Странные вещи

Глава третья

Любовь здесь больше не живет

Случилась в наших краях, а точнее – в нашем областном Д.К. им. «Красина» при ЦКО-БКЖО неслыханная радость. С концертом к нам пожаловал не кто-нибудь, а сам Владислав Сташевский. Телезрителям, а точнее, телезрительницам он знаком как исполнитель таких шлягеров как «Позови меня в ночи» и «Я не буду тебя больше ждать».

Из компетентных источников стало известно, что концерт этот случился спонтанно, ввиду снежных завалов на пути следования артиста в Тюмень.

Не мог молодой и красивый певец оставить нас без концерта, на котором не обошлось без курьезов. Дело в том, что пока ДК при ЦКО-БКЖО штурмовали, аки «Зимний», его поклонницы, анонимный источник прислал в нашу редакцию письмо, в котором высказывалась гипотеза, что В. Сташевский, именуемый себя Владом, на самом деле является древним упырем, в чьи задачи входит всякое развращение молодежи. Бенефициаром оного, по данным источника, является сам Враг рода человеческого. В качестве доказательства автор письма приводит изображение татуировки в виде Лукавого, что (опять же, по словам источника) находится в нижней части спины талантливого певца.

Как серьезное издание, мы не можем полагаться на непроверенные факты и потому не приводим тут изображение (которое есть в распоряжении редакции). Однако ради справедливости призываем поклонников творчества Влада, в случае получения доступа к спине исполнителя, перерисовать изображение и прислать его нам. В случае если оно совпадет, мы гарантируем источнику ПРИЗ в виде видеодвойки Шилялис.

«Сибирь Секретная». 12 мая 1994 года.

Пять часов вечера, 12 мая 1994 года

Все было готово, стальной трос висел между зданиями, и его даже можно было разглядеть в бинокль. Оставалось только ждать начала нужной песни. Все было готово. Все получилось.

Они стояли внизу, смешавшись с толпой, и Крапива первым увидел, как прямо к ними бежит Антонд, весь мокрый и напуганный.

– Рафаэль покинул панцирь, – сказал Крапива, указав на Антонда.

Тот налетел на Рената и чуть не сбил его с ног.

Потом Антонд что-то пытался говорить, но ему не хватало воздуха. Он открывал и закрывал рот и больше всего походил на рыбу, выброшенную на берег.

– Я ошибся! Ребята, простите, я так ошибся, – он посмотрел на Алену, губы его тряслись. – А можно она уйдет, я не хочу при девочках плакать.

И расплакался.

Успокоившись, он объяснил им в чем дело. Он неправильно рассчитал. Недостаточно было дотянуть провод до крыши. Та, пусть и мокрая, даст слишком сильное сопротивление, и молния скорее всего уйдет не во вражеский агрегат, а даст цепной заряд по периметру арматуры, которая там везде торчит.

– Будем прорываться, – сказал Крапива, – Я с самого начала говорил.

А потом была хорошая новость.

– Не надо прорываться. Я все рассмотрел из окна, там никого нет. Помнишь, ты поднимался по лестнице. В том пролете пусто. Кажется, все пришельцы где-то еще. Наверно, охраняют концерт.

Но это была ловушка. А чем еще это могло быть, кроме ловушки?

Взбегая по длинному лестничному пролету, об этом думали все. Но никто не говорил, это и так было ясно. А что еще они могли поделать, когда все здание уже сотрясли такие знакомые и такие ужасные звуки.

Мне надоело петь про эту заграницу,

Надену валенки и красное пальто,

Пойду проведаю любимую столицу,

Хоть в этом виде не узнает и никто

Никогда они так не ненавидели «Комбинацию», как сейчас.

Алена на секунду вспомнила их разговор с Навигатором в тот короткий момент, когда ей казалось, что у них все получится. Это было дома у бабушки, когда они пили компот, и Пес рассказывал ей о своем мире.

