Ловушка для "Тайфуна"

Фрагмент 16

31

— Кто такой этот Шульце?

— Один из доверенных людей адмирала Канариса. Полковник, начал служить в разведке ещё в Империалистическую. Уже тогда отличился в рейде по тылам русской армии, получил за него крест и был переведён в штаб, где занимался анализом разведданных. При сокращении рейхсвера отправлен в отставку, но вернулся в армию, когда мы организовали совместные с немцами школы «Кама», «Липецк» и «Томка». Как специалист по России. С тех пор занимается анализом нашей боевой техники, — кратко доложил Берия.

— У контрразведки Российской Федерации на него много информации?

— Я запросил, но ответ был — ничем особым не отличился, ушёл в отставку по состоянию здоровья в 1944 году, мирно жил в Западной Германии до середины 1950-х.

— Значит, происходящие изменения уже затронули его… И не только его, если судить по той миссии, с которой он прибыл в штаб окружённой группировки Гудериана.

Совершенно верно! Основные силы «быстроногого Гейнца», прорвавшиеся к Брянску и Орлу, увлеклись штурмом этих важнейших городов, совершенно не подозревая, что все радиограммы, даже закодированные наинадёжнейшими шифрами, легко читаются оборудованием потомков и ложатся на стол советских военачальников даже раньше, чем их расшифруют немецкие шифровальщики. А потому для Танковой группы Гудериана стал совершенно неожиданным фланговый удар Курского фронта во главе с генералом Ватутиным, на котором сосредоточились мощные танковые и артиллерийские группировки. В результате красноармейцы этого и Брянского фронтов соединились в районе Локтя, заперев остатки Второй Танковой группы в окрестностях занятого немцами после тяжёлых боёв Орла.

Несколько попыток прорыва кольца окружения (в том числе, возглавленных лично Гудерианом) оказались безрезультатными. Сам командующий Танковой группой получил в бою ранение средней тяжести и по приказу Гитлера был эвакуирован самолётом. Тем самым лёгким штабным «Шторьхом», на котором в «котёл» и прилетел оберст Штольц.

Но прилетел не командовать Танковой группой, поскольку её возглавил командующий 24-м моторизованным корпусом генерал фон Швеппенбург. Прилетел, чтобы выступить парламентёром на переговорах о прекращении огня и почётной капитуляции окружённой группировки, практически лишившейся бронетехники в попытках прошибить лбом бетонную стену окружения.

С начала войны это было третье окружение германских войск. Первое — западнее Киева, где Рокоссовский расколотил танки Клейста, второе под Сольцами, где был уничтожен моторизованный корпус Группы Армий «Север», направленный на захват Новгорода. А теперь в «котёл» угодили сразу два корпуса «ударного кулака» Группы Армий «Центр». Но в двух предыдущих случаях Гитлер категорически запрещал сдачу в плен окруженцев. А тут для переговоров об этом прислал уполномоченного представителя. И приказ фон Швеппенбургу во всём содействовать миссии какого-то штабного оберста…

Необычным было то, что парламентёры направились не к войскам Курского фронта, держащего «пуповину», отделяющую окружённых от своих, а на северо-восток, в сторону Мценска. При этом полковник Шульце, возглавляющий группу парламентёров, потребовал для проведения переговоров не только трёхдневное прекращение огня, но и обязательное присутствие на них представителя центрального аппарата НКВД в чине не ниже майора госбезопасности, намекнув на то, что он уполномочен сделать тому некое дополнительное предложение.

— Остаётся только похвалить Гитлера за столь хитроумный ход, — улыбнулся в усы Сталин.

— Какой ход? — не понял нарком внутренних дел.

— Кажется, Лаврентий, ты слишком заработался, и поэтому стал медленно соображать. Не ты ли мне докладывал после ликвидации котла под Сольцами о том, что твой Судоплатов встречался в ресторане с болгарским послом Стаменовым по его просьбе. И тот сообщил Судоплатову, что в Болгарии некие германские предприниматели вели разговоры с неким чином из министерства иностранных дел о посредничестве с представителем нашего посольства в неофициальных переговорах. Незадолго до этого Коллонтай прислала сообщение о встречах в Стокгольме работника МИД Германии Питера Кляйста с местным бизнесменом Эдгаром Клаусом, женатым на русской эмигрантке. По словам Коллонтай, этот Кляйст искал посредника «для консультаций о возможности перемирия на Восточном фронте». А это предложение Молотову японского посла Татэкава о том, что Япония может быть посредником между нами и Гитлером в вопросе прекращения войны? Как ты понимаешь, во всех случаях ответ был однозначный: мы связаны союзническими обязательствами с Великобританией и Северо-Американскими Соединёнными Штатами, и поэтому никаких сепаратных переговоров с Гитлером вести не будем.

И вот этот негодяй всё-таки нашёл возможность провести такие переговоры даже не при чьём-то посредничестве, а напрямую! Этот Шульце прилетел в окружённый Орёл, где агонизирует группировка фон Швеппенбурга, не только для того, чтобы договориться о её капитуляции. И даже не столько для этого! Он привёз предложение Гитлера о мире. Для чего и потребовал прислать на переговоры высокопоставленного чекиста из Москвы. Через него Шульце передаст это предложение, обеспечив тем гарантию того, что оно дойдёт до меня.

— И тем самым «подставит» нас перед союзниками, — продемонстрировал Лаврентий Павлович, что общение с потомками отразилось и на его лексиконе.

Вождь задумался на несколько мгновений, после чего покачал головой.

