Лёд и порох

* * *

— Ксения, но как? — она даже не раздеваясь забилась на диванчик и тихонько цокала зубками о чашку чая.

— Не знаю точно. — и сегодня я впервые стала для нее примером выдержки. — Думаю, когда… это случилось, Николай Владимирович действовал по порыву сердца, а потом все само закрутилось. Михаилу Борисовичу требовалось долгое и серьезное лечение. Возможно, у них были и иные причины, кто знает.

— Да, теперь он так изуродован. — она отставила несчастную посуду. — Вам, наверняка, очень непросто смотреть на него. И, конечно, Вы не должны чувствовать себя обязанной…

— Я и не чувствую себя обязанной, Ольга. Мне повезло делать то, что хочется.

— То есть Вам все равно, что он теперь… такой?

Да красавчик он теперь, глупышка. Вот когда я его откопала, тогда еще были претензии.

— Нет, не все равно. И я многое бы отдала, чтобы тот взрыв не случился. Но это все не так уж и важно… — я улыбнулась, и поняла, что сейчас говорю не то, во что хочу верить, а то, что сама ощущаю.

Ольга не поймет никогда. И вряд ли решится на мою авантюру. Мы обе через боковую дверь вернулись в кабинет, где беседа мужчин явно перешла границы простого обмена любезностями.

— То есть теперь ты определился, верно? — грохотал граф.

— Да. — кротко согласился гость, но по тембру голоса понятно, что уже закипает.

— Столько времени в графа Монте-Кристо играл, а теперь передумал, так что ли?

Молчит. Я после такого уже стараюсь не давить.

— Дамы, хватит уже прятаться, вас видно. — Процедил граф. — Представляю Вам действительного статского советника.

— О, оказывается, после экспедиций на тот свет у нас в чинах повышают! — неожиданно колко отозвалась графиня. Я в ней до сих пор иронии не наблюдала. — Если мы с Ксенией что-то подобное выкинем, то княгинями вернемся?

Мы немного посидели с родственниками и вежливо откланялись.