– Очень далеко отсюда, на другом краю галактики есть Поющая Туманность. Представь миллионы и миллионы звезд – маленьких, размером от планеты и до горошины. Они так причудливы и прекрасны, что все художники в галактике прилетают туда, чтобы получить образцы цветов и набраться вдохновения. Они выходят из звездолетов в скафандрах, со специальными мольбертами и начинают рисовать, но еще никто из них не сумел передать всю красоту того места.

Когда они оказались на крыше, их там уже ждали. От бетонных колонн отделялись черные тени, и окружали их. А небо над ними светилось нечеловеческим зеленым светом.

Они встали в круг и приготовились защищаться.

– А почему туманность Поющая? – спросила тогда Алена.

– Потому что эти звезды еще и поют. Их можно услышать даже сквозь самую толстую обшивку корабля. А песни их похожи на… как если бы тысячи счастливых малышей одновременно смеялись, увидев целое облако сахарной ваты. И в то же время, это напоминает песню, которую поют на ветру хрустальные колокольчики. Но и это не самое удивительное…

Пес попытался спасти их сиянием. Он стал похож на маленькое, пушистое солнце, но, как ни старался, его свет был крохотной искрой на фоне зловещего зеленого марева.

Сразу шесть или семь чудовищ набросились на пса. Самые крупные, те, что раньше были взрослыми. Ренат нашел разводной ключ и размахивал им, отгоняя чудовищ, только с виду похожих на обычных подростков. Они дрались как в последний раз, потому что так оно и было.

Даже Антонд дрался.

– Самое удивительное, – закончил Пес, – что если ты в военном крейсере, или если сделал что-то очень-очень плохое, то не услышишь ничего, кроме эфирного шума.

– Я слышу дождь, – на самом деле небо в то утро было ясным, но Алена сама не знала, почему так сказала.

Пес больше не двигался. Он лежал, и бока его не поднимались.

Алена видела это в просвете между черными фигурами, которые встали и двинулись к ней. Пес был последней надеждой. Теперь против ребят были взрослые.

«Ты хотел взрослых», – подумал Ренат и грустно усмехнулся.

Крапива дрался как черт, как ниндзя. Он прыгал и летал, бросался под ноги, кусался, бил не по правилам.

Но потом Ренат увидел, как двое схватили Крапиву, бросили на землю, а еще один запрыгнул пацану на грудь. Крапива завыл, громко и жалобно. Нет-нет, не хочу так!

Ренат размахивал разводным ключом изо всех сил, и уже не чувствовал собственную рубку. Свитер на нем разорвался. Рубашка свисала лохмотьями. И когда он услышал крик Крапивы, они с Аленой стали прорываться к нему.

Но опоздали.

Черный водопад хлынул на лицо Крапивы, тот в последний раз вдохнул и замолчал.

Бухгалтер, милый мой бухгалтер

Вот он какой – такой простой

Бухгалтер, милый мой бухгалтер

А счастье будет, если есть в душе покой

Денис куда-то пропал. Сначала он был тут, а потом исчез. Да и песня почти закончилась.

Все было кончено, они не успели.

Ренат посмотрел на Алену. Она тоже была вся в лохмотьях и синяках, и губа у нее была разбита, и вся она такая на самом деле маленькая. И он тоже маленький. И ему стало жалко и ее, и себя, и родителей, и Крапиву, и весь мир, который они не спасли.

А потом бетонный пол ударил его в лицо и разбил ему нос.

– Алена, Алена! – закричал он. – Я тебя люблю!

Он не знал, насколько это правда. На него навалились, прижали к мокрому холодному полу. И не услышал, что она ответила. Не из-за шума дождя, и не потому, что черная струя полилась на него…

Бууух… галтер, милый мой бухгалтер

а потому что хор голосов вдруг закричал.

– За Супоневааа!

Его внезапно перестали держать. Ренат вскочил и увидел, что, как в замедленной сьемке, прямо на него с шашками наголо летит стая незнакомых пацанов. Некоторые из них были крупнее и старше его.

Впереди отряда бежал остервенелый интеллигент, чья треугольная бородка колыхалась на ветру.