— Сам факт передачи врагом предложений о мире вовсе не значит ведения переговоров. Какой-то там ничего не решающий полковник из числа тех, кто вот-вот окажется в нашем плену — заметь, даже не генерал — высказал какие-то собственные мысли о том, что неплохо было бы прекратить войну. Как мне кажется, такие мысли сейчас возникают у каждого второго, мёрзнущего в траншеях под Орлом. А твой представитель — твой, а не мой — его выслушал, но никакого ответа не дал. Кстати, кого ты послал для этого?

— Я посчитал, что Меркулова для такой миссии, как встреча с каким-то полковником, будет слишком много, поэтому в Мценск летит Судоплатов. Он тоже знает о некоторых попытках немцев выйти на нас, — успокоил «хозяина» Берия, и тот кивнул, соглашаясь. — Как ты считаешь, Коба, на какие предложения немцев мы могли бы согласиться?

Сталин прошёлся по комнате конспиративной квартиры, в которой они с Берией встречались, если не хотели, чтобы о содержании их разговора знали союзники из Российской Федерации. Ведь и кремлёвский кабинет Вождя, и его дача уже становились объектами их наблюдения за Генеральным секретарём. И хотя потомки утверждали, что их аппаратура требует сложной настройки, а сами они не жаждут «напрягать» Иосифа Виссарионовича постоянной «опекой», но Председатель ГКО ещё со времён учёбы в семинарии хорошо усвоил истину: бережёного бог бережёт.

— Никакие, если судить о реальных, а не фантастических условиях. Ты же прекрасно понимаешь, что Гитлер в отставку не уйдёт, нацизм в Германии не запретит, а нацистов под суд за совершённые преступления не отдаст. И оккупировать всю Германию не позволит. Что тогда он нам может предложить? Как мне кажется, торговаться он может начать с фиксации нынешнего положения линии фронта. Именно для этого он и начал это самоубийственное зимнее наступление: чтобы «откусить» от Советского Союза хоть небольшой, но дополнительный кусочек территории.

Можем ли мы согласиться на такие условия? Конечно же, нет! В сравнении с миром потомков, нам удалось избежать целого ряда катастроф. Белостокско-Минский котёл, где там, у них, мы потеряли больше ста тысяч человек. Окружение под Винницей и Уманью. Катастрофа Юго-Западного фронта, где только в плен попало шестьсот пятьдесят тысяч бойцов. Ряд других, более мелких окружений. По самым скромным подсчётам, наши потери пленными и убитыми — почти на полтора миллиона меньше, чем было в том мире.

Немцы так и не сумели подойти к Москве. Ленинград не блокирован, и бо́льшая часть ленинградских заводов продолжает работать, а ленинградцы не гибнут от голода и холода. Одесса не только не сдана, но мы даже сумели прорвать её блокаду. Левобережная Украина наша полностью. И даже часть Правобережной. Мы сейчас намного сильнее, чем были в конце января 1941 года в мире потомков. Сильнее в военном и промышленном плане. У нас более совершенное оружие, наши бойцы и командиры лучше обучены, мы обладаем более совершенным оружием. К весне мы будем способны гнать оккупантов со своей земли так же, как гнали их в другом мире в 1943−44 годах. Можем ли мы согласиться с тем, чтобы отдать Гитлеру свои земли в такой ситуации? Конечно, нет.

Что может предложить Гитлер, если он ещё не полностью лишился рассудка? Мне кажется, следующим шагом он предложит вернуться к границам 1939 года. Это уже лучше, но тоже нас не устраивает. Не для того мы освобождали Западную Белоруссию и Западную Украину, занимали Карельский перешеек, Прибалтику и Молдавию, чтобы отдать всё это немцам, финнам и румынам. Не для того мы отодвигали границу подальше от Ленинграда, Минска, Киева, Одессы, чтобы снова сделать их уязвимыми перед неожиданным ударом.

Вариант с возвращением СССР и Германии к границе на 22 июня сорок первого года я считаю маловероятным. Положение у Гитлера не такое, чтобы он согласился на это. Чисто формально: не Красная Армия стоит на пороге Берлина, а фашисты чуть больше, чем в двухстах километрах от Москвы. Не Красная Армия в Восточной Пруссии, а фашисты в Ленинградской области. Но даже если случится невозможное, и Гитлер будет согласен отойти к границам на начало войны, то кто компенсирует потери, понесённые советским народом? Кто оплатит ущерб, нанесённый нашей экономике? Я уже не говорю про ущерб на международной арене, который Советский Союз понесёт, заключив сепаратное соглашение с гитлеровской Германией.

Нет, Лаврентий. Ни на одно из предложений, которые способен сделать Гитлер через этого самого Шульце, мы согласиться не можем.

32

— Что смотришь на меня так, Александр Евгеньевич? — усмехнулся Смушкевич, глядя на напрягшееся лицо Голованова. — Нет, никакой дар предвидеть будущее, у меня не прорезался. А вот хорошей памятью я никогда не был обделён, и, когда читал твоё досье, хорошо запомнил, какие у тебя со временем возникнут трудности со здоровьем.

Командир дальнебомбардировочной дивизии даже не сразу обратил внимание на то, что ас испанского неба обратился к нему «на ты».

— Товарищ Сталин делает на тебя большую ставку, и в ближайшее время многое для тебя прояснится. Но пока мне вопросы не задавай: я и так лишнего сказал.

Прояснилось всё буквально тем же вечером. И началось всё со звонка из Кремля.

Генерал-майор ещё не привык к манере телефонных разговоров Вождя, поэтому его удивило то, что Иосиф Виссарионович, поздоровавшись, первым делом справлялся о делах в дивизии, о том, как её штаб осваивается на новом месте, нет ли сложностей с проживанием семьи командира 3-й аддд и командного состава дивизии.

— Налаживаете отношения с учреждением товарища Смушкевича? Как я помню, вы с ним знакомы ещё с довоенных времён?