Ловушка для "Тайфуна"

Фрагмент 7

13

В своём бывшем начальнике Вальтера Шелленберга раздражало многое. Постоянно сжатые тонкие губы, колкий взгляд глубоко посаженных карих глаз, вечно дрожащие веки. Даже пробор посередине и выбритый затылок. Не говоря уже о манере поведения: строить из себя этакого простачка, подчёркнуто изъясняющегося с жёстким баварским акцентом. Мол, недотёпа-провинциал, невесть какими судьбами оказавшийся в столице, и за время проживания в Берлине так и «не обтесавшийся».

Впрочем, слова «невесть какими судьбами оказавшийся в столице» были и правдой, и не совсем правдой. Ведь всем, кому положено, хорошо известно, что Мюллера притащил в Берлин никто иной как Гейдрих, начальник Службы имперской безопасности. А вот за какие такие особые качества бывший мюнхенский полицейский возглавил тайную полицию, у многих возникали вопросы. Хотя бы потому, что в Партию Генрих Мюллер вступил всего чуть больше двух лет назад, в 1939 году. Да и вообще все, кто знал его давно, отмечали его подчёркнутую аполитичность. Или это всё та же склонность к лживости, отмеченная в характеристике на будущего шефа Гестапо, ещё его школьным учителем?

Да, будучи руководителем отдела контрразведки тайной полиции, Шелленберг имел доступ к личным делам руководителей «родной» спецслужбы, и прекрасно знал подноготную многих из её высших лиц. В частности, хорошо помнил этапы карьеры и руководителя Гестапо, с младых лет проявившего стремление привлечь к себе внимание. Как было, например, в начале 1918 года, когда он 17-летним юношей-пилотом совершил одиночный авианалёт на Париж. За что был награждён Железным Крестом. При этом хорошо запомнились слова из конфиденциальной характеристики, данной Мюллеру мюнхенским партийным руководством: «Он бесцеремонный человек, не терпит в своём окружении людей, которые препятствуют его стремлению продвинуться по служебной лестнице, однако охотно даёт похвалить себя за работу, которой не занимался. При этом он не стесняется нарушения элементарных понятий товарищества». Эта черта, в общем-то, и стала причиной того, что утончённый интеллигент, выпускник Боннского университета Вальтер не сработался с непосредственным начальником, имевшим всего лишь среднее образование.

Не вызывали симпатий члена НСДАП и СС с 1933 года Шелленберга и политические взгляды шефа Гестапо. Хотя в характеристиках Мюллера и отмечалась его аполитичность и готовность преследовать хоть левых, хоть (если будет приказано) правых, но в политических пристрастиях он склонялся к взглядам самораспустившейся Немецкой национальной народной партии, конгломерата монархистов, национал-либералов и даже противников нацизма.

Хотя бывший лётчик Первой Мировой войны и значился теперь в СС и СД, но долгое время право носить мундир у него было почётным, связанным исключительно с занимаемым им постом в полиции. При этом мюнхенская партийная организация прямо сообщала: «Как Мюллер получил своё почётное звание в СС, нам неизвестно. Мы плохо можем представить себе его в качестве члена партии. Для предпочтительного повышения Мюллера по службе нет никакого повода, так как он не имеет никаких заслуг в деле национального подъёма».

Тем не менее, когда потребовалось вступить в Партию и СС, шеф Гестапо, внешне мало походивший на образец арийца, документально подтвердил свою родословную, начиная с 1750 года. А ещё — чтобы соответствовать требованиям СС и получить больше преимуществ от своего антиконфессионального поведения, заявил о выходе из церкви. Чем до глубины души оскорбил религиозных родителей.

Все эти шаги действительно привели к стремительному взлёту Мюллера по карьерной лестнице. Буквально каждый год — новое звание в структуре СС. От штурмфюрера (соответствует званию лейтенанта) в 1934 году до группенфюрера и генерал-лейтенанта полиции в 1941.

Конечно, послужной список Шелленберга пополнялся не менее стремительно, и за то же время он сумел вырасти от рядового до подполковника, если переводить ранги СС в общевойсковые звания. Но такую скорость перемещения по служебной лестнице он связывал с собственным интеллектом, а не с вопиющим, ничем не ограниченным карьеризмом, как у его собеседника.

— Позвольте поздравить вас очередным званием, Вальтер, — подчёркнуто доброжелательно улыбнулся Мюллер. — Приятно наблюдать, как растут мои бывшие подчинённые!

Такое радушие начальника тайной полиции откровенно настораживало.

— Да и вы, герр группенфюрер, ненадолго задержались в предыдущем звании, — улыбнулся в ответ заместитель VI управления РСХА и демонстративно взглянул на часы. — Только, как мне кажется, вы пригласили меня вовсе не для того, чтобы с запозданием поздравить с этим.

— Ох, уж эта молодёжь, вечно куда-то торопящаяся, вечно норовящая сразу же взять быка за рога, — проворчал Мюллер и тоже бросил взгляд на циферблат. — Ну, хорошо. Раз вы так торопитесь поскорее улизнуть из кабинета бывшего начальника, давайте перейдём к делу. Как вы относитесь новому наступлению на Москву на Восточном фронте?

Шелленберг насторожился: от шефа Гестапо можно было ожидать какой угодно подлости. Любое неосторожное слово он способен истрактовать во вред человеку, произнёсшему его.

— Вы же прекрасно знаете, группенфюрер, что я далёк от тактики и стратегии, так что ваш вопрос не по адресу. Да и с каких пор государственную тайную полицию интересует положение дел на фронте?