Рядом с ним мчался сам Денис, держа в руках Андреевский флаг. Тот тоже колыхался.

– Взрослые, – одними губами произнес Ренат.

Ребят была всего лишь дюжина, но они действовали дружно и слажено, словно делали это не в первый раз.

Враг дрогнул и отступил. Чудовища встали кольцом вокруг своей адской машины, готовясь ее защищать. А на земле остались лежать тела Навигатора и Крапивы.

Они не пощадили Пса, потому что не смогли бы вселиться в его тело.

Алена подбежала к Навигатору. Ренат к Крапиве.

Лицо Крапивы, казалось, начало чернеть.

Подошел Денис.

– Это уже не он, сейчас он встанет и пойдет к своим. И мы не сможем ему помешать.

Они стояли вдвоем над телом Крапивы.

– Свои – это мы.

– Уже нет.

– Я думал, что мы хорошие парни. Что раз так, то все получится. Но мы опоздали. Песня уже доиграла.

Крапива открыл глаза и они были зелеными.

– Но молния еще не ударила, – сказал он.

Это было правдой. Как Ренат раньше не догадался.

– Эта тварь внутри тебя. У тебя глаза зеленые.

– Так это облако мне прямо в глаза светит, так что я вас почти не вижу. И потом у меня всегда глаза были зеленые… Но оно правда… – он закашлялся, и у него из уголка рта полилось что-то черное, – …оно правда внутри меня. Я уже не чувствую ног, но мы еще поборемся. Не было еще так, чтобы Крапива перед кем-то засс… – он вновь закашлялся. – Мой ключ. Он у тебя в руках. Думал, я его потерял, когда стукнул им по этой штуковине и переместился.

Он начал вставать. Медленно, словно отлипая от пола.

Ренат хотел помочь ему подняться, но Денис удержал его.

– Пацаны, это уже не я, – сказал Крапива, – все, пацаны, увидимся. Но помните – молния еще не ударила. Я не знаю почему… Я отлично помню, что когда это случилось, играли «Бухгалтера»… Это точно… У нас еще есть шанс.

Он хотел еще что-то сказать, но теперь вместо человеческого голоса из его рта вырвался шелест.

Крапива, а точнее, тот, кто управлял его телом, пошел к тварям, охранявшим инопланетную машину.

– У нас еще есть шанс, – повторил Ренат.

И словно в подтверждение этому, снизу раздалось многоголосое «Бис! Бис! Бис!», а за ним – первые слова теперь уже самой прекрасной на свете песни.

Мне надоело петь про эту заграницу

Надену валенки и красное пальто…

И Ренат понял, что победит.

Он понял, что точно победит.

Да.

Даже в тот момент, когда, словно в фильме «Вий», отовсюду на крышу полезли черные фигуры, он знал, что победа будет за человечеством. Потому что в руке у Рената, словно у персонажа фэнтези из романов с обложкой Вальехо, был могучий артефакт – разводной ключ со знаком качества ГОСТ.

А еще у Рената был план.

Чудовища все шли и шли. Их были полчища. А возглавлял их не кто-нибудь, а сам Сидорович. На нем красовался неизменный малиновый пиджак, и золотая цепь грозно блестела в свете зеленого неба.

Справа от него шла Людмила Евстафьевна с широко раскрытым ртом, откуда торчали огромные треугольные зубы. И Ренат бы ее ни за что не узнал, если бы она не умудрялась, не закрывая рта, цитировать Лермонтова.

Ренат подбежал к команде и поднял над головой артефакт.

– За Отечество! – крикнул он, – В самом широком смыслеее!

– За Супонева! За Дисней! – ответил ему хор, и в воздух взмыли деревянные шашки.

За все, что было ими! Как в той дурацкой детской песне, подумал Ренат. «Из чего же, из чего же, из чего же сделаны наши мальчишки? Из веснушек и хлопушек, из линеек и батареек». Ренат хорошо это понял, когда все главное в своей жизни спрятал в единственную комнату, до которой пыталось добраться чудовище.