Пульт времени

Глава 7

Воронцов сидел за большим столом в просторном срубе. Незамысловатая резьба по дереву украшала стены. Освещение в комнате составляли масляные лампы, которые бросали причудливые тени на подкопчённые стены. Стол был сделан на совесть с толстыми ножками и массивной столешницей, которые были тщательно ошкурены и пропитаны маслом.

Для нового гостя в честь празднования победы накрыли праздничный стол, который украшали гора жареного мяса, редис и помидоры. Посередине, испуская аромат свежеиспечённого хлеба, расположился каравай размером с крышку канализационного люка. Пара стеклянных бутылок с мутной жидкостью стояли рядом с главой селения.

Все подняли стаканы и молча выпили. Самогон был очень крепок, и Алексей с непривычки закашлялся.

- Ну что, хорош самогон?! - засмеялся Олег и похлопал Воронцова по спине.

- Ядрёный.

- Алексей, расскажи, пожалуйста, как ты выжил?

- Я родился в бомбоубежище и прожил там почти всю жизнь, – начал он выдавать историю, которую сочинил во время подготовки к празднованию. Времени у него было много, пока пожарится мясо. – Мой отец был ребёнком, когда всё случилось, а мать вообще родилась и умерла в стенах бомбоубежища – света белого не видела. Я про неё знаю только с рассказов отца. Я прожил в бомбоубежище больше сорока лет, но потом случился мор, и почти все погибли. В живых остались лишь я и ещё два человека. Василий Степанович…

Мужчина на пару секунд замолк, собираясь с мыслями. Все присутствующие его внимательно слушали. Воронцов продолжил:

- Он тоже умер. По его словам, ему было больше семидесяти лет на момент смерти. В итоге мы с Пашкой остались вдвоём, и вышли с ним на поверхность. Вначале мы сильно боялись радиации, но потом привыкли и перестали её опасаться. А через полгода Пашку загрызли дикие собаки. Я его похоронил, после чего остался жить один. Сделал себе землянку на берегу реки, питался рыбой и разнообразной дичью.

Олег разлил самогон по стаканам, залпом его выпил, после чего начал рассказывать свою историю:

- Мы – бывшее СНТ «Ласточка». Большинство наших предков во время бомбардировки находились на острове: кто-то в отпусках, некоторые просто жили летом здесь. По острову не упало не одной боеголовки. Кстати, бомбили не ядерными боеголовками, а термобарическими снарядами. Эти боеприпасы не имеют радиационного поражения, поэтому мы и живые, а не бегаем с руками вместо щупалец. Дед рассказывал, что от Волгограда почти ни чего не осталось. Даже здесь много домов пострадало от взрывной волны.

- А деревни?

Олег пожал плечами.

- Да кто их знает? Возможно, деревни уцелели. Мы далеко от этих мест не уходили. Все выжившие после бомбардировки продолжили жить на острове. Но уже следующей весной, когда пошёл лёд, случилось ужасное… Плотина гидроэлектростанции была повреждена взрывами и давно не обслуживалась. В результате большого напора воды она рухнула, и весь остров просто смыло волной. В тот момент большая часть населения острова погибла. Разрушающей силы волна смыла дома и посёлки. Многие люди погибли в ледяной мартовской воде.

Алексей слушал рассказ с мрачным выражением лица. Тем временем Олег продолжал:

- Выжило меньше тысячи человек – в основном те, кто жили в глубине острова и чистильщики, которые раньше работали на очистной станции. Она была построена с учётом затопления, отчего спокойно выдержала удар волны. Поначалу все жили дружно. Все уцелевшее поселенцы помогали друг другу, но внутренние разногласия разделили население острова Сарпинский на четыре лагеря.

Олег отправил в рот половинку помидора, прожевал его и возобновил рассказ:

- Первый – Романовцы, в основном среди них живут бывшие цыгане и выходцы из стран СНГ. Они живут далеко вниз по теченью. Они первыми прихватили скот и зерно, и отделились от общины. Вторые – красноармейцы.

