Наши попаданки лучше всех!

Глава 4

Санриэль подарил мне замечательную лошадку: не строптивая, спокойная, и чудо, как хороша. Одним словом — женщина. И хоть я и не привыкла к такому виду транспорта, однако здесь выбирать не приходится. Пришлось вспоминать свой опыт конных прогулок на Земле. Больше этого меня напрягала необходимость заботиться о животном, чему я никогда не училась и не имела такого желания. Радовало понимание, что, в принципе, лошадка кушать может и сама — по дороге. Ходить в туалет тоже. Мне лишь нужно следить, чтобы регулярно был источник воды.

Эльф также снабдил меня некоторой суммой денежных знаков и кучей баночек с лечебными мазями и настойками. И что он думал, что я не запутаюсь в них? Как бы случайно не выпить при мигрени настойку от запора — вот теперь головоломка. Нужно было сказать ему, чтоб на этикетках делал не только надписи, но и рисунки — для таких, как я. Майра собрала мне в дорогу большущую сумку с бутербродами, вяленым мясом и овощами. Положила также фляги с водой. И я за всё это им была бесконечно признательна, только вот с одеялом и запасными вещами все эти мои пожитки еле-еле удерживались на живом транспортном средстве. Так это ж ещё я сверху не уселась в седло. Ей Богу, нужно было брать караван из двух верблюдов. Оделась я в брюки, рубашку и лёгкую куртку. На ноги — сапоги. Распределила ножи, повесила сбоку седла арбалет со стрелами. Ну, вроде всё, можно и в путь.

Когда прощалась с теми, кто всё это время обо мне заботился, чуть не разрыдалась — так я к ним привыкла. Но заметила, что тяжелее мне далось расставание с Майрой, — как я буду теперь без её наставлений, без её опеки? В конце концов, пересилила себя и села в седло. Ну, с Богом!

Началось моё путешествие хорошо — я всё вокруг встречала с улыбкой и радовалась ощущению свободы и встрече с новым. Ехать было легко, да я и никуда не торопилась. Дорога также была широкая, наезженная, ведь в Мавиру и через неё пролегали пути многих путников и караванов. Птицы пели, солнце радовало, ветер освежал, и всё было прекрасно, пока не наступила ночь. А с наступлением темноты я подумала, что мне, наверное, нужно где-нибудь заночевать. Только где? Вокруг только луга и редкие деревья. Ни деревень, ни отдельных домов не просматривалось. Подумала, что следовало мне ехать быстрее, тогда б, может, засветло добралась бы до чьего-нибудь жилья. А таким неспешным темпом я к драконам годам к восьмидесяти доеду.

Стала устраиваться спать. Чуть поодаль дороги привязала к дереву свою подружку. Рядом расстелила одеяло. Кое-как разожгла небольшой костерок. Поужинала. Улеглась. Страшно. Повертелась, улеглась на другой бок. Неудобно. И страшно. Мало ли кто тут бродит ночью по лугам? А сбоку от дороги, примерно в километре, я давеча лесок видела. Кто в нём живёт? Неужели, только ёжики? Села, осмотрелась — вроде тихо, спокойно. Никакого движения, кроме ветра. Но ложиться что-то совсем не хочется. А вдруг кто ехать будет ночью, а я тут дрыхну? Заберут мои вещи и всё. Хорошо, если меня оставят. Посидев, эдак, ещё какое-то время, и предприняв ещё одну попытку заснуть, я поняла, что у страха глаза и впрямь велики. В любой тени мне начали мерещиться чудные дикие звери, а в любом звуке — треск сухих веток под ногами голодных оборотней.

Быстренько собравшись, я влезла на лошадку и поехала дальше, решив подремать по пути. Ехать было не так страшно, как сидеть на месте. Вот уж действительно, дурная голова ногам покоя не даёт — вспоминала я своё решение оставить тихую спокойную жизнь в Мавире. Почти всю ночь я промучилась — спать на ходу совсем нелегко, даже если вместо тебя ногами передвигает твой верный конь. А к утру я набрела на нечто, похожее на постоялый двор.