— Придётся пояснить, — вздохнул хозяин кабинета. — К вам, а не к вашему шефу, я обратился как большому специалисту по России. Да и мне прекрасно известно, что Йост в вашем управлении лишь занимает пост, а основную работу выполняете вы.

Была бы возможность скрипнуть зубами, оберштурмбаннфюрер непременно бы это сделал, поскольку понял намёк на свой уничижительный доклад о состоянии Красной Армии, сделанный на основании первомайского парада в Москве. В том числе, и этот доклад убедил Гитлера в том, что война с Россией закончится крахом большевиков.

— Вас, скорее всего, намеренно ввели в заблуждение: я всегда считал, что для Великой Германии главным направлением приложения сил разведки является западное, и, если и могу считать себя специалистом, то только по Западу, а не по России.

— Что до начавшейся операции «Тайфун», то Гестапо, как и ваше управление, тоже занимается фактами, прозвучавшими в том скандальном докладе Гейдриха фюреру.

Если бы Шелленберг мог быть откровенен с бывшим шефом, он бы многое выложил! Начиная с того, что он совершенно не понимает смысла начавшегося наступления. Ведь события июня-сентября показали, что большевики оказались куда более крепким орешком, чем мнилось ему тогда, в мае. За этот период Германия потеряла столько самолётов и танков, сколько у неё имелось на момент нападения. И если бы не героические усилия ремонтников, рабочих оружейных заводов и, чего уж там скрывать, трофейных команд, то Времахту и Люфтваффе уже было бы нечем воевать.

Хуже того, с начала войны большевики не только не ослабли, но и усилились. У них появились новые танки, новые самолёты, новые артиллерийские системы. Новое стрелковое оружие, чёрт возьми, новых дивизий, создаваемых, кажется, ежедневно! И свою столицу они будут защищать фанатично. А значит, практически не имея общего преимущества даже непосредственно на линии фронта, ринувшиеся на Москву войска обречены на поражение.

Да, он, Вальтер Шелленберг, уже слышал такое мнение, что фюрер, которого Канарис и Гейдрих (первый на основе разведданных, а второй — основываясь на захваченных образцах и показаниях пленных) убедили в иновремённой сущности неизвестных помощников большевиков, склоняется к переговорам с русскими. А для того, чтобы усилить переговорную позицию, решил создать угрозу непосредственно Москве. Но стоит ли ради этого жертвовать десятками тысяч жизней немецких солдат? Стоит ли губить остатки боевой техники, если по завершении этого самоубийственного наступления Германию ждёт не победный парад на Красной Площади, как обещал фюрер, а ситуация, когда солдатам просто нечем будет воевать?

Но ответил он совсем не так.

— Вы имеете в виду сведения о том, что большевиков поддерживают инопланетяне или некая цивилизация из будущего?

— Зря смеётесь. Моими людьми собраны неопровержимые доказательства того, что это именно так. Это не марсиане, а такие же, как большевики, русские, но живущие уже в следующем веке.

Такие сведения имелись и у управления СД-заграница, де-факто возглавляемого оберштурмбаннфюрером. И сам он был уверен в том, что они соответствуют истине. Но откровенничать с «папашей Мюллером»…

— Так вот, в один момент нас насторожило, насколько быстро самые засекреченные сведения, доступные лишь ограниченному кругу лиц и передаваемые исключительно по закрытым, засекреченным линиям связи, становятся известны красным. И одному из моих неглупых подчинённых пришла в голову неплохая мысль: а не задать ли нам кое-какие вопросы тем нашим пленным, которые называют себя людьми из будущего? — сделал невинное выражение лица старый полицейский. — Например, не известны ли в этом самом будущем какие-либо русские высокопоставленные агенты у нас, в Германии? И, представьте себе, все они в один голос назвали имя такого агента!

— Неужели меня? — расхохотался Шелленберг.

Мюллер, согласно канонам театрального искусства, держал паузу столько, сколько мог, чтобы не переиграть.

— Не, не вы, оберштурмбаннфюрер. Но вы оказались не так далеки от истины. Они назвали одного из ваших подчинённых, некоего штандартенфюрера Штирлица…

— Штандартенфюрера? — удивился замначальника VI управления, имеющий звание даже на одну ступень ниже, чем предполагаемый «крот». — Штирлица? Я никогда не слышал такой немецкой фамилии. Вообще никогда! Фамилию Штиглиц слышал, а Штирлиц — нет!

— В этом вы не одиноки, дружище, — скривились в улыбке плотно сжатые губы Мюллера. — Я тоже не слышал такой фамилии. И склоняюсь к тому, что это может быть псевдонимом некоего вашего подчинённого, родившегося или жившего в Штирии. Или его родители жили в этой области. В общем, нам с вами есть над чем поработать, дорогой Вальтер, чтобы избавить вас от такой огромной неприятности…

14

С Танковой группой Гота бойцам 2-й гвардейской мотострелковой дивизии сталкиваться ещё не приходилось. Дивизия отступала от Минско-Слуцкого укрепрайона к Березине в непрерывных столкновениях с войсками Гудериана, а Гот шёл немного севернее. Ещё севернее тогда наступал Гёпнер, но его Группу, после перехода немцев к обороне, снова перебросили на север, чтобы прорваться к Ленинграду или хотя бы перерезать основные коммуникации, по которым снабжается Город Ленина. Там, на Ленинградском и Северо-Западном фронтах сейчас идут кровопролитные бои на дальних подступах к городу.

И не только под Ленинградом. Немцы, передохнув за время распутицы и пополнив войска людьми и техникой, ударили в районе Брянска. Излюбленным своим приёмом — двумя сходящимися танковыми клиньями рвутся к областному центру, давшему название оперирующему на этом направлении фронту.