Бывшие. Битва за истинную

35

Амир ибн Исар

Не знаю, что потрясает меня больше: осознание того факта, что мои предки были не такими уж и благородными, или то, что женщина, в которой я видел мать своих будущих детей — на самом деле законная жена лекаря.

Где это видано, чтобы огненного дракона, сделала на поле любви — какая-то птица!

Кидаю взгляд на спящего Александра.

С другой стороны — у них семья, дочь, любовь.

А у меня? Целый гарем женщин, которым нужен кто угодно, только не я сам.

Делаю глубокий вдох и выдох. В горле встает ком. Грудь сдавливает так, что становится нечем дышать.

Тут Анабель-Алисия шевелится рядом и во сне проводит рукой по моей груди. Но если раньше, эта милая ласка, вызвала бы во мне новый прилив возбуждения — сейчас она ранит, пострашнее когтей демона. Потому что я знаю, что эти прикосновения предназначены другому мужчине.

Дурак! Слепец!

Как же вы жестоки боги! Кого отберете дальше? Сахари?

Не могу сидеть просто так. Надо выйти и немного подышать свежим воздухом.

Бережно, чтобы не разбудить светлую госпожу, поднимаюсь с кровати. Но, здесь достаточно холодно. Осматриваю комнату на предмет пледа, и ничего подходящего не нахожу.

Смотреть на девушку я больше не могу — потому что ощущаю, как по щекам катятся слезы. Да что за со мной такое! Откуда такая чувствительность!

С другой стороны, я же могу продолжить свою борьбу! Обманом, ложью, на войне, как на войне! И по итогу — она будет моей! Я знаю.

Вот только биться больше нет, ни сил, ни желания.

Значит, пусть они будут вместе.

Бережно поднимаю драконо-бабочку на руки и отношу к лекарю. Как только они оказываются рядом — зеленоглазый нахал её обнимает, а она почти, сразу же утыкается носом в его шею, и на её губах расплывается счастливая улыбка.

Это слишком больно. Мне надо отвлечься.

Делаю вдох, а потом, больше не глядя на влюбленных, спускаюсь вниз и выхожу на ночной воздух. Вокруг нас раскинулись пустынные просторы с древними развалинами.

На небе — сияет полная луна. Воздух свеж и прохладен.

Силой воли, заставляю себя перестать думать о своем разбитом сердце и изрядно пораненной душе.

Вот только альтернатива этому — жуткие преступления моих предков.

Мы же так дорожим своим народом! А они!? Как они могли не принять науку? Как могли прогнать часть свои же драконов в пустыню и заставлять выживать в страшнейших условиях! А потом еще и уничтожить все следы их существования, превратив великих некогда существ в бледные тени прошлого.

— Не спится? — Слышу за спиной тихий голос Элизабет. Не хочу ни с кем разговаривать.

Хочу, хочу — рвать, метать, хочу не быть собой! Всю свою жизнь я гордился своим происхождением! Тем, что принадлежу к древнему роду.

Но убери красивую мишуру, убери гарем, мой дворец, слуг. Кто останется?

Даже драконо-сова оказалась лучше меня.

— Да. — Отзываюсь тихо. — Знаете, вам лучше вернуться внутрь. Там теплее.

— Не хочу. Кошмары снятся. Вроде и устала, а спать все равно не могу. Можно с вами здесь немного постоять? — Перевожу на неё взгляд. Надо признать, она довольно красивая. Не такая, как Анабель, конечно, но изюминка в ней определенно есть.

Вдруг понимаю, что совершенно не хочу возвращаться домой. Устал я от фальши ярких красок. Простого чего-то хочется. Настоящего.

— О чем кошмары? Простите, если вопрос не корректен. — Элизабет смотрит на меня задумчиво, словно принимая решение, можно ли мне доверять или нет.

