Справедливая гордыня

Этот чрезвычайно бюджетный гибрид принца с белым конем сидел, сосредоточенно сверля взглядом бутылку. Затем, по прошествии им самим отмеренного времени, его руки приходили в движение, крышка откручивалась, стопка наполнялась, твердая рука брала стопку, подносила её к лошадиной морде, последняя хватала стакан вытянутыми трубочкой губами и… оп! Большая голова запрокидывалась, вливая в себя живительную жидкость, а пустая рюмка затем ставилась четко на то место, где стояла раньше. Вскоре цикл повторялся.

На нас он и ухом не вёл, но всё равно было тревожно.

Тем временем вернулась Тами, выглядящая как некто, кого ударили пыльным мешком из-за угла. Сев на лавку, она помолчала, подышала, а затем задала внезапный вопрос:

— Девчонки, а вы в баню хотите?

— Тут есть баня?! — с умоляющим придыханием вопросила Матильда, прижав к давно не бывшей в бане груди Виталика, так и не дождавшегося еще жратвы.

— Есть, — сдавленно произнесла гномка, а затем, помедлив, добавила, — С бассейном.

— Правда!? — восхитилась всем лицом Лилит, подаваясь навстречу принесшей благие вести коротышке.

— Сама видела…, — икнув, пробормотала Мотоцури, — Идемте, я вам покажу. Уже за все заплачено…

Девушки пошли, а я остался на стрёме и страже, умудрившись даже совершить немыслимое — забрать у влекомой жаждой воды и тепла Саяки её гайку. Ну как забрать… уговорить положить на стол рядом со мной, пока я буду бдительно смотреть на вход в кабак. А девушки могут мыться там, париться, расслабляться сколько им влезет, тем более что рыжий немногословный бармен при моем вопросе «что есть пожрать?», кратко ответил «что захочешь». Почему-то я ему поверил, тут же задумавшись о заказе у стойки.

Заодно бросил взгляд в сторону двери, куда направились девушки. В её проеме привиделось огромное помещение, наполненное паром, мраморные ступени, блеск голубой воды огромного бассейна, несколько умело вырезанных из гладкого белого камня статуй играющих дельфинов, позолота барельефов… Нервно икнув, я отвел взгляд от чего-то странного и категорически несвоевременного для осознания усталым мозгом, а затем, полностью забив на всё, включая единорого-человека в серебристом прикиде, сделал заказ:

— Три банки «Балтики-3», кольца кальмара и… сухариков острых. На тарелке.

Ну надо же проверить?

Рыжий и плешивый с самым невозмутимым видом вытащил всё заказанное из-под стойки, поставив передо мной. Три запотевшие алюминиевые банки, две тарелки с закуской. Сделав лицо кирпичом, я с умеренной благодарностью ему кивнул, а затем, захватив свой заказ, прошествовал за стол, тут же начав дегустировать вещи, категорически небывалые для мира Фиол, но лично мне знакомые донельзя!

Это было оно!

Холодное, пузырящееся, с непередаваемым вкусом химозы и мочевины! А кольца кальмара! Мм… как будто бы прямо из синагоги! Какое оно родное и отвратительное!

Я прямо смаковал эту жидкую ностальгию. Недолго, правда, потому как вскоре пришлось нестись ко входу, вызывая заинтересованные взгляды четверых мужчин, находящихся в зале, а затем блевать от входа дальше, чем видеть, горестно думая о том, что организм, разожравшийся на великолепных продуктах мира Фиол, больше не способен усваивать то, что усваивал в прошлой жизни. Но да, это того стоило!

Вернувшись за стол, я прикинул, что ждать девчонок можно ну очень долго, поэтому ничего страшного не случится, если я пожру без них. Вновь был проделан путь к бармену. На этот раз я, вполне понимая новые реалии своего организма, решил не шиковать, ограничившись стандартными фиольскими блюдами. Запечённое седло молодого барашка, густое рагу из кролика, пара острых салатов с жирной сметанной заправкой, тарелка свежих сыров, тройная уха из хрящевых рыб, свежие пшеничные лепешки, несколько кувшинов морсов, томленый в горшке осьминог, нарезанный кубиками, острые соленья на тарелке…

— И еще водки хочу, — честно и жадно глядя в глаза доставшему всё это (сразу!) из-под стойки бармену, сказал я, — Вот прямо самой лучшей вообще водки! Скоко будет стоить?

— Десять тысяч литр, — ровно ответил рыжий, вновь присасывая к трубке.

Всего-то?!

— Можно графин? — почти жалко попросил я, с трудом сглатывая ком в горле, — И рюмочку.

Забрав запрошенное, я вернулся за стол, начав планомерно насыщаться. Единорог умеренно блистал в углу и неумеренно жрал свой алкоголь, постоянно запрокидывая голову с зажатой в зубах рюмкой навроде метронома, черно-белая пара в углу продолжала свою беседу, ну а сам отдал должное набранной еде и питию. Водка оказалась… ну просто очень хорошей! Она была как родниковая вода на входе и как теплый ласковый котик после попадания в желудок. Настроение неуклонно повышалось и повышалось. Что человеку нужно для счастья? Еда, выпить, и спокойствие! Полное спокойствие!