Внутри было спокойно — скорее всего, те, кто тут остановился, если таковые и были, ещё спят. Бодрствовали только куры с петухами на заднем дворе. Я про себя посмеялась: надо же, разумные существа в этом мире самые разные, вплоть до сказочных драконов, а лошадки и съедобные зверушки — точь в точь, как у нас. Заказывать завтрак я не стала — не столько хотелось есть, сколько выспаться, вытянувшись на мягкой кровати. Комната нашлась быстро, денег взяли не много, хотя кто их знает, какие вообще тут приняты расценки.

И спала я почти до самого вечера. Проснулась от какого-то браного крика за окном. Ругались знатно. Разлепив после крепкого сна веки, выглянула в окно. Картина была страшная — несколько здоровенных мужиков скрутили какому-то парню руки за спиной стальной верёвкой, и, опрокинув его на землю, били нещадно ногами. А несколько женщин — судя по их одежде и мискам с кормом для птицы в руках, это жители данного места — стояли поодаль и только смотрели, прикрывая рты и иногда переговариваясь. Но ни малейших попыток остановить издевательство над человеком эти женщины не предпринимали.

А мне его стало жаль. Да и вообще, это что за дело? Шесть здоровых бугаёв на него одного, худого, связанного! Я закричала в окно, чтоб они немедленно прекратили избивать человека. На что мне ответили местными неприличными жестами. Я поняла, что задействовать тут нужно нечто более весомое, чем слова — схватила свой арбалет, натянула штаны и кинулась вниз. Подбежав к грозной компашке, нацелила арбалет на стоящих мужчин:

— Отошли от него! Быстро!

— О, защитница нашлась. Слышь, курочка, иди отсюда, пока мы все тебя не подмяли, — глупая у него вышла шутка, но дружков его развеселила.

Я выпустила одну стрелу под ноги шутнику, оцарапав ею край мыска его ботинка. Пальцы ему не задела, зато обувь испортила. Быстро вставила следующую стрелу на место выпущенной и навела арбалет уже выше.

— Пущу прямо в сердце, только шаг ко мне сделай. Совсем одурели? Мало того, что сворой паренька бьёте, так ещё и женщин не уважаете. Последний раз повторяю — или отпускаете его, или я начинаю делать из вас ёжиков.

— Он заслужил. — ничуть не испугавшись меня стали оправдываться мужики. — Он вор. Украл у нас золото и коня.

— Не думаю, что много он золота взял у вас, судя по вашему внешнему виду. Да и было ли оно у вас? Вы своё вернули?

— А то! — снова заржали мужики. Один из них тут же пнул ботинком парня, до этого лежавшего тихо и отплёвывавшегося кровью.

— Значит, больше ничего он вам не должен. Тем более, что и свою моральную травму вы уже… удовлетворили. А теперь оставьте его.

— А тебе он сильно понравился? Так ты к нам приглядись, красавица.

— Вас на меня много. А он — в самый раз. Разговор окончен, господа. Пора расходиться, — с этими словами я сделала движение арбалетом в сторону, указывая им на серьёзность своих намерений, и стала медленно подходить к избитому парню.

Мужики ещё немного посмеялись о своём, в смысле о том, что нечего слабакам, вроде этого, к ним соваться, да и пошли. И славненько, ведь я же только с виду такая грозная и смелая, а у самой поджилки только так трясутся. Я подошла к парню, наклонилась. Да, побили его знатно. Весь в крови.

— Эй, кумушки! — окликнула я наблюдавших за всем этим представлением женщин. — Не стойте зрителями. Дайте что-нибудь, чем этот трос перекусить, — я указала им на руки парня, что были крепко замотаны перевитой железной проволокой, похожей на верёвку. Видно было, что и тут обидчики перестарались — кожа под тросом местами содрана и руки кровоточат. Ещё хуже было то, что в раны попадала пыль с земли, так недолго и заражение заработать.

— Они не помогут. — подал голос парень. — Таких, как я, тут не любят.

— Каких таких? — спросила я мимоходом, пока искала глазами вокруг, чем бы руки ему освободить.

Он долго всматривался в моё лицо, пока, наконец, произнёс:

— Воров.

— Так их нигде не любят. Робин Гуд — единственное исключение. Но тебе до него далеко.

— Кто? — удивился парень. А я сообразила, что тут же и знать никто не знает о героях моего мира. А я в этих волнениях с освобождением пострадавшего из лап здешних нелюдей незаметно перешла на свой язык вперемешку с местным.

— Никто, конь в пальто. Ты его не знаешь.

