Некроманты

Он вообще это дело любил. Экспериментировать.

— Я тебя умоляю! — Кира закатила глаза. — Если бы он вызывал тебя из-за каждого расплавленного котла, ты бы в его кабинете давно поселился. Все, идем!

Поттер подумал, что кроме котла там еще оплавился стол, вылетели стекла в окнах и частично обвалился потолок, но вслух напоминать не стал.

Хватит того, что магистр Грант чуть его не прибила и на два месяца запретила пользоваться лабораторией.

Интересно, все-таки, почему Глава вдруг вспомнил о его скромной персоне?

***

О ректоре Поттер знал немного.

Точнее сказать — почти ничего не знал.

И это было неудивительно, никто из студентов Академии понятия не имел даже о том, как зовут человека, возглавляющего их учебное заведение, не говоря уже о более детальной информации. Знали, что он одновременно является Главой британской Гильдии Некромантов, что именно он когда-то очень давно умудрился заключить перемирие с магами, знали, что он никогда не показывает своего лица… и все.

Никто никогда не видел его за обеденным столом, равно как и без капюшона. Никто не знал, живет ли ректор в Академии или появляется иногда, есть ли у него семья, и даже сколько ему лет.

Наверное, преподаватели знали больше, но если и так, то знаниями в этой области делиться не спешили. Даже обожающая поболтать Кира за все пять лет не обронила ни единого лишнего слова о ректоре, не говоря уже о прочих, куда более сдержанных учителях.

Поттер в свое время буквально наизнанку вывернулся, пытаясь разгадать личность этого человека, но тут его ждал грандиозный провал.

Трудно узнать что-то о том, о ком никто вокруг ничего не знает.

***

Ректор сидел за столом.

Как и в самый первый раз — откинувшись на спинку кресла, скрестив руки на груди и, кажется, совершенно не реагируя на внешний мир.

Кира, буквально впихнувшая Поттера в кабинет, тут же свинтила куда-то, а он так и остался стоять возле двери, с трудом соображая, что собственно делать-то.

— Э-э… здрасте, — наконец выдал Гарри просто чтобы как-то разрядить обстановку.

А то тишина в кабинете была уж больно выразительной. Поттер не видел глаз ректора, только часть подбородка с короткой темной бородой, но отчего-то точно знал, что тот его разглядывает. Почти так же, как в первый день. Только теперь Поттер вдруг сообразил, что тень от капюшона, скрывающая его лицо, какая-то… неестественная. Ну не может обычная тень быть настолько плотной.

— Привет, — низкий голос раздался так неожиданно, что Гарри, чуть не уснувший во время долгой паузы, вздрогнул. — Паршиво выглядишь, студент Поттер.

На долю секунды в тени капюшона Гарри почудилась усмешка.

— Сплю мало, — сказал он, сам не зная, зачем.

— Что так? — ректор, казалось, искренне заинтересовался.

Поттер почесал в затылке, все ярче ощущая некоторый сюрреализм этой странной беседы.

— Жить интересно, — он пожал плечами. — Жалко тратить время на сон.

— Где-то я уже это слышал, — в голосе ректора отчетливо прозвучала насмешка, а затем он подался вперед, оперевшись локтями о столешницу. — Садись.

Поттер тряхнул головой и молча занял стул напротив, уже в открытую разглядывая собеседника. С нового ракурса становилось очевидно, что с тенью все же что-то не так.

— Хочешь что-то спросить? Спрашивай.

— Почему вы всегда в капюшоне?

Глупый вопрос, но он же сам предложил…

— Хочешь увидеть мое лицо?

Это было настолько внезапно, что Поттер кивнул раньше, чем успел подумать. А потом пришло удивление.

— А вы покажете?

— Тебе? — ректор слегка наклонил голову набок. — Тебе — да.

— Почему?

Ох, как он не любил быть исключением из правил. И так всю жизнь выбивался из общего строя, а теперь еще и тут. Здравый смысл подсказывал, что вся эта исключительность и избранность ни к чему хорошему не приведут, но что делать с собственным любопытством?

А ректор только негромко хмыкнул.

— А почему нет? Мы ведь как-никак родственники.

И он каким-то неуловимо-смазанным движением откинул с головы капюшон.

========== Специфический заказ ==========

Над магической Англией сгущались тучи.

Караул! Волдеморт вернулся!

Да не просто вернулся, а со спецэффектами! Возродился с помощью древнего темного ритуала на глазах двух верных приспешников и тут же, сходу, устроил шоу, разнеся половину Азкабана, освободив плененных ПСов и не забыв повесить в небе Черную Метку.

Министр Фадж, узнав об этом, с перепугу тут же подал в отставку. Он, мол, администратор, а не полководец, и вообще стар уже для всего этого.

Магическое сообщество в ужасе замерло, но довольно быстро очухалось и побежало искать крайнего. А кто у нас герой-то? Ясное дело — признанный специалист по Темным Лордам, Величайший и Светлейший и т.д., и т.п. По крайней мере, за отсутствием внятной альтернативы.

Альбус Дамблдор (которому крайним быть совершенно не хотелось, но кто ж его спрашивал?) глубокомысленно почесал в затылке и созвал Орден Феникса.

Не то чтобы калека-параноик, бывший заключенный, потрепанный жизнью оборотень, воришка-карманник и дурной… простите, двойной агент-зельевар были похожи на грозное светлое воинство, но как звучит! Хоть какая-то видимость активных действий.

И вот теперь это спешно собранное общество метеорологов-любителей сидело в гостиной своего импровизированного Штаба на Гриммо и думу тяжкую думало.

Как бы так нависшие над Англией тучи разогнать, чтобы и эффективно, и самим под дождик не попасть?

