

Под потолком располагались длинные зарешёченные окна, что позволяло просторной комнате быть достаточно светлой, как минимум в это время суток. Здесь было абсолютно пусто, если не считать лестницы, нескольких вёдер с краской, разбросанных по полу кистей и ещё некоторых инструментов непонятного для меня назначения. Голые стены были пока ещё покрыты неровным слоем белой краски. В комнате стоял соответствующий едкий запах, заставивший меня поморщиться, а Дару чихнуть. Карасика запах нисколько не смущал; вероятнее всего, юноша давно уже привык к такому побочному эффекту своей работы и перестал его замечать. Зато он с немалой гордостью указал нам на потолок. Задрав головы, мы действительно застыли от восхищения. На нежно-голубом фоне расположились белоснежные пушистые облака, такие объёмные, что рука сама тянулась кверху, чтобы их потрогать. Одно облако постепенно расползалось на две части, подчинённое прихоти невидимого ветра. В правом углу в нашем направлении устремлялась стая перелётных птиц. Первая из них была самой крупной, остальные – всё более и более маленькими, что создавало впечатление, будто они находились существенно дальше от нас.