История (СИ, полностью)

Глава последняя

На путь, который мы прошли не так давно, меньше чем за четыре дня, мы потратили почти в двое больше. Я хромаю, Ярик хромает, Большого Ежа вообще везут в тележке! Качественно он схлопотал по башке, однако! Он хоть и кочевряжится, утверждая, что сам может идти, но после того как мы, однажды, поддались его уговорам и позволили это ему, он героически прошагал некоторое время, а потом упал и облевался… Много он про себя узнал! И прежде всего от Крука, который все это время пользовал его какими-то отварами… Так, что в дальнейшем парень старался не отсвечивать и только виновато отводил глаза, стесняясь своей слабости. Пустое все это… Я так и объяснил ему, практически на пальцах. Кажись внял…

Чем ближе мы подходили к знакомым местам, тем больше народ оживал, плохое тускнело, подергивалось налетом. Нет, не уходило из памяти навсегда, разве такое забудешь, но таково свойство человека, даже в самом плохом, помнить хорошее. Здесь люди относятся к смерти своих близких много легче, чем мы с Артемом, ну может еще и наши соплеменники, чуть иначе, чем остальные. Мы не забудем Сильвера, да, но жизнь продолжается… Стало все больше шуток, воспоминания о битве приобретали все больше красок и породностей… Еще чуть-чуть и прибрехивать начнут, но это не смертельно, это — нормально. Лишь в последнюю ночевку перед окончательным отрезком пути, если все будет хорошо, завтра после обеда будем в Лагере, у нас, сидящих у вечернего костра случился "миг откровения". Так бывает, когда средь шумного разговора все, вдруг, замолкают, переживая какие-то свои, внутренние мысли, и кто-то один, неожиданно, начинает говорить на тему совершенно отличную от той, что была буквально минуту назад…

— Все мальчишки — неожиданно нарушил молчаливую паузу Крук негромким голосом, глядя в пламя костра — мечтают стать вождем, или даже Великим Вождем! Ну, или — он криво усмехнулся — Великим Охотником, не меньше… Отважным, быстрым, ловким, удачливым, бесстрашным… Мечтал и я. Что из того, что я сказал ранее можно применить ко мне? Почти все! И практически — ничего!

— Ловкий ли я? С моей-то ногой!? Но моей неуклюжей ловкости хватило опередить многих Старых Людей в битве. Сильный? Многие из сражавшихся были куда сильней, но я жив, а они пали. Может, тогда, удачлив? Интересный вопрос… Хороший ли я охотник? Нет — он решительно рубанул рукой — я не очень хороший охотник! Не плохой и не хороший! Мой учитель Горький Камень сам говорит, что он плохой охотник, и вовсе от этого не страдает. "Зачем мне слава великого охотника?" — говорит он. Я, не настолько мудр как мой учитель и головой понимаю его правоту, но, сердцем… И все же он прав! Мой учитель может добыть любого зверя, самого сильного и страшного, хоть пещерного медведя, хоть Большого Кота, или самого могучего Мамонта. Может! Не силой — знаниями! И я могу — спасибо за науку. А многие ли смогут из иных? Если их, конечно, не научит Великий Знающий. Но я — могу! Так какой я охотник?

Крук говорил негромко, но громко говорить и не требовалось, все молча и со вниманием слушали душевные откровения парня, и лишь негромкий треск горящего дерева вплетался в его речь.

— Эти, последние, дни я много думал… Мой учитель, Горький Камень часто повторял, что "сломать" человека легко, а вот "починить" куда как сложнее. И он, и уважаемая або все время говорят мне, что у меня талант врачевания… Я сам начал верить в это… И только там, на поле боя, я окончательно понял, что мне и вправду больше нравится спасать людей, а не убивать, лечить, а не калечить. Но так много боли… так много страданий… Я смог помочь немногим — он обвел нас единственным видящем глазом и остановился на мне — получается, я и врач непонятно какой?

