Наши попаданки лучше всех!

Я всё время и сама себе твержу, что он лишь воспользовался моим предложением повторить нашу первую ночь, что я в качестве постоянной женщины его не интересую. Но только от этих её слов мне сделалось так больно, что я сорвалась с места и побежала, куда глаза глядят. Остановилась уже на берегу того озера, к которому выходила вчера. Я подошла к груде больших камней-валунов и спряталась в нишу между ними. Тихое и спокойное убежище. Тут меня никто не увидит и не потревожит. Не знаю, сколько я так просидела, но, честно, я осталась бы в этом убежище до самого отъезда, лишь бы больше никого, никого не видеть. Откуда они знают, что между нами было? И какая им всем разница?

Вдруг я услышала голос Тэваза, что звал меня по имени. Сначала тихо, а потом он звучал всё громче, приближаясь уже почти к самым валунам, среди которых я пряталась. Я затаила дыхание и старалась не шевелиться, чтобы не выдать себя. Не хочу его видеть. Только не сейчас. Голос стих, и, подождав ещё немного, я тихо и аккуратно, стараясь не шуметь, немного приподнялась на ногах, чтобы посмотреть — ушёл ли. Тэваз сидел на берегу, кидая мелкие камешки в воду, в нескольких шагах от моего укрытия. Меня он не заметил ещё и потому, что ветер дул от него как раз в мою сторону, унося в противоположном направлении от оборотня мой запах. Я снова присела. Что ж, мне тут очень даже хорошо, я не выйду отсюда. Тянулись минуты, а может, часы, ноги совсем затекли и болели. Всё чаще стала вспоминаться горячая ванна в доме оборотней и мягкая тёплая постель. Я даже хотела уже наплевать на то, что он меня увидит и выйти, как вдруг услышала голос Далаи:

— Она не пара тебе, сынок. Совсем не подходит.

— Я знаю, мама.

— Поверь мне, время лечит.

— Я знаю, мама.

— А ты ещё так молод, Тэваз, что тебе много времени и не понадобится. Вот увидишь, ты забудешь её даже раньше, чем нашу землю вновь покроет зелёная трава. Поверь мне, Тэваз, весна творит чудеса с нашими душами и сердцами, наполняя их желанием жизни и новой любви.

Затаив дыхание и закрыв глаза, я слушала их разговор. И мне казалось, что внутренним зрением я вижу, как она, Далая, стоит возле Тэваза, сидящего на берегу и смотрящего на тёмные воды холодного озера, и, положив свою материнскую нежную руку ему на плечо, вновь произносит:

— Тебе нужно выбросить её из головы. Приказать себе забыть.

— Я знаю.

— Тогда произнеси это вслух! — голос Далаи из мягкого стал более жёстким и требовательным.

— Я забуду её, — ответил Тэваз.

— Легко и скоро!

— Я забуду её. Забуду её легко и скоро! Словно её и не было никогда в моей жизни!

— Сколько согласилось с вами идти?

— Нармаз, Карун и Тариэл.

— Не много.

— Но и не мало. Большая компания в том гиблом месте только проблем создаст. А нашей с ними силы достаточно, чтоб пройти его.

— Пойдём домой, сынок. Вам завтра уже отправляться.

— Я должен Киру найти. Нармаз сказал, Сири ей грубостей наговорила и Кира убежала куда-то в эту сторону.

— Сири давно уже в тебя влюблена.

— Я знаю, — ответил Тэваз, тяжело вздохнув.

Потом я услышала, как Далая ушла, а следом за ней поднялся Тэваз, только он пошёл не в направлении деревни, а в противоположную сторону. Мне было видно сквозь расщелины между камнями, как он прошёл мимо моего убежища. Выждав пару-тройку минут, я медленно встала, чтобы идти в дом. Раз нам уже завтра снова выдвигаться, то ночью лучше выспаться в постели. Я высунулась из-за камней и в этом была моя ошибка. Теперь я находилась с подветренной стороны, и ветер мгновенно оповестил Тэваза о моей близости. Он резко оглянулся и, развернувшись, направился ко мне. А я побежала от него прочь — в спасительный лес. Но, как бы я не старалась бежать быстро, с оборотнем мне не тягаться. Он нагнал меня возле первых же деревьев и, прижав к стволу дерева спиной, наклонил ко мне голову и, глядя в глаза, спросил:

— Ты всё слышала?