— Не уверена, что вам будет интересно слушать о жизни простых драконов, ваше святейшество. Все довольно прозаично. Да, и место не подходящее. — Оглядываюсь и вспоминаю, что говорил пингвин. Пока вы в заброшенном городе — вокруг вас уши. Нельзя говорить ничего того, что потом может быть использовано простив вас. Тот-кто-наблюдает — не должен понять, что мы с вами общаемся.

— Да, вы правы. — Отвечаю я, видя, какая она грустная. — Вы из-за своего жениха расстроены? — Все-таки не могу удержаться.

Каким бы благородным не были Александр, не могу принять его поступок. Ну да, от любви рождаются дети, но зная, что у тебя есть жена — зачем заводить любовницу и давать ей надежду?

— Ох! — Говорит она и садится на ступеньки дома.

— Я могу послушать. И поддержать. И вообще, когда все это закончится — мой дом может стать вашим домом. — Поверить не могу, что это говорю, но почему-то от этих слов внутри становится тепло.

А еще появляется непреодолимое желание отпустить своих наложниц.

Как представлю, что опять каждое утро придется просыпаться с новой женщиной, пусть и знакомой, почему-то становится очень плохо.

Так стоп. Эти мысли мне не нравятся. Слишком много перемен!

Только сейчас замечаю, что девушка сидит на холодном.

Так дело не пойдет. А если маленький дракончик у неё внутри замерзнет? Он то здесь при чем?

Пусть у меня такого не будет, но это же не означает, что остальные тоже должны страдать?

— Вставайте. — Говорю я тоном, не подразумевающим отказа.

— Почему? — Не сразу понимает меня девушка.

— Потому что я не хочу чтобы у будущего драконо-куницы-совы — были проблемы со здоровьем. — Сажусь рядом с ней.

— Идите ко мне. Я большой, теплый. И послушаю вас. И приставать не буду. А вам, если поделитесь, может быть, легче станет. — Девушка моргает.

— А почему драконо-куницы-совы? — не сразу понимает она, а потом, не успевает опомниться, как оказывается в моих объятиях.

— А кто? Мутация была какая-то особенная? — Спрашиваю я, поудобнее устраивая её у себя на коленях.

— Нет. У меня будет огненная куница. Только, пожалуйста, не говорите моему жениху. Он не знает, что я, что у нас. В общем — я не сказала, ему, что он скоро станет отцом. — То есть лекарь не знает? Да не может такого быть! Он вон, Анабель мозг рукой просвечивал! А тут не видит и не слышит очевидного? С каких это пор совы стали глухими?

Пауза.

Огненная куница. Но лекарь же не огненная сова. Как такое может быть. Огонь очень придирчив в выборе своих носителей.

— Простите, я наверное, чего-то не понимаю. Но как сова могла дать примесь огня? — Может быть просто я глупый?

— Сова? — Тихо говорит госпожа Стоун, а потом закрывает рот ладошками. — Ой! О боги! Я не то хотела сказать. Да! Конечно! Драконо-куница-сова — но поздно. Кладу руку на её живот и закрываю глаза. Прислушиваюсь к своим ощущениям и не могу в это поверить. Птицы там точно нет!

Ничего не понимаю.

— Элизабет, госпожа Стоун — тяну я сладко, когда снова смотрю на неё. — Знаете, я так устал от лжи. Расскажите мне, пожалуйста, правду. — Тут чувствую как моей ладони касается чья-то чужая сила.

Маленькая, только зарождающаяся, но очень и очень отчетливая. Словно кто-то или что-то пытается со мной поговорить, но пока не знает как. И это настолько невероятно, что я даже дыхание задерживаю.

— Кажется, вы ему нравитесь — тихо шепчет Элизабет, восхищенно глядя на меня. Губы сами расплываются в счастливой улыбке.

— Он мне тоже. — А что если ответ уже передо мной? А что если самое страшное фиаско в моей жизни окажется величайшим счастьем? А что если я уже нашел то, что давно искал?