Наконец, в одном из сараев, я обнаружила нечто, похожее на секатор. Подошла с находкой к парню. Он тем временем просунул ноги через связанные руки так, что те оказались спереди. Глянув на инструмент в моих руках, подставил свои.

— Пробуй, — сказал. Но не тут то было. Силы перекусить трос у меня не хватило. Тогда парень стал на одно колено, положил руки на землю. — Держи вот так, — показал мне на кусачки. И, пока я держала их с одной стороны, парень нажал ступнёй на другую, и одна из нитей верёвки лопнула. Дальше проще — трос просто размотали и отбросили в сторону.

Встав на ноги и отряхнувшись кое-как от грязи и пыли, сказал:

— Спасибо! Не думал, что буду обязан жизнью маленькой хрупкой девушке. Как только послушались тебя эти? Но если б не ты, они б меня и убить могли. Я Тэваз, — протянул мне руку.

— Кира. — протянула свою в ответ. — У тебя есть чем раны смазать?

— На мне само затянется, — ухмыльнулся.

Я б на его месте не относилась к этому так беспечно, лицо вон, вообще только угадывается за кровоподтёками.

— Ты не храбрись, — сделала ему замечание. — Только не передо мной — я тебя, считай, из грязи вытащила. Пошли, у меня лекарства есть. Мне доктор знакомый дал по блату. Заживёт всё моментально.

— Почему он тебе лекарства дал?

Чёрт, что значит переволновалась. Опять словечки старые использую.

— Не бери в голову, — отвечаю. Мы пошли внутрь таверны, туда, где располагались жилые комнаты. — Только тебе бы сначала помыться нужно. Мазать раны поверх грязи нельзя — антигигиенично.

Тэваз посмотрел на меня ну очень удивлённо.

— Знаю тебя пять минут, а ты уже столько слов интересных сказала. Ты откуда?

— Из Мавиры.

— Врёшь.

— Так, слушай, ты мне кто, чтоб тут допрос устраивать? Лучше скажи, у тебя одежда чистая есть? Помыться я тебя так и быть, к себе пущу. А вот с одеждой извини, размерчик у нас разный.

— Есть мне, где помыться, — ответил Тэваз, распрямляя плечи. — Я тоже тут остановился.

— Отлично. Тогда, как помоешься, вот в эту комнату приходи. Смажу твои раны. Ну всё, пока-пока.

С этими словами толкнула свою дверь и скрылась в комнате. Сама я также не побрезговала ванной, пусть и лилась из крана еле тёплая вода. Помня о том, что вскоре придёт Тэваз, надела чистый запасной комплект одежды, а снятый мною быстро простирнула. Тут и стук в дверь:

— Заходи!

Тэваз пришёл в одних штанах да обуви, с голым торсом и рубашкой через плечо. В глаза мне сразу бросились ссадины на груди и начинающие проступать синяки. Предплечья тоже здорово пострадали. А лицо… я поморщилась. Зато теперь стало понятно, что он не настолько парнишка, как я думала. Скорее на вид ему лет двадцать пять уже должно быть. Высокий — я, когда мимо него проходила за сумкой с мазями, отметила, что достаю ему макушкой только до области сердца. И не столько худой, сколько стройный, особенно это заметно было сейчас, когда он полураздет. Тело у мужчины видно, что сильное, развитые мускулы заметны под кожей, но при этом он весь как будто состоит из плавных вертикальных линий, стремящихся вверх. Эту его стройность я и приняла изначально за худобу. Мокрые волосы, тёмно-каштановые и слегка вьющиеся, Тэваз собрал в небольшой хвост. Идёт ли ему такая причёска не поняла, — не то сейчас лицо. Зато, усадив его на кровать и рассматривая ссадины и рассечения на лице, обратила внимание на необычные глаза. Казалось мне, что в Мавире я уже привыкла к необычным большим и ярко-синим или зелёным глазам эльфов. Но у этого они были необычны не размером, а только цветом — насыщенного тёмно-жёлтого цвета, с чёрными вкраплениями. И что-то такое в его глазах было настораживающее, что на миг я даже испугалась. Там, во дворе, они мне казались чёрными, теперь же я поняла, что то, наверное, было из-за расширившихся от страха и боли зрачков. Сейчас мне казалось, что это нечеловеческие какие-то глаза. Эффекта добавляли почти прямые тёмные брови, поднимающиеся к вискам.