— Да, — ответила я, отводя глаза.

Тогда он наклонил голову ещё ниже к моему лицу и почти в самые губы выдохнул:

— Забудь! Всё, что ты слышала — забудь! Я не хочу и не могу тебя отпустить, Кира. Ты нужна мне. Кира, я люблю тебя, слышишь? Я тебя люблю и готов сделать что угодно, лишь бы ты согласилась остаться со мной. Мне плевать на то, что там у тебя есть мужчина! Плевать на тот мир. А если захочешь, — на мой плевать. Только выбери меня, детка!

Я снова смотрела ему в глаза и тонула в них. Как же я хотела услышать от него эти самые слова! Я потянулась к его губам, и он ответил мне таким жадным, таким жарким поцелуем, что мне тоже стало на всё остальное наплевать. Мы целовались долго и страстно, словно с цепи сорвались, изголодавшись друг по другу за прошедший месяц. А потом Тэваз подхватил меня на руки и понёс в сторону деревни. Его дом, который закончили без него родители, стоял недалеко от края деревни, и нам не пришлось посвящать всю стаю в подробности примирения. Открыв и закрыв дверь ногой, он занёс меня в этот дом и, оторвавшись от моих губ на пару секунд, осмотрелся. Дом был достроен, но абсолютно пуст. Мебели нет вообще никакой. Только деревянные стены и такой же пол, наполняющие пространство блаженным ароматом свежей древесины. Со мной на руках Тэваз пролетел лестницу на второй этаж, но и там кровати мы не нашли. Тогда, извиняясь передо мной глазами, он осторожно опустил меня на пол и накрыл сверху своим телом. Думаю я, что всё-таки деревня узнала этой ночью о том, что у нас любовь.

— Ты останешься со мной? — спросил Тэваз ещё раз, подвигая меня так, чтобы я лежала сверху на нём, а он — спиной на полу.

— А что, если твои родители будут против?

— Это не имеет никакого значения! Только я решаю, с кем хочу провести свою жизнь, — я тихо млела от его слов, но он, наверное, решил, что я сомневаюсь, и добавил: — Любимая моя, если хочешь, я пойду за тобой в твой мир. Будем жить там. Мне всё равно куда идти, лишь бы знать, что ты рядом и ты — моя.

Господи! Вот для чего я тут оказалась! За пару секунд в голове пронеслись мысли о том, что в мой мир Тэвазу никак нельзя. Если здесь таких, как я, обычных людей тысячи и миллионы, то там один единственный оборотень на всю Землю — ему не дадут спокойно жить. Нам! Нам там жизни не дадут. Простите меня, мама с папой! Но я остаюсь!

— Я останусь тут, с тобой. Потому что я тоже тебя люблю!

Заснули мы ещё не скоро, наслаждаясь близостью тел и разговорами о ближайшем будущем. А утром, одевшись и кое-как приведя себя в приличный вид, поспешили в родительский дом. Когда мы вошли в гостиную-кухню, его родители уже сидели за столом в ожидании нас. Вид у обоих был не самый жизнерадостный, потому что понять, чем мы с их сыном всю ночь занимались, можно было и не по запаху, а лишь по нашему виду, особенно по моим искусанным, распухшим губам, и руке Тэваза, которая крепко прижимала меня к нему за талию.

— Это твой выбор, — только и сказал отец, жестом руки запретив матери хоть что-либо сказать против.

— Кира — мой выбор, — в тон ему повторил Тэваз, и больше ничего не нужно было говорить.

Мы поднялись в комнату Тэваза, и вдвоём залезли в горячую ванну. А после ванны целый день не вылезали из постели, на словах и на деле доказывая друг другу нашу любовь. После того, как мы поели то, что Тэваз принёс нам сюда, он усадил меня к себе на колени, обхватил руками и прижал спиной к своей груди. Пока он целовал моё ушко, я спросила:

— Тэваз, а ты точно уверен в том, что я не пахну, как твоя суженая пара?

На секунду его руки напряглись:

— Уверен, — ответил он. А затем, прижав меня к себе ещё сильнее, добавил, — Ты пахнешь лучше. Ты пахнешь моей любовью.