И всего у меня было полной ложкой. Я кушал, в меру выпивал, без меры наслаждался тишиной и покоем, ничем не тревожил соседей по кабаку, которые полной мерой отвечали мне тем же, кабатчик знай себе пыхтел трубкой, философски глядя в никуда за стойкой… в общем, была полная тишь да благодать, о которой мечтает каждый мужчина с тех пор, как заводит свою первую женщину.

Правда, как и всё безмятежное счастье, долго такое состояние длиться не могло. Не по какой-то там привычной для этого мира причине. Никто не вломился в кабак, бряцая оружием и нагло хамя всем подряд, в него не забежала принцесса в беде, сверкающая нижним бельем, заплаканным личиком и своими горестями, даже дракон какой нашу идиллию не нарушил. Всё началось предельно прозаично, полностью предсказуемо и абсолютно закономерно.

Первым делом у мужика-единорога в сверкающем пальто банально кончилась водка. Воздев себя на копыта, то есть туфли, этот достойный всякого уважения индивидуум уставился на меня. Точнее, на мой стол. Определив графин и находящуюся в нем жидкость как нечто, вызывающее в его крупной умной голове категорическое одобрение (я всё это понял по мимике его морды!), лошадиный мужик поднял руку в жесте, который присущ всем разумным видам для вызова официанта. И замер.

Рыжий бармен, определив некое изменение в зале, тут же уставился на возмутителя спокойствия, совершенно не меняя индифферентного выражения лица, но как-то сумев передать ждуну информацию о том, что официантов у него нет и не предвидится, а сам он выйдет из-за стойки только когда рак на горе исполнит свистом пятую серенаду Малевича «Фиолетовый трапезохедрон».

Я молча наблюдал, не забывая обгладывать кроличью лапку.

Серебристый пижон, совершенно не зря носящий на плечах большую и умную лошадиную голову, пусть и с рогом, тоже понял посыл бармена, поэтому прибег к крайним мерам — он встал и пошёл. Получалось это у него, как и должно получаться у хорошо выпившего существа, видящего цель и не видящего препятствий. Проблемой же явилось то, что целей у мужика было две. Первая, она же пункт назначения, выглядела как рыжий бармен с трубкой, являющийся потенциальным подателем нужной жидкости, а вот вторая была памяткой о том, что ему надо. То есть, мой початый графин с водкой. Технически единорог делал всё верно, нечего сказать.

Практически же, у пьяной лошади на половине дистанции начались серьезные проблемы с приоритетностью целей, так как бармен во всем своем великолепии лишь умозрительно мог быть генератором графина с водкой, а вот на моем столе стоял уже самый всамделишный и натуральный. Человекоподобный единорог, судя по всему, был убежденным реалистом, поэтому, под давлением неоспоримых наглядных фактов, перестроил маршрут на мой стол.

Рыжий и плешивый издал невнятный предупредительный звук, хмуря кустистые брови, но я тут же замахал рукой, сигнализируя ему, что всё в порядке. Шо мне, водки для человека жалко? Нет, конечно! Выглотав из одного фужера морс и тем самым освободив дополнительную тару, я принялся выполнять руками различные жесты, передавая приближающемуся единорогомэну информацию о том, как ему ловчее обогнуть пустой стол. Благообразный дедан и его франтоватый собеседник, отвлекшиеся от беседы, с интересом смотрели за эволюциями прямоходящего коня, пытающегося выполнить обходной маневр.

Удачно преодолев стол, мужик в серебристом пальто напоролся на коварно выскочивший ему под ноги стул, после чего совсем уж собрался поцеловать своей вытянутой мордой пол с размаху, но я подобного не стерпел, поймав упорного жеребца прямо в полете, а затем, опытно перехватив, усадил на лавку, тут же усевшись напротив. Пока лошадь осоловело качала головой, пытаясь понять, что с ней произошло, я от души набулькал в свою рюмку, тут же двигая полную тару к единорогу, а сам себе налил в фужер. Не ну а чо? Как он-то из фужера жрать будет? Его в зубы не возьмешь, голову не запрокинешь…

Правда, когда пьяный серебристый франт начал запрокидываться угощением, пришлось его ловить за лацканы, так как инерция лошадиной головы при отсутствии опоры для спины закономерно повлекла того снова на пол. Спася нового и почти уже знакомого типа, я выпил сам… а потом недоуменно заморгал, глядя на сунутую в моем направлении руку. Конечность была вытянута в насквозь знакомом и кошерном интернациональном жесте и, соответственно, с охотой пожата мной.

— Игорь, — довольно внятно представился серебристый человек-единорог. На русском.

— Мач Крайм, — растерянно ответил я ему взаимностью, чем вызвал тяжкий вздох.

— Опять нехристь…, — уныло пожаловался неведомо кому неведомый волшебный конь, — Ну хоть водку пьет…

— Слышь, я из Саратова! — тут же возмутился я.

— О! — глаза Игоря попытались собраться в кучу, но анатомия была против, — А я… из Кемерово!

— Помотала нас жизнь…, — тут же сделал горький вывод я. Нет, ну а чо? У меня вон волосы черно-белые, полосами. Как и вся жизнь. Как зебра. Напротив меня тоже лошадь и явно не от хорошей жизни. От хорошей в одно жало так не бухают!

— Давай выпьем, — сделал логичное предположение русский единорог в блестящем пальто.

И с этого-то всё и началось…