— Ну-ну, малыш — мне категорически не понравилось ни настроение парня, ни ход его мыслей. Вот она обратная сторона цивилизационного прогресса — великомудровствование и излишнее самокопание. — Ты это брось! "Я мало кому помог"! Если кто и помог кому, реально, то только ты! Те, кто выживет без твоей помощи, они в любом случае выживут, а вот тех кого ты заштопал, кому сложил кости, тем кому промыл раны, кого напоил разными отварами и снадобьями выживут только благодаря тебе. А еще, я не советую тебе примерять регалии бога. Они, знаешь ли, тоже не всемогущи. Тем более, что прибить кучу народа на щелчок — это да, это за ними водится, а вот спасти…

Стихии дали тебе дар, так примени его по назначению. Ты говоришь, так много боли и страданий, это так. Но я спрошу, если не ты, то кто? Я? Нет! Хват, Шныра, Ярик, Артем? Кто?…

Ты сам сказал, что лечить тебе нравится больше чем калечить! Ну и славно! Прими это. Калечить у нас и без тебя кому найдется. Я уже говорил, и повторю снова и снова, ни кому не легко на этом свете. А уж истинным врачам и подавно. Благодарность спасенных тобой людей лишь малая часть того, что достанется тебе. Зависть бездарных, или даже одаренных, но ленивых, проклятия людей, которым ты не смог помочь, осознание, что ты не только не всемогущ, но и бессилен, когда у тебя на руках умирает, не дай стихии маленькая девочка или друг — это тоже будет все твое. Это тяжело! Но если не ты — то, кто?

Мы смотрели друг на друга в полной тишине. Пристально. Он на меня, а я на него. Наконец парень слегка кивнул головой

— Я подумаю над этим учитель.

— Подумай. Хорошенько подумай. И еще, прекрати все время сравнивать в своей пустой голове, кто лучше — хороший охотник, хороший воин, хороший врач или там, хороший горшечник… Они разные. И они все — необходимые! Сможешь совместить в себе нескольких, слава тебе и почет, ты велик, а нет, то и не надо. Стань хорошим хотя бы в одном, а лучше постарайся стать больше чем хороший, мастером Тай… Это лучше, чем стать посредственным везде…

У костра, некоторое время висела тишина, каждый переваривал наш разговор внутри себя…

— Когда-то — заговорил Хват — мое взрослое имя было Трусливый Суслик, ну да это всем известно. Похлеще чем Шныра или Зяблик — он ухмыльнулся — Но вождь сказал, что человек наполняет имя смыслом, это так, да, но я все же рад что стал все-таки Хватом. Когда-то я пошел за Великим Знающим чтобы постичь секреты Тай-бо. Как говорит мой учитель, постичь все секреты борьбы вряд ли кому либо, когда-нибудь удастся, но подняться на несколько ступенек — вполне можно. Без ложной скромности могу предположить, что на пару-тройку ступенек я поднялся… А заодно научился многому другому. Невиданному, невозможному… Не знаю какой из меня воин, охотник… Лекарь, точно — никакой! Но все утверждают, что я лучший горшечник. Возможно, скромно замечу я, возможно, но мнение авторитетных людей приятно, да, это греет. Я не стану Горьким Камнем, я не стану Хатаком или Сильвером, пусть ему будет хорошо в землях Вечной Охоты, да, не стану. Но и они не станут мной, лучшим горшечником! Возможно, если бы захотели, то стали бы, но они и так на своих местах! Понимаешь, брат Крук, на своих местах. Зачем ты бьешься лбом в открытую дверь долгие годы? Зачем? — они вперили друг в друга пристальные взгляды. — Прошу, хватит доказывать нам, что ты хороший охотник и храбрый воин. Мы и так это знаем. Если хочешь что-то доказать — докажи, что ты великий лекарь!

Ух какие интересные разговоры могут возникнуть на ровном месте — мелькнуло у меня в голове.