- Полагаю, это название родилось из-за Красноармейского района? – вопросительно приподнял брови Воронцов.

- Абсолютно верно, - кивнул Олег. – Они живут на окраине острова и с нами пересекаются редко. Красноармейцы промышляют рыбой и охотой. С ними мы в нормальных отношениях и ведём торговлю. Женимся на их дочерях, а они на наших. Мы, Ласточкины, живём здесь прямо посередине острова. Наше основное пропитание – дичь и рыба. Так же мы выращиваем зерно, которым торгуем. Урожай маленький, но хоть что-то. Есть ещё огороды с овощами.

- Любопытно… - протянул Алексей. – Семена, я полагаю, у вас сохранились из-за того, что тут были дачи?

- Верно, - согласился Олег. – Нашим предкам повезло, что тут был дачный массив и народ выращивал всё, что мог. Даже после затопления многое уцелело: и семена, и скот. У многих в сарае хранилось зерно для скотины, вот его и мои предки и начали сеять. Вначале у них даже имелся трактор, но через десять лет после войны он встал на прикол в связи отсутствием топлива и запчастей. На всякий случай он до сих пор стоит в сарае на пеньках. Мой отец его обильно обработал солидолом. У нас до сих пор теплится надежда на то, что на тракторе кто-нибудь когда-нибудь поедет. Хотя, если честно, уже никто из нас не знает, как им управлять и как его чинить. Кстати, Алексей, как ты сюда переплыл?

Он в красках описал свою эпопею с лодкой, её починкой и переправой на этот берег.

- Эм… - уставил на него большими глазами Тимур – парень с забинтованными руками, который в «Ласточке» занимался рыбой вместе со своей супругой Настей. – Твоя лодка осталась на берегу?!

- Ну да, - кивнул сварщик. – Я её оставил там, где раньше располагалась паромная переправа.

- Надо её срочно забрать! – Тимур готов был хоть сейчас бежать за лодкой.

Олег вставил своё слово:

- Тимур, не спеши, сегодня все устали. Завтра вы с Алексеем соберётесь, возьмёте с собой Степана и принесёте лодку сюда, раз она так нужна тебе. Алексей, ты не против?

- Нет, конечно. Я всё равно не собирался плавать. Лучше воевать за жизнь, чем одному сходить с ума на том берегу.

- Вот и славно, - кивнул староста. – Я ещё не рассказал по поводу чистильщиков, с частью из которых ты имел «честь» познакомиться. Они живут на территории очистной станции и толком ничем не занимаются – только воруют и грабят всех. До начала войны рядом с ними стояла рота солдат, приехавших на учения. От солдат им досталось отличное вооружение: автоматы и патроны к ним. Благодаря оружию они до сих пор оставались безнаказанными. Время от времени у них наступает момент, когда они становятся адекватными, и мы обмениваем у них зерно на патроны.

- И много у вас оружия?

- У нас на тридцать пять человек пять ружей и два карабина. Почти всё оружие у тех, кто работает в поле, чтобы защищаться от хищников.

- Теперь у вас есть ещё два автомата и пистолет, добытые сегодня. Надеюсь, они нам нескоро пригодятся, - Алексей внимательно следил за реакцией Олега.

Староста обрадовался такой щедрости. Он встал из-за стола и сердечно пожал руку гостю.

- Спасибо, Алексей. Мы и так тебе благодарны за спасение. Эти стволы по праву твои. У нас такие правила – всё, что ты добыл в бою, считается твоим. Но если ты хочешь всё передать в общину, то мы будем только счастливы принять такой дорогой подарок!

Уже было темно, когда Воронцова позвали в баню. Когда он добрался до бани и подошёл к мужикам, его нос уловил знакомый резкий запах табачного дыма. Был бы он борзой собакой – тут же встал бы в охотничью стойку.

- Мужики, а тут кто-то курит?!

- Конечно, – отозвался Тимур. – А ты что, табачка хочешь?