Дамблдор, как идейный вдохновитель, толкнул речь.

Мол, настают, товарищи, темные времена! А потому все храбрые духом и чистые совестью должны сплотиться, дабы одолеть Великое Зло, защитить себя и ближнего своего и вообще спасти мир!

«Товарищи» слушали, идейно вдохновлялись, но сами с предложениями выступать не спешили. Ибо инициатива, она, как известно, наказуема.

Люпин, как самый сознательный, повелся было на пафосные речи директора, но его вовремя ухватил за шкирку недавно оправданный Блэк.

— Не дергайся, Лунатик, не дергайся…

— Так миссия же!

— Сиди, говорю. Пусть сначала Светлейший сформулирует что-нибудь конкретное…

Но Светлейший с конкретикой не торопился, все больше вещая про Великое Общее благо и непобедимую силу любви.

Аластор Грюм, слушая его витиеватую, но удивительно бесполезную речь, тихо матерился себе под нос.

Нет, ну серьезно! Стелет старик, конечно, красиво, только какая, нахрен, сила любви, когда у Волдеморта армия и энное количество крестражей в загашнике? Тут нужно что-то более весомое, чем «пылающие сердца, подобно фонарям освещающие путь во мгле»…

Сидящий в темном углу Северус Снейп про фонари не слушал.

Он мучительно пытался понять, что он вообще здесь делает, и когда в его жизни что-то пошло не так. По всему выходило, что во всем виновата Лили. Но ее уже давно нет, как и ее исчезнувшего пять лет назад ребенка, а значит, и причин сидеть тут и слушать всю эту ахинею про Благо вроде как тоже нет.

Инерция — все же страшная штука.

Переметнуться, что ли, на темную сторону, пока не поздно? У Малфоев хоть кормят нормально…

А Дамблдор, в своих вдохновляющих речах заходящий уже на третий круг и чувствующий, что красноречие его иссякает, быстренько агитацию свернул и уставился на зевающих соратников.

Соратники, сообразив, что фоновый бубнеж закончился, зевать резко перестали и вообще сделали умный вид, но гениальными идеями по спасению мира делиться почему-то все еще не жаждали.

Дамблдор, расчитывавший на несколько другой эффект, вздохнул.

А что с них взять-то, в конце концов? Как ни крути, а феникс — хоть и птица магическая, и символ света, и так далее — по сути своей мало чем от обычной курицы (прости, Фоукс!) отличается, а ведь как корабль назовешь…

Ну, короче, сам дурак.

Эх, не упустил бы он тогда Избранного, сейчас все было бы куда как проще! А теперь придется самому, все самому…

Хотя…

***

В это же время, в Малфой-мэноре, Темные силы в составе скоропостижно воскресшего Волдеморта и некоторого количества потомственных аристократов разной степени вменяемости тоже без дела не сидели.

У них в самом разгаре был добровольно-принудительный мозговой штурм на тему: а что дальше делать-то, собственно?

Правда, штурмовал в основном Волдеморт, остальные все больше делали вид. Потому как у некоторых (вроде Сивого, МакНейра и Петтигрю) штурмовать было особо нечем, другим (вроде Малфоев, Ноттов и Гринграссов) особо незачем, а остальные (вроде Лестренджей в количестве трех штук) вообще не понимали, чего тут штурмовать, когда есть такое универсальное изобретение, как Авада.

Но у Темного Лорда на этот счет было другое мнение.

Потому что Авада — это, конечно, прекрасно, но только чтобы стать полноправным правителем магической Британии, надо бы иметь, кем править. Стало быть, массовая бойня отменяется, остается сплошная скучная политика.

С другой стороны, просто сесть в кресло министра и объявить себя самодержцем Волдеморт тоже не мог — ибо Дамблдор.

Старик со своим ощипанным Орденом одним своим существованием капитально осложнял ему жизнь, и поэтому первым делом от Светоча и его шайки-лейки нужно было избавиться.

Но как?

Вот тут Волдеморт неизменно впадал в ступор, потому что хорошо помнил, чем закончилось его последнее противостояние с фениксовцами и понимал, что переть напролом — себе дороже.

А значит, надо действовать хитро. И, желательно, чужими руками…

— О! — измученное тяжким интеллектуальным трудом чело Волдеморта неожиданно просветлело.

Все остальные, успевшие забыть, зачем они, собственно, собрались, так перепугались радостного оскала начальства, что аж позеленели, а особенно впечатлительные даже хлопнулись в обморок.

Волдеморт, окинув критическим взглядом сторонников своих, вздохнул.

Хлипкий нынче Пожиратель пошел… прям стыдно, честное слово!

***

— Воу! — невольно вырвалось у Поттера в первую секунду при виде лица ректора. Если, конечно, то, что скрывалось под капюшоном вообще можно было назвать лицом. Но почти сразу на смену первому шоку пришел исследовательский азарт. — А что это с вами?

Забыв обо всем, в том числе и о правилах приличия, он вскочил со стула и навис над столом, разглядывая во всех деталях открывшуюся перед ним картину. А посмотреть было на что. И сразу становились ясны причины, по которым ректор предпочитал не появляться на публике без капюшона.

У него фактически не было половины лица.

То есть был почти нормальный подбородок, рот, левая щека и глаз, а с правой стороны все это по диагональной линии переходило в голый череп с мерцающим в провале глазницы черным огоньком. А в том месте, где живая плоть переходила в неживую, через всю голову тянулась тонкая металлическая полоса, густо покрытая мелкими руническими символами.

— У-у, — Поттер наморщил нос. — Что это — проклятие? Необратимое, да? А зачем эта полоска?.. Погодите! — он вдруг осекся и плюхнулся обратно на стул. — Вы сказали, что мы родственники?