— Когда я был Трусливым Сусликом — продолжил Хват после небольшой паузы, которую никто не торопился прервать — я был неинтересен никому. А когда я стал тем, кем я стал… Недавно ко мне подходил Орлиный Коготь и прямо сказал, что если я перейду в его племя, у меня будет все! Все что захочу! Да, мой вождь — Хват прямо посмотрел на меня — все что захочу! Так он сказал. Но он не знает, что у него нет ничего, что он мог бы мне предложить, а если бы и было, хотя я даже и представить себе не могу, что это должно было бы быть, я все равно отказался б. Я и отказался. Вот так, вождь, Орлиный Коготь может и хороший человек, но он сманивает твоих людей. Ты должен знать.

— Хм, не сильно удивлен, если честно. Я не с клонен считать его каким-то злодеем. Не думаю, что он стал таким уж плохим от того, что пытается привлечь лучшее в свое племя, на благо его. Этим, умные правители, занимались, занимаются и будут заниматься всегда. Этим, если присмотреться повнимательнее, занимаемся и мы. Только отличие в том, что они хотят взять уже готовое и дорогое, что практически невозможно, такое всем надо, а я, ну, или даже мы, можем разглядеть в сером и невзрачном камушке, никому не интересном, будущую сверкающую бусину. Единственно, мне не понятно, что так скромно — предложил только тебе.

— Мне тоже — поднял руку Батор.

— И мне — откликнулся Шныра.

— Я видел, как Орлиный Коготь шептался с вождями союза племен. — Ярик пожал плечами — Возможно интересовался кто я, что я.

— Экий шустрячок — Артем покачал головой — ну тут уж точно облом ему. Если и свалит куда братишка так это не к нему, а в союз племен. Там у Ярика теперь куча родственников.

— Никуда я не свалю!

— Да шучу я! Чего подскочил!

— А ко мне не подходил — промолвил Крук.

— Орлиный Коготь не дурак, понимает, что ты значишь для нас — я подкинул в притухший костер пару полешков — Знал бы он о нас столько, сколько знает, например, тот же Острый Рог, вовсе бы не подошел. бы ни к кому.

— Думаешь, батя, он не интересовался о нас у других? У того же Острого Рога?

— Обязательно интересовался, и не только у него. Но, что ему рассказали? И опять же, он соразмеряет услышанное со своим опытом, с тем, что он видел и знает. Между услышанным ушами и виденным собственными глазами всегда есть разница. Особенно если услышанное никак не представить в уме. Не на что опереться в мозгах. Поэтому идет в лоб. А вдруг прокатит! Но ни нам, ни нашим детям, а думается мне, и нашим внукам никто ничего предложить не сможет. А правнуки пусть своей головой живут…

— Слушай, Хват, — Шныра заинтересованно уставился на охотника — а если бы Орлиный Коготь предложил тебе место вождя, теоретически, конечно — согласился?

— Что я дурной, что ли! Поглядел я — он кивнул головой на меня — какова эта работенка, быть правильным вождем. Не, мне такого не надо. Я воли хочу, ветра, волн. Хорошего вождя из меня не получиться. Я лучше буду хорошим горшечником, чем плохим вождем.

— Да, вождем — Ярик покрутил головой — Как подумаю, как мне пришлось бы говорить Вике о Сильвере, будь я на месте учителя, так… даже думать не хочется. А если бы еще кто погиб? Не-е! — он посмотрел на меня — Что же ты скажешь ей, отец?

Все моментально затихли.

— У Великого Знающего есть много красивых, а главное, правильных слов, сынок, но — я не хотел врать, не та ситуация — не знаю… Пока не знаю. Может быть прижму ее к груди и поплачу вместе с ней…

Мы еще долго говорили на разные темы, важные, нужные. Битва закончилась. Жизнь продолжается. Завтра мы будем уже дома.

До дома осталось несколько километров, когда из кустов выметнулось черное тело и стремительно понеслось к нам издавая тявкающие звуки, все тут же ощетинились разнообразным оружием, бдительности тут никто не терял, не те времена, но все быстро опознали несущегося к нам Зверя. Ну откуда у дикого волка ошейник. А тот, с разгона, бросился мне на грудь истерично повизгивая. Бог вернулся. Я чуть было не упал, еле-еле устоял на ногах. В первую секунду я даже не успел разглядеть его как следует, так был рад его видеть, да и он вертелся юлой.