- Очень хочу, аж челюсть сводит, - с радостью кивнул он.

- У меня только трубка, будешь?

- Ещё бы! – без раздумий согласился Воронцов. – Я сто лет, наверное, не курил…

Вскоре Алексей со счастливой улыбкой на лице вовсю выпускал изо рта клубы дыма. Табак был крепким. Но иного от самосада он не ожидал. А иному табаку тут негде было взяться.

После того, как трубка погасла, сварщик взял из своего мешка четыре куска хозяйственного мыла, и отдал их молодому парню по имени Митяй, который отвечал за хозяйство на дворе и за баню. Он даже не понял, что за коричневые кирпичики. Но другие мужчины постарше быстро поделили куски на всех. Один кусок они оставили себе, а три велели передать женщинам, поскольку их больше и в хозяйстве им мыло нужнее.

После водных процедур радостный и чистый как младенец Алексей наслаждался приятными ощущениями. Давно он не испытывал таких отличных чувств. Кожа скрипела от чистоты, всё тело налилось негой и было расслабленным. После бани ему выдали чистую рубаху и штаны, в которых он выбрался на лавочку и закурил трубку, подаренную Тимуром. К нему подсела Марина.

- Алексей, а где ты будешь ночевать?

- Олег сказал сегодня ложится у него в доме в большом зале. Там мне уже поселили на полу.

- Ой, да что ты будешь ютиться у них! Пошли лучше ко мне, я тебе уже на лавке постелила. Тем более, сегодня не моя смена дежурить.

Отказываться от столь щедрого предложения было не в принципах Воронцова. Поэтому после того, как он докурил, они направились к дому Марины. Её небольшой, но добротный сруб с пристроенной дровницей был расположен почти в конце двора. Дом украшала незатейливая резьба.

Воронцов зашёл следом за Мариной, притворил дверь и запер её на засов. Разувшись, в полумраке он направился за женщиной. Марина зажгла свечу и поставила её на стол. Как только свеча оказалась на столе, хозяйка дома развернулась и впилась губами в губы Алексея. Он не растерялся и ответил на её поцелуй. Марина проворно скинула с себя платье и начала снимать с мужчины рубаху. Он подхватил обнажённую партнёршу на руки и отнёс на кровать, которая располагалась в конце комнаты…

***

Алексей провел ночь с Мариной, и толком не спал, ублажая свою любовницу. Он даже забыл замедлить время перед тем, как вырубился. Проснулся он от скрежета в дверь, услышав который, мужчина быстро вскочил с кровати, накинул штаны и вышел во двор.

У крыльца дома сидел его Спайк и радостно скулил.

- Вернулся, мой хороший, - Воронцов подхватил пса и прижал его к себе.

Из-за угла дома выглянула Марина, и её довольное лицо светилось от счастья.

- Проснулся, соня?

- Доброе утро, - одарил он её тёплой улыбкой.

- Пошли завтракать, там уже накрыли стол, да и Тимур тебя заждался, чтобы за лодкой идти.

- Уже иду…

Алексей не стал ждать повторного приглашения. У дома Олега стоял вчерашний стол, который вынесли под навес. Почти все уже сидели за столом. У каждого была ложка с тарелкой и алюминиевая кружка.

Завтрак разительно отличался от вчерашнего застолья: скудная каша из перловки и пара кусочков вчерашнего каравая, в кружке был налит чай из трав, который пахнул шалфеем и мятой.

Все быстро поели и отправились по своим делам. Воронцов не успел встать из-за стола, как у него забрала посуду девчушка лет десяти, она была очень милой — её светлые волосы были прикрыто платком и всё её загорелое лицо покрывали веснушки. Её платье, покрашенное в домашних условиях в зеленый цвет, подол которого развевался на ветру, выставлял на обозрение разбитые коленки.

«Счастливый ребёнок! – восхитился ею Алексей. – Нет ни проблем, ни страха перед смертью, бегает